Повод для разговора - Дебора Чил

— Грейс, — раздраженно вмешалась Норма, — сейчас неподходящее время…

— Я знаю, Норма, — резко оборвала ее Грейс. — Вероятно, это неподходящее время напомнить вам, что ваш муж обслуживает половину проституток города! Но я спрашиваю, есть здесь кто-нибудь еще, кто по каким-либо причинам имел сексуальные отношения с моим проклятым мужем! Думаю, я имею право знать!

Незнакомый голос — грубый и хриплый — эхом отдавался в ее ушах. Она затаила дыхание и осознала, что слышит собственный голос. Она говорила, как проповедник на службе, посвященной возрождению веры, призывающий своих прихожан раскаяться, или они будут прокляты.

— Грейс… — мягко обратилась к ней Люси, — ты теряешь рассудок.

Ей ужасно не хотелось спорить со своей лучшей подругой, но Люси ошибалась. Она лишилась рассудка, когда увидела Эдди, целующегося с Мисс Красный Креповый Костюм. Теперь она уже была на пути к восстановлению здравого мышления.

— Ладно. Тогда я скажу вам вот что, — заявила она женщинам, которые сидели неподвижно и внимательно ловили каждое ее слово. — Мэри Джейн, помнишь ту рыжеволосую официантку в загородном клубе? Лет двадцати двух, с хорошенькой фигуркой? Она и Калхаун… ну, скажем, были больше, чем друзьями. Китти, а ты знала, что у Била любовная связь со стоматологом-гигиенистом из клиники доктора Дэйвенпорта?

Она улыбнулась двум только что названным женщинам, приглашая их в клуб, членом которого недавно стала сама. Не слишком привилегированный клуб, но зато его членом мог стать любой, независимо от пола и возраста.

Мэри Джейн разрыдалась. Китти покачивалась на своем стуле и, казалось, была близка к обмороку. Две подруги, сидевшие по обе стороны от нее, потянулись, чтобы поддержать ее. Мэри Джейн что-то выкрикнула Грейс, но женщины в комнате уже заговорили слишком громко, и Грейс не смогла разобрать слов.

— Элеонора, Люси рассказывала мне, что ты спала с Джорджем Мак-Мурреем в Антигуа! — крикнула Грейс, чтобы ее услышали среди нарастающего шума в комнате.

Люси, в ужасе от откровений подруги, вскочила с места.

— Ладно, Грейс! Хватит! — закричала она.

Грейс отрицательно замотала головой.

— Люси, почему мы не должны быть честными? Ты считаешься моей подругой. А если подруга не скажет тебе правду, то кто же это сделает?

Ее вопрос достиг цели, как точно выпущенная стрела. В комнате вновь воцарилась тишина.

— Я хотела спросить, продолжила она, — кого мы пытаемся обмануть?

Кто-то робко помахал рукой. Анна Монкур, застенчивая, симпатичная женщина, редко выступавшая на собраниях, вдруг обратилась к Грейс:

— А если выяснить, то будет лучше?

Глава 5

Собрание благотворительного общества закончилось рано и неожиданно. Потребовался чуть ли не мятеж, чтобы заставить наконец Грейс замолчать. Никто не обращал внимания на стук молотка Нормы, пока женщины искали утешения друг у друга, требуя подтверждения давних подозрений. Грейс стояла лицом к присутствующим посреди этого столпотворения, скорбно кивая головой, не обращая внимания на то, что многие женщины оборачивали свой гнев на мужей и подруг против нее.

Грейс всю жизнь помнила о правилах хорошего тона, улыбаясь и притворяясь, что все прекрасно, даже когда сердилась или грустила. Сейчас она испытывала огромное облегчение, повинуясь наконец-то своим инстинктам, а не воспитанию. Конечно, последуют и ответные удары. Нельзя поджечь динамит и не ожидать при этом взрыва. Ей придется извиниться перед некоторыми, наладить отношения с Люси, приготовиться к тому, что ее возненавидят на какое-то время.

Но сейчас ничто не имело значения. Ей стало так легко на душе, и эта легкость придала ей силы оставить рецепты для кулинарной книги в аккуратной стопке на трибуне Нормы и выйти из здания на свежий зимний воздух с высоко поднятой головой.

Приподнятое настроение сохранилось у нее до самого вечера, она даже поймала себя на том, что напевает, принявшись за работу в своем кабинете. Когда зазвонил телефон, Грейс не задумываясь сняла трубку. Хорошего настроения хватило только, чтобы сказать: «Алло», — и услышать в ответ голос Эдди.

— Что ты делаешь?! — завопил он.

Ох уж эти чертовы слухи! Телефоны, должно быть, звонили непрерывно. Она подумала, сколько же различных версий ее взрыва пересказали ему. Она положила ноги на стол, включила громкоговоритель и приготовилась к словесному бою.

— Ради Бога, Грейс! — кричал он. — Ты, наверное, внесла разлад во все известные нам семьи!

Какой же он лицемер!

— Ну, я уверена, ты поможешь им справиться, — ядовито произнесла она. — Ты такой чертовски добрый самаритянин.

— Послушай, Грейс, — заговорил он, смягчая тон. Мы не должны так поступать. Давай попросим о помощи или попробуем что-нибудь еще! Джордж с Труди прошли через нечто подобное, и у них все наладилось.

Возможно, так говорил Джордж, но она-то знала точнее.

— Труди принимает успокоительные таблетки, Эдди, — проинформировала она его.

— Ладно, но разве мы не знаем нормальных людей, с которыми мы могли бы поговорить? — Он вновь умолял, его голос источал мед, как пчелиные соты в разгаре лета.

Она так хорошо знала этот голос. Но на сей раз ему не обольстить ее сладкими речами.

— Как-то никто не приходит на ум, — сказала она.

— Ладно, Грейс! — Он внезапно вернулся к прежнему, разгневанному тону. — Что? Ты хочешь развода? Чего ты добиваешься? Я сделаю все, что ты скажешь!

— Развод? — Она придвинулась поближе к телефону, как будто ей это было необходимо, чтобы решить, насколько серьезно следует воспринимать его слова. Она подумывала о разводе, но только про себя, никому не поверяя этих мыслей. Услышать, что он предлагает развод, было неожиданно и пугающе.

— Ты этого хочешь? — спросил он.

Она ответила ему вопросом на вопрос, стараясь не выдать своей тревоги:

— А ты этого хочешь?

Она не была единственным человеком в конюшне, ждавшим его ответа. Всего в нескольких метрах от кабинета, сидя на лесенке возле стойла, Каролина, затаив дыхание, старалась не заплакать.

Она не собиралась подслушивать разговор своих родителей, а пробралась в конюшню лишь пожелать доброй ночи лошадям. Когда она услышала звонок телефона из кабинета, не имеющего потолка, когда донесся голос ее отца, девочка чуть не ринулась туда поговорить с ним. Но потом начались крики, и она ужасно испугалась, она только скрестила пальцы и молилась, чтобы родители помирились.

— Я считаю, нам надо поговорить! — ответил Эдди. — Если ты этого не хочешь, то я не знаю, что еще делать! Неужели ты полагаешь, что я буду постоянно звонить тебе и просто позволять говорить мне, какое я дерьмо, до конца моей паршивой жизни?