"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция (СИ) - Шульман Нелли

Амада заставила себя приподнять гудящую голову. Она видела мертвое, окровавленное лицо отца, слышала треск ружейных выстрелов, и вспоминала голоснезнакомой женщины: «Тебя ждут испытания. Но я буду с тобой, помни это».

- Надо бежать, - сказала себе Амада.

- Бежать, забрать тело папы…, - она велела себе не обращать внимания на страшную боль в сердце, -найти Неистового Коня. Мы должны атаковать первыми. Пусть здесь никого не останется, пусть они все умрут, один, за одним. Я отомщу за папу, обязательно. Он уйдет на небеса, по красной дороге…, -она знала, что надо построить платформу и оставить на ней тело отца. В горах, Меневу бы завернули в лучшие, тонко выделанные шкуры. Тело укладывали в развилке ветвей высокой сосны. Амада напомнила себе, что надо отрезать локон волос отца и передать его шаману. Человек небес должен был хранить душу Меневы целый год. Ей тоже требовалось обрезать волосы, в знак скорби.

- Это потом, - она оперлась на локоть и посмотрела на генерала Горовица, - все потом. Зачем он велел меня принести сюда…, - Амада увидела рядом с мужчиной свою суму и незаметно огляделась. Оружия в палатке она не увидела.

- Он, кажется, пьет, - поняла девушка, - у него фляга. Может быть, он заснет…, Я не хочу, не хочу…, -она вздрогнула. Дэниел повернулся и встал.

Амада забилась в угол койки, подтянув под себя ноги, обхватив их руками. Она услышала, как стучат ее зубы. От него пахло кровью, табаком и чем-то острым, неприятным. Она поняла, что это виски. Шумел дождь, где-то вдали грохотали молнии. Дэниел присел на койку:

- Мисс Маккензи, поверьте, я не желаю вам зла. Если вы будете разумно себя вести, мы сможем прийти…, - Дэниел протянул руку, Амада отшатнулась. Он погладил девушку по щеке:

- К обоюдно приятной договоренности…, - он отпил из фляги:

- Господи, как я устал. Два месяца прошло, с тех пор, как мы из Сан-Франциско уехали. Хватит терпеть…, - он выпил еще и услышал робкий голос девчонки:

- Вы расстреляли моего отца…, - она всхлипнула. Дэниел, наставительно, ответил:

- Ваш отец был врагом законного правительства, смутьяном…, Я и вас могу расстрелять, мисс Маккензи, - он внезапно, жестко взял ее за подбородок, - прямо сейчас. Вы даже не американка, вы никто. Идет война, как вы знаете, - ее глаза, прозрачные, светло-голубые, смотрели прямо на Дэниела. Он, отчего-то вспомнил Мирьям.

- Правильно о нас сказано, - Дэниел развязывал шнурки на вороте замшевой, мокрой рубашки, обнажая белую шею девчонки, - жестоковыйные. Эта тоже такая. Авиталь, - едва не сказал он вслух. Она тряслась и бормотала что-то, отодвигаясь от него, закрываясь руками. Дэниел, как следует, встряхнул ее за стройные плечи:

- Запомни раз и навсегда, милая. Ты сделаешь то, что скажу я, и не будешь прекословить. Тогда ты будешь жить, - он лениво рассмеялся, - и неплохо. Не бойся. Я опытный мужчина, тебе понравится, -Дэниел потянул ее за руку к себе на колени: «Сиди спокойно, я тебя раздену».

Он распустил ей косы, - от девчонки пахло дождевой водой, травой прерии, - и медленно провел губами по белой шее.

От девчонки пахло дождевой водой, травой прерии.

- Что за черт, - внезапно, недовольно подумал Дэниел, снимая с нее рубашку, гладя по маленькой груди, - что за черт, никогда в жизни такого не было…, Это потому что я устал, выпил. Ладно, сейчас мисс Маккензи обо всем позаботится, - он толкнул девушку на землю и кивнул на свои расстегнутые бриджи: «Давай, милочка, отрабатывай мою благосклонность».

- Нельзя, - Амада вдыхала кислый запах пота, подавив тошноту: «Нельзя, эта женщина, кто бы она ни была, обещала, что меня ждут испытания. Это просто одно из них. Терпи и жди. А если он…, - Амада помотала головой: «Пожалуйста, не надо. Может быть ребенок…, Я не смогу, не смогу…, Он убил папу».

Дэниел недовольно посмотрел вниз. Девчонка ничего не умела. Он вздохнул:

- Придется ее учить, как Аталию. Это потому, что я утомился, - успокоил себя Дэниел: «Я высплюсь, и все будет в порядке». Он допил виски во фляге и, почти добродушно, сказал:

- Иди сюда, Амада. Мне надо отдохнуть.

Он раздел девчонку и уложил ее на койку. Она не двигалась, только мелко дрожала. Дэниел погладил ее пониже спины:

- Завтра утром продолжим, мисс Маккензи, - его горячее дыхание обжигало Амаде ухо. Она застыла, приказав себе не шевелиться. В голове у Дэниела приятно шумело. Рядом была покорная, тихая, молоденькая девушка.

- Совсем, как Аталия, - весело подумал он, - завтра мисс Маккензи станет моей.

Дэниел проверил. Она, конечно, была девственницей.

- Когда я ее привезу на восток Монтаны, - он зевнул, - она будет беременна, обещаю.

Он задремал, засунув руку между ног девушки, прижимая ее к себе.

Амада лежала, слушая шум дождя.

- Я тебе помогла, а теперь беги, - настойчиво повторила та женщина, - беги, Авиталь. Прямо сейчас. Девушка осмотрелась. Ее сума валялась под койкой. Она увидела только потрепанный, кожаный ремень. Амада подождала и высвободилась из его рук. Он что-то пьяно пробормотал, и перекатился на спину. Девушка, с отвращением, взглянула на его тело. Ее затошнило. Амада, открыв рот, подышала. Она быстро, кое-как оделась и опустилась на колени. Свечи в фонаре догорали. Амада потянулась за своей сумой и остановилась. Ее пальцы нащупали ручку молотка.

Она стояла, вспоминая мертвые глаза отца, и его крик: «Ты не доживешь до завтрашнего утра».

- Не доживет, - прошептала Амада. Девушка услышала спокойный, женский голос:

- Яэль, жена Хевера, взяла кол от шатра, и взяла молот в руку свою, и подошла тихонько к Сисере, и вонзила кол в висок его так, что приколола к земле; а он спал от усталости, и умер.

Амада достала один из кольев. Приставив его к темени Дэниела, девушка изо всех сил ударила молотком. Мужчина задергался, что-то хрипя. Череп раскололся, кровь хлынула на койку, на утоптанную землю. Амада едва успела подхватить свою суму. Она не хотела, чтобы Библию ее матери осквернила кровь убийцы. Над лагерем гремел гром, в палатке стоял металлический, острый запах. Его серые глаза остекленели, из ушей и рта сочилась кровь. Амада выдернула кол из головы Дэниела. Девушка размахнулась и вонзила его в живот мужчины. Амада увидела в ране что-то синеватое, скользкое: «Око за око».

Она дождалась смертной тени на его лице. Подхватив суму, девушка тихо, осторожно выскользнула из палатки в стену холодного, сильного дождя, заливавшего лагерь.

Первый эскадрон седьмого кавалерийского полка остановился перед ручьем. Лейтенант Мак-Дональд приложил к глазу подзорную трубу: «Вот они». Джон сидел в седле, сжимая побелевшими, застывшими пальцами поводья. Командир эскадрона пришел за ним на гауптвахту, когда тело дяди Дэниела лежало в одном из фургонов, в наскоро сколоченном гробу. Генеральскую палатку свернули, на ее месте виднелось темное пятно. Кровь впиталась в землю.

- Это индейцы, - хмуро сказал Мак-Дональд, - они хитрые, как лисы. Подослали сюда старика и девчонку, а потом прокрались в лагерь, и убили генерала. Ничего, - лейтенант сплюнул в траву, - мы отомстим мерзавцам, завтра. Атака готова. Иди, - он подтолкнул Джона к эскадронному шатру, -займись оружием.

Граф Хантингтон сидел, чистя винтовку, разбирая кольт:

- Кузина Амада мне говорила, что они пришли с миром…, Зачем она мне солгала? Получается, это из-за меня убили дядю Дэниела…, У него мальчики, двое. Тетя Аталия вдовой осталась…, - Джон встрепенулся и спросил у сержанта: «А что стало с этим индейцем, Меневой? Он тоже исчез?»

- Скорее, его труп, - хохотнул американец: «Генерал велел после расстрела тело в прерию выбросить. Мы так и сделали, а индейцы его подобрали. Говорят, - сержант понизил голос, - они каннибалы. Когда погибает смелый воин, вроде этого Меневы, они делят между собой его сердце и съедают…, -Маленький Джон справился с тошнотой: «А за что его расстреляли, Меневу?»

- Индейцев пора всех вырезать, - в сердцах отозвался сержант, - еще чего не хватало, пули на них тратить. Эта земля принадлежит нам, белым людям…, - он заговорил о завтрашней атаке. Джон, мучительно, повторял: