Страж. Тетралогия - Алексей Пехов

— С чего начать?

— С начала, — улыбнулась она. — Ты понимаешь, как это важно для Братства?

— У меня тоже есть к тебе вопросы.

— И я отвечу на них, как только ты ответишь на мои.

— Нет. Один я задам сейчас. Что здесь делает Вьюн и где Кристина?

На лице магистра не дрогнул ни один мускул:

— Конь начал хандрить в наших конюшнях. Когда я отправилась сюда, то взяла и его. Криста должна была найти меня в Шоссии, но до сих пор не приехала.

— Ты знаешь, куда она делась?

— Нет. И я волнуюсь так же, как и ты. У нее были дела в Нараре, и с тех пор — никаких вестей уже почти полтора месяца.

Я нахмурился:

— Что она забыла в Нараре?

— А что ты забыл в Прогансу? Выполнял задание Братства, как и она выполняла его.

От ее взгляда не укрылся мой прищур:

— Задание Братства или твое задание, Мириам?

— Нет никакой разницы, Людвиг. Ты так этого и не понял. Я — магистр и говорю от имени всего Братства. Ты знаешь, чем я занимаюсь уже сорок лет.

— Ищешь дорогу к кузнецам. Хочешь повернуть историю вспять.

— Раньше мы общались с ними напрямую, но эту привилегию у нас отобрали, хотя и заслуженно, не спорю. Тот, кто раньше стоял у власти, сделал слишком много ошибок, однако больше такого не повторится.

— Тебе не кажется, что ты слишком высокого мнения о нынешних магистрах?

— Получать кинжалы из рук кузнецов — наше право со времен императора Константина.

Я не стал ей напоминать, что Братство лишилось подобной привилегии из-за своих ошибок в прошлом. Мириам, сколько я ее помню, одержима идеей отыскать кузнецов, она и меня пыталась привлечь к этому делу и была страшно разочарована, когда я сказал ей, что совершенно в этом не заинтересован.

— Появился новый кузнец… — Мириам покачала головой. — Найти его жизненно важно.

— Считаешь, что он приведет тебя к тем, кто создает кинжалы?

— Только в моих мечтах. Вряд ли он будет с нами любезен, но поймать его следует.

— Чтобы он ковал кинжалы для нас? — усмехнулся я, потирая заросшую щетиной щеку.

— Не заставляй меня называть тебя тупоголовым недалеким кретином! — резко перебила меня учительница, выпрямляясь в кресле. — Братству он совершенно не нужен! Что нам с ним делать? Года не пройдет, как поползут слухи! Мы не сможем надежно его спрятать, когда за нами все наблюдают! Орден, церковный надзор, городские власти. Если у стражей начнут появляться кинжалы, полученные не от людей ди Травинно, гиены разорвут нас на куски. От Братства ничего не останется! Третьего шанса нам никто не даст!

Она перевела дух, вновь откинулась назад и сказала уже гораздо спокойнее:

— Новый кузнец опасен для Братства. Ему нужны клинки моих братьев и сестер. Кроме того, оружие, созданное им, мешает нам, путает людей и вызывает подозрения, что стражам это выгодно. Я не хочу, чтобы у нас с этим было хоть что-то общее. Поэтому следует принять меры, пока не стало слишком поздно, и отловить неизвестного умельца.

— Тогда получается, что у Братства одна цель с церковью. Она хочет того же самого.

— Сегодня они хотят одного, завтра ветер меняет направление, и они желают уже другого. Я не готова ручаться за чужие слова и не исключаю вероятности того, что никем нежданного кузнеца упекут куда-нибудь подальше, чтобы он не вводил князей в искушение, или, того хуже, заставят обучать других. Я буду последней, кому нужны такие мастера. Поэтому давай ориентироваться не на призрачные желания кардиналов, на которых тебе должно быть плевать, а на выгоду Братства, которое ты, несмотря ни на что, все же достаточно любишь, раз все еще остаешься стражем. Так что не мог бы ты просто рассказать мне все, что знаешь.

Я улыбнулся, и она приподняла бровь:

— Что смешного в моей просьбе?

— Хочу продать тебе свою откровенность за твою откровенность.

— Неужели малыш Людвиг хоть чему-то научился в этой жизни? Я поражена. Что ты желаешь знать?

— История с Хартвигом.

— С кем? — не поняла она.

— С тем человеком из Тринса, в котором обнаружился очень интересный дар. Год назад. Припоминаешь?

— Конечно. Ты тогда свалял большого дурака, и многие думали: а нужен ли нам такой страж, раз он не выполняет настолько важные приказы? К тому же никто не знает, чего он мог нахвататься от этого опасного человека. Я помню, Людвиг. И в чем твой вопрос?

— Вся партия была рассчитана, Мириам. От начала и до самого финала. Вплоть до тех, кто ждал его на дороге. Такое мог провернуть лишь тот, кто хорошо знал меня. Очень хорошо.

Мириам склонила голову набок, рассматривая меня с легкой полуулыбкой:

— Гертруду ты, конечно, не подозреваешь. Понимаю. Она за тебя горой и пожертвует многим, лишь бы не вредить тебе. Такая верность дорогого стоит. Кристину, как я понимаю, тоже. Остаюсь только я. Три женщины, которые слишком хорошо тебя знают, но ты выбрал правильно… Браво. Да, за всем стояла я. Это мой план, ты сыграл в нем, и я же закрыла тебя от других магистров, впрочем, с помощью твоей колдуньи. И если ты настолько умен, чтобы понять, кто страшный злодей, ты также должен понимать, почему так было и сделано и для чего.

— Для блага Братства, разумеется. — Удивительно, но я не злился.

Наверное, перегорел еще год назад. Убеждать Мириам хоть в чем-то, говорить, что, возможно, она лишила мир нового чуда, нового развития, новой жизни, не имело никакого смысла. Она защищала Братство, все остальное могло галопом отправляться в ад.

— Ну, вот видишь — ты сам все сказал. Что теперь? Ты прочитаешь мне мораль о том, что я забрала жизнь хорошего человека? Избавь меня от моралей, Людвиг. Они у тебя всегда выходили чертовски скучными. Возможно, он был лучшим из людей, но я спасала своих братьев и сестер, даже если их еще и на свете нет, а о том, что я сделала, они никогда не узнают. Братству еще рано отправляться на свалку истории.

— Я здесь не для того, чтобы с тобой спорить или убеждать, Мириам.

Она дважды беззвучно ударила в ладоши:

— Прогресс. Раньше ты только и делал, что спорил, доказывая, как я неправа.

— Это не значит, что я одобряю твои методы. Я просто не иду в крестовый поход против твоих убеждений. Это разные вещи.

Она закрыла глаза:

— Ученик, ты меня опять удивляешь.

— Я давно не твой ученик, Мириам.

— И, слава богу. Я слишком стара, чтобы терпеть тебя поблизости изо дня вдень. Боюсь, сейчас мы вместе не продержались бы и недели, поскольку давно потеряла прежнее терпение. Так что? Я ответила на твой вопрос?