Записки пилота. Тетралогия - Алексей Рудаков

  - П-подожди! - Раздалось мне в спину, но я не остановился.

  - А как же святая Миринда и псалом девятнадцать? - Но я уже покинул террасу, направляясь к посадочной площадке.

  Успокоился я только, когда вышел из сверхскорости около нашей Станции - штаб-квартиры Инквизиции. Что бы окончательно успокоиться, я некоторое время бродил по ангарной палубе, рассматривая различные припаркованные корабли через открытые ангарные ворота - там, где они открыты были. Как-то, независимо от меня, ноги привели к ангару номер сорок - куда неделю назад мы поставили угнанный Корвет. Оцепления уже не было, ворота были открыты и я зашёл внутрь. Корвет так и стоял на платформе. Рядом с ним лениво копалась в своих ящиках пара техников.

  - Привет. - Поздоровался с ними.

  - И тебе не хворать, - ответил один из них, а второй только промычал что-то невразумительное.

  - И как Корвет? - Исключительно что бы не молчать спросил у них.

  Тот техник, который ограничился мычанием, произнёс что-то невнятное, явно неодобрительной тональности.

  - Да как тебе сказать, - первый выпрямился, протирая руки ветошью. - Вроде и ничего, а вроде и хлам.

  - Даже так?

  - Угу. Маневровые стоят отличные. А щит - отстой. Можно пару стволов с линкора поставить и распределитель энергии хорош, но скорость никакая. Недоделанный он. Сырой.

  - Ну а если с Резаком сравнить?

  Но он только покачал головой.

  - Одной грядки огурцы. Вот если их скрестить.... А так - хрень. Наш быстрый, но не ворочается. Этот ворочается - но тормоз.

  - И куда его? - Я провёл рукой по посадочной опоре.

  - Как куда? - Техник удивился. - На иголки попилят. Кому он тут нужен. Я же говорю - хлам. - Он отвернулся от меня и снова принялся греметь какими-то железяками в своём ящичке.

  На иголки? В переплавку? Я отошёл от корпуса Корвета. Новенький корабль - и в расход? Как-то это не правильно, не по хозяйски. Жаль. На иголки, а у меня как раз корабля нет, сюда и то, стыдно сказать - на Сайде добирался. Покидаю ангар и направляюсь к Тоду.

  - Что? Ты? Уже отдохнул и горишь желанием поработать? - Брат Тод был крайне удивлён моему появлению. Киваю и усаживаюсь на привычное место, сопровождаемый его пристальным взглядом.

  - Что случилось-то? Поругался с кем?

  Киваю:

  - Угу, с Аришей вашей.

  - А что не так?

  - Да ерунда, - я отмахиваюсь и, не желая развивать эту тему, пытаюсь перенаправить разговор в другое русло. - Я тут к Корвету заходил. Его что - правда на лом отправляют?

  - Корвет? Да, он оказался малоценным. Для нас - малоценным. Так что у тебя с ней?

  Меня прорывает.

  - Да достала она! Выпить нельзя - плохой пример подаю. Житиями этих ваших святош достала. Псалмами этими чёртовыми!

  - Эй-эй... ты по аккуратнее, да? Всё же помни, где говоришь и чего! - Он вздыхает. - Ты хоть понимаешь - чего ты наговорил мне сейчас?

  Безразлично машу рукой:

  - Да пофиг! Чё - сожжёте? Ну так жгите, достали уже.

  Тод встаёт из за своего стола и переходит за мой - усаживаясь напротив.

  - Она же заботится о тебе, о душе твоей грешной. А ты - так выражаешься. - Он печально и осуждающе кивает головой. - Каких святых и какие именно псалмы?

  - Да не помню я, - отвечаю постепенно успокаиваясь. - Вроде про святую Фанту говорила и этот... ну, девятнадцатый стих, вроде. Да - точно номер девятнадцать.

  - Святая Фанта? - он морщит лоб. - Не помню такой. Неужто память слаба стала? - Он встаёт и снимает с полки одной из этажерок книжку.

  - Фанта... Фанта.... - Тод листаёт книжку, а потом со вздохом кладёт её на стол. "Жития Замечательных Святых" читаю я на обложке.

  - Ой, извините, - я вспоминаю имя той тётки. - Меринда её звали.

  - Меринда? - Он светлеет лицом. - Ну кто же не помнит святой страстотерпицы Меринды. Тут, кстати, - он пододвигает книжку мне, - и Псалмы есть. С десятого до двадцатого. Ознакомься на досуге.

  Вздыхаю и беру её в руки.

  - Экзаменовать будете?

  - Не я, жизнь будет. Сам разберёшься - если мозгов хватит. Так что ты про Корвет говорил?

  Я торопливо и путано излагаю свои мысли что вот нельзя так - новенький корабль на лом, что у него может быть хороший потенциал, что он недооценен и всё такое. Когда Тоду надоедает слушать о прерывает меня жестом:

  - Я понял. Ты его хочешь себе. Вместо своей Анаконды. Так?

  - Ну, - я колеблюсь с ответом. - Я ещё не решил. Не знаю. Просто жалко новенький корабль.

  - Я тебе помогу, - он встаёт и начинает прохаживаться в своей излюбленной манере. - Итак. Он тебе нравится - да?

  - Да.

  - Хорошо. - Он развернулся у двери и пошёл назад. - Но ты не уверен в его боевой ценности?

  - Да.

  Тод показал мне свои руки со сжатыми кулаками и отогнул по одному пальцу на каждом.

  - Он медленный и недалеко прыгает?

  Киваю и он отгибает второй палец на левой руке.

  - Но он самый новый на рынке и чисто боевой?

  Киваю и счёт отогнутых пальцев сравнивается.

  - Он у нас на Станции - бери и лети?

  На правой руке отогнуты три пальца.

  - Но его нужно переоборудовать, - я достаю из кармана сложенный вчетверо листок со списком модулей - его подготовил Александер перед отлётом на море. - И это дорого.

  Счёт снова сравнивается.

  - Он не такой универсальный как Анаконда. - Он отгибает очередной палец на левой руке. - И на Корвете ты будешь привлекать внимание в Империи. - Он готовится отогнуть последний палец на левой, но уловив мои колебания вздыхает. - Гордыня! Смири гордыню - я же вижу, что для тебя понты важны! Грешник!

  Краснею - он прав. Покрасоваться тут на Федеральном корабле - это заманчиво.

  - Но он более манёвреннее, чем Конда и... и у меня нет корабля сейчас.

  Тод поднимает правую руку с раскрытой ладонью.

  - Тогда бери. Отдам недорого.

  - Сколько?

  Он прищуривается, что-то прикидывая.

  - Ну... две сотни.

  - Сколько???

  - А что ты хотел? Сам понимаешь... новинка. Ажиотажный спрос и всё такое.

  - Какой-какой спрос? У кого - спрос? У завода по переработке лома спрос?

  - А сколько ты готов за него отдать?

  Вопрос ставит меня в тупик.

  - Не знаю....

  - Вот! - Он назидательно поднимает палец.

  - Ты сначала реши, а потом уже.... Сто девяносто.

  - Сто пятьдесят!

  - Да ты охренел, сын мой?! Сто восемьдесят пять!

  - Отче, вам он вообще на халяву достался! Сто шестьдесят.

  - Не на халяву а промыслом Божьим! И не поминай имя его всуе, вымогатель! Сто восемьдесят три.

  - Так его же я пригнал! Сам! Сто семьдесят. И ни миллиона больше!

  - Не жмись, ибо грех стяжательства тяжёл, а жертвующие - блаженны ныне и всуе!