Крах проклятого Ига. Русь против Орды (сборник) - Наталья Павлищева

– А какой у нас выбор, брат? – мрачно спросил Борис Волоцкий. – Своими силами нам со старшим братом не управиться.

– Нельзя доводить дело до кровопролития, брат, – сказал Андрей Большой. – Как только литовцы вторгнутся в русские пределы, идя к нам на подмогу, от нас сразу же отвернется вся Русь. Нас проклянут и назовут изменниками.

– Что же тогда делать, брат? – насупился Борис Волоцкий. – Так и будем торчать в Великих Луках, как поганки на пеньке? Коль угроз наших великий князь не страшится и на уступки нам не идет, значит, пора за оружие браться!

– Остынь, Борис! – промолвил Андрей Большой. – У нас с тобой и трех тысяч всадников не наберется, а у великого князя в конных и пеших полках не меньше шестидесяти тысяч войска. Брат Иван раздавит нас, как клопов!

– Чего же тогда не давит до сих пор? – рассердился Борис Волоцкий. – Чего же он медлит? Иль полагает, что мы в Литву удерем?

– Матушка наша вступилась за нас и упросила брата Ивана не доводить дело до кровавой междоусобицы, – поколебавшись, признался брату Андрей Большой. – Матушка прислала мне грамоту, где прямо пишет об этом. Еще она умоляет нас проявить благоразумие и не требовать от великого князя слишком многого. Вот почему брат Иван пытается договориться с нами миром.

– Покажи-ка мне это письмо, брат, – потребовал Борис Волоцкий.

Андрей Большой достал из ларца небольшой бумажный свиток, перетянутый красным шнурком, и молча подал брату.

Читая письмо матери, Борис Волоцкий то хмурился, то криво усмехался. На его бледном узком лице появлялись и тут же исчезали оттенки досады и плохо скрываемого недовольства.

Возвращая свиток брату, Борис Волоцкий обидчиво заметил:

– Матушка больше о тебе печется, нежели обо мне. Впрочем, сие не удивительно, ты же всегда был ее любимчиком!

– Полно, брат, – сказал Андрей Большой, – матушку заботит не моя судьба, но раздор между нами и старшим братом. Любого из своих сыновей она станет горько оплакивать, коль дойдет у нас до вооруженной распри. Матушке понятно, что великому князю не составит большого труда одолеть нас, потому-то она и отправила письма нам и брату Ивану.

Княгиня Мария Ярославна, мать великого князя и его мятежных братьев, жила в Переяславле-Залесском, в тамошнем женском монастыре под именем инокини Марфы. Монашеский постриг Мария Ярославна свершила сразу после смерти своего супруга великого князя Василия Темного.

– Ты как знаешь, брат, – вспылил Борис Волоцкий, – а я пойду до конца! Надоело мне кланяться и выклянчивать милости у старшего брата! Брат Иван попирает все законы и уставы, загребает под себя всю власть и богатства, нас, удельных князей, ни во что не ставит! Доколе терпеть такое?!

После разговора с Андреем Большим Борис Волоцкий удалился в свои теремные покои, призвав к себе своих верных бояр и дворян. В кругу своих преданных людей Борис Волоцкий стал держать тайный совет. Ему уже было известно, что великий князь готов уступить Андрею Большому города Можайск и Рузу.

– На меня у брата Ивана, как видно, щедрости не хватило, – язвительно молвил своим приближенным Борис Волоцкий. – Мне великий князь бросает подачку в виде всего-то двух деревень близ Вереи. Мол, возьми и угомонись! И на большее не рассчитывай!

– Похоже, великий князь хочет вбить клин между Андреем Большим и тобой, княже, – заметил дворянин Ефим Ремез. – На него это похоже!

– Брат мой Андрей покуда не поддается на посулы великого князя, – продолжил Борис Волоцкий. – Однако недавно полученное им письмо от нашей матушки сильно ослабило его волю, подорвало решимость не уступать в споре старшему брату. Боюсь, раскиснет брат Андрей и пойдет на поклон к великому князю, тогда я один останусь. А один в поле не воин.

– Княже, твоя жена является дочерью воеводы Данилы Холмского, – сказал кто-то из бояр. – Данила Холмский одержал подряд три победы над ратью новгородцев, он же разбил казанского хана. Надо переманить твоего тестя к нам, это сразу остудит воинственный пыл великого князя.

– Задумка неплохая, – проговорил князь Борис, – но как это сделать? Данила Холмский в чести у моего старшего брата. Вряд ли он согласится, даже ради дочери, поменять свою роскошную жизнь в Москве на нищенское прозябание в Великих Луках.

– Нужно бросить тень на Данилу Холмского, оболгать его перед великим князем, дабы тот перестал ему доверять, – сказал Ефим Ремез. – Утрата доверия есть первый шаг к опале. Это наверняка обидит Данилу Холмского, и тогда он в гневе может наломать дров. Укрыться же от гнева великого князя Данила Холмский сможет лишь у нас в Великих Луках.

На бледном безбородом лице Бориса Волоцкого появилось некое подобие улыбки, в его темных очах, завешанных густыми бровями, заблестели коварные искорки. Действовать хитрыми и подлыми методами ради достижения цели всегда было любимым коньком этого человека. Князь Борис с детских лет был обделен вниманием и любовью родителей, поскольку не блистал умом, добродетелью и имел неказистую внешность. В отличие от своих старших братьев князь Борис в детстве был плаксив, невероятно ленив, труслив и жаден. Став взрослым человеком, Борис Васильевич превратился в эдакого злобного завистливого изгоя, получившего от старшего брата самый захудалый княжеский удел.

Повелев своим приближенным обдумать, каким образом очернить Данилу Холмского перед великим князем, Борис Волоцкий распустил совет.

В тот же день ближе к вечеру ко князю Борису пожаловал Ефим Ремез. Без долгих предисловий он посоветовал князю оболгать тестя с помощью подметной грамоты, якобы посланной Даниле Холмскому от короля Казимира.

– У меня есть умелец на примете, который может подделать любую печать, любую подпись, – молвил Ефим Ремез. – Я сам готов подбросить это фальшивое письмо великому князю, но… – Плутоватый Ефим Ремез помялся и добавил: – … С одним условием, княже.

– С каким условием? – насторожился князь Борис.

– Нужно вернуть Ульяну, дочь боярина Гомзы, моему сыну Никите, – сказал дворянин. – Младень сохнет по ней, проводит в печали дни и ночи.

– Я рад бы помочь тебе в этом деле, друже, но где искать Ульяну? – пожал узкими плечами Борис Волоцкий. – Ты же сам молвил, что ее похитили двое каких-то неведомых странников, седой старик и рябой юноша. Куда они увезли девушку, неизвестно.

– Я подозреваю, княже, что Ульяну похитили московляне, – проговорил Ефим Ремез, – поэтому искать ее надо в Москве. Вели боярину Гомзе ехать в Москву к тому гонцу, который гостевал у него, когда привозил сюда послания от государя. Пусть боярин Гомза отыщет свою дочь и привезет ее во Ржеву. В противном случае надо пригрозить ему смертью его жены, тещи и сыновей.