Неизвестный Пири - Дмитрий Игоревич Шпаро

иначе – крах, его жизненный путь обрывался в пропасть. И появились рекорд и Земля Крокера. Преступление не было раскрыто, а безнаказанность, что так обыденно, обернулась дополнительным стимулом.

Пири завистлив и ревнив. Он ненавидит Кука. Не зная об успехе соперника, Пири, кажется, готов признать свое поражение, которое, все-таки, большая победа, но, услышав слова, что полюс открыт, произнесенные не инуитами, а самим заклятым конкурентом, теряет чувство реальности. Кук должен быть уничтожен! Но для этого существует одно непременное условие – необходимо приписать себе достижение полюса. Если не сделать этого, то дальнейшая борьба бесполезна, ибо Пири без титула никому не нужен.

Не заяви коммандер, что он покорил полюс, генерал Хаббард не стал бы ввязываться в долгую и грязную контроверсию, в результате которой Америка в целом только проиграла. Генерал – прагматик, и он рассудил бы так: Пири снова не достиг цели, жаль его, но в прошлые времена он уже получил свое; другой американец, исключительно способный доктор Кук, водрузил флаг США на Северном полюсе; да здравствует доктор Кук!

Впрочем, никто не знает, какой итог своей работе в 1908–1909 годах подвел бы Пири, не окажись он связан судьбой с доктором Куком. Прав Мейкон – соблазн прослыть открывателем Северного полюса был очень велик, и автор, щадя Пири, не берется высказать свои предположения.

Глава 25. «Готов перенести кампанию на территорию врага»

10 января 1911 года, на второй день разбирательства дела Пири в Конгрессе, председатель комитета ВМС Джордж Фосс получил письмо от доктора Кука.

«Уважаемый сэр,

…осознание собственного успеха успокаивает мою душу. Несмотря на неограниченные средства, направленные на мою дискредитацию… это осознание остается. Оно останется навсегда, и это единственная награда, которой я ожидаю.

Воздайте должное мистеру Пири – предоставьте отставку с повышенной выплатой. Его долгие усилия по выполнению неблагодарной задачи заслуживают такого признания. Моя награда придет, когда дети наших детей наградят меня.

Искренне Ваш, Фредерик Кук».

Пири написал Хаббарду:

…в то время как Кук… изображает из себя великодушного скромника, на самом деле он пытается насолить.

…это говорит о том, какой он законченный трус.

Вывести на чистую воду, призвать к ответу, насолить – это все впереди, сейчас доктор Кук хотел лишь напомнить о себе. Если бы о нем забыли, то в билле Бейтса к словам «арктические исследования, завершившиеся достижением Северного полюса» добавилось бы порядковое числительное «первым». Похоже, Кук напомнил о себе вовремя. Рассуждения о награде от «детей наших детей» звучат весьма убедительно, законодатели не могут не размышлять на тему того, что скажут внуки.

В главе 8 мы частично привели телеграмму доктора Кука президенту Тафту от 4 марта 1911 года. Последние абзацы звучат крайне резко:

«Пири покрыт коростой непристойности, и Вы собираетесь подписать этот документ, поставив своей собственной рукой печать одобрения самой грязной кампании подкупа, тайных сговоров и очернения, какую только видел свет.

Если Вы можете закрыть на все это глаза, то подписывайте законопроект о Пири».

Нет противоречия между этой агрессивной репликой и «миролюбивым» письмом в Конгресс двухмесячной давности. Телеграмма Тафту означает только одно: Кук, по его собственным словам, «готов перенести кампанию на территорию врага».

Поменялись местами

Не коммандер теперь крушил доктора, а доктор разоблачал адмирала. Как и всегда, оборона труднее, чем нападение. Тем более что действия Кука были публичны и открыты. Он работал быстро, разнообразно и остроумно. Он был еще молод, по-прежнему силен, обаятелен и умен. Адмиралу, добившемуся вожделенной славы и вполне готовому бронзоветь, острые и беспощадные атаки врага были совсем некстати, лишали жизнь прелести. Более того, гражданам Америки претенденты на Северный полюс по популярности и по известности казались соизмеримыми, и положение адмирала, к несчастью для него, никак не выглядело сверхнадежным.

В Чикаго, столице кино тех времен, Кук основал предприятие «Кинокомпания Северный полюс»[308]. Киноролики назывались «Правда о Северном полюсе»[309]. Кук играл сам себя – направлялся к полюсу, Франке обосновался в ящичном домике. По приходе «Рузвельта» больной и отчаявшийся Франке искал на корабле прибежища, а Пири за место на судне беспардонно вымогал у несчастного его собственность. Приборы Кука фиксировали широту 90°. Боцман Мерфи не пускал вернувшегося из странствий Кука в его собственный дом. Кук вверял свои инструменты и записи Уитни, но вновь возникший Пири в ярости требовал от Уитни выкинуть их из своего багажа. «Арктический трест»[310] – так именовались сподручные Пири – отправлял агента к Барриллу, подкупал его, и последний клялся, что Кук не поднялся на Мак-Кинли.

Пири, полный переживаний, написал Хаббарду:

Он «хотел провести Рождество дома в кругу семьи»; он «сделал ошибку, заявив, что был на Северном полюсе, теперь он в это не верит». Он «никогда не испытывал никаких сомнений в том, что Пири был там и что Пири получит все положенные за это почести» (адмирал цитирует «Признание» Кука в журнале Hampton’s. – Д. Ш.)…

Он понял, что его оставили в покое… Его уверенность растет с каждым днем, и теперь он настаивает на том, что дошел до полюса. Он не верит, что я это сделал. Он набрасывается на каждого, кто с ним не согласен, и будет этим заниматься до самой смерти, если ему никто не помешает.

Конечно, Роберт Пири прекрасно знал, какова роль редакции Hampton’s в «признаниях» Кука; и маловероятно, что он принимал за чистую монету «нытье» Кука в журнале. Поэтому его жалоба Хаббарду – это всего лишь слезы пай-мальчика, который просит старшего друга «разделаться» со своим вредным сверстником.

Стенограф, предусмотрительно посланный на киносеанс Бриджменом, записал выступление Кука, продюсера и автора, после показа фильма: «…В течение трех месяцев со всех сторон света на меня были направлены ружья, заряженные грязью, весь мир заливался краской от стыда. Тем временем “Арктический трест” подкупал людей, чтобы те продали свою честь и память… Кук должен быть побежден любой ценой!.. Какие шансы на честную игру были у меня, простого человека, оставшегося в одиночестве, против такой банды? Все это – постыдная закулисная борьба, и чтобы ей