Собрание сочинений - Карлос Кастанеда

— Мир — это тайна, — в очередной раз сообщил он. — И он вовсе не такой, каким ты его себе представляешь.

Он на минутку словно задумался, ритмично покачивая головой, а потом улыбнулся и добавил:

— Впрочем, таким, каким его рисуешь себе ты, он тоже является. Но это — далеко не все. В нем присутствует еще очень и очень многое. И ты все время с этим сталкиваешься. А сегодня ночью обнаружишь кое-что новенькое.

От его тона мурашки побежали по моему телу.

— Что ты задумал? — спросил я.

— Я — ничего. Все, что задумано, — задумано силой, которая позволила тебе отыскать это место. Здесь все решает только сила.

Дон Хуан встал и указал куда-то вдаль. Я решил, что он хочет, чтобы я встал и взглянул туда. Я попытался вскочить на ноги, но не успел их выпрямить: дон Хуан с огромной силой толкнул меня вниз.

— Я не предлагал тебе делать то, что делаю сам, — сурово произнес он.

Потом смягчился и добавил:

— Тебе предстоит тяжелая ночь. Тебе потребуется вся личная сила, которую ты способен собрать. Так что сиди, где сидишь, и побереги себя для ночи. Я ни на что тебе не указывал, просто хотел убедиться в том, что они там есть.

Потом он сказал, что все нормально, и велел сидеть спокойно и чем-нибудь заняться, потому что до наступления полной темноты еще много времени, которое я могу использовать, например, для работы над записями. Он улыбнулся, и улыбка его меня успокоила. Мне тоже захотелось улыбнуться.

— Но что мы будем делать, дон Хуан?

Он покрутил головой с подчеркнутым недоверием:

— Пиши!

И повернулся ко мне спиной.

Ничего другого мне не оставалось. Я работал над своими заметками, пока не стало слишком темно, чтобы писать.

В течение всего времени, пока я работал, дон Хуан сидел в одной и той же позе. Казалось, он полностью поглощен наблюдением за чем-то, находившимся на западе. Но едва я прекратил писать, он повернулся ко мне и шутливо сообщил, что существует только три способа заставить меня заткнуться: дать чего-нибудь поесть, заставить писать или уложить спать.

Он добыл из своего рюкзака небольшой сверток и развернул его с видом шамана, совершающего ритуал. В свертке было сушеное мясо. Один кусок он дал мне, второй взял сам и принялся жевать. Как бы между прочим он в очередной раз сообщил мне, что это — мясо силы. И добавил, что в данном случае оно необходимо и мне, и ему. Я слишком сильно хотел есть, для того чтобы задуматься о возможности наличия в сушеном мясе психотропных веществ. Мы молча жевали, пока не съели все мясо. К тому времени совсем стемнело.

Дон Хуан встал и потянулся. Мне он предложил сделать то же самое. Он сказал, что растягивание всего тела после сна, сидения и ходьбы — очень хорошая практика.

Потом дон Хуан подошел ко мне вплотную и прошептал в правое ухо:

— Иди за мной. Держись как можно ближе. И копируй каждое мое действие.

Он сказал также, что на том месте, где мы стоим, мы в безопасности, потому что оно находится как раз на границе ночи.

— Здесь — не ночь, — он топнул по камню, на котором мы стояли. — Ночь — там.

И он указал в темноту, нас окружавшую.

Потом он проверил, хорошо ли закреплена у меня на спине сетка с тыквенными флягами, и мягко объяснил, что воин всегда проверяет, все ли в порядке. Не потому, что надеется выжить в предстоящем испытании, но потому, что это — неотъемлемая часть его безупречного поведения.

Вместо того чтобы принести мне облегчение, его приготовления породили во мне уверенность в приближении чего-то неотвратимо рокового. Захотелось плакать. Я был уверен, что дон Хуан полностью осознает действие своих слов.

— Верь своей личной силе, — сказал он мне на ухо. — Это единственное, что есть у человека в этом таинственном мире.

Он слегка подтолкнул меня, и мы двинулись. Он шел на пару шагов впереди. Я шел следом, взглядом уткнувшись в землю. Почему-то я не решался смотреть по сторонам. Сфокусировав взгляд на земле, я почувствовал странное спокойствие. Земля меня почти загипнотизировала. Скоро дон Хуан остановился. Он прошептал, что абсолютная тьма — рядом и что он пройдет вперед. Он о своем местоположении будет давать мне знать, имитируя крик особой маленькой совы. Он напомнил мне, что я уже знаю — его имитация этого звука начинается хрипло и к концу становится мягкой и мелодичной, как крик настоящей совы. И предупредил, чтобы я ни в коем случае не спутал его крик с другими совиными криками, потому что это — смертельно опасно.

К тому моменту, когда дон Хуан закончил меня инструктировать, я был практически в панике. Я вцепился в его локоть железной хваткой. Две-три минуты у меня ушло на то, чтобы вернуть себе дар речи. Непрерывные судороги пробегали по мышцам живота, не давая мне внятно говорить.

Спокойно и мягко дон Хуан сказал, чтобы я взял себя в руки. Темнота — существо для меня почти полностью неизвестное, и, если я не буду предельно внимателен и осторожен, она может легко меня перехитрить. Чтобы иметь с ней дело, необходимо быть совершенно спокойным.

— Ты должен «отпустить» себя. Твоя личная сила сможет слиться с силой ночи, — проговорил он мне на ухо.

Он еще раз повторил, что пойдет вперед, и на меня снова накатила волна иррационального страха.

— Но это же безумие! — запротестовал я.

Дон Хуан не разозлился и не проявил нетерпения. Он спокойно засмеялся и что-то сказал мне на ухо. Я не совсем понял.

Дон Хуан закрыл мне рот рукой и прошептал, что воин действует так, словно знает в точности, что делает, тогда как в действительности не знает ничего. Он повторил это трижды или четырежды, как будто хотел, чтобы я как следует запомнил. Потом он сказал:

— Воин безупречен, если он доверяет своей личной силе, независимо от того, мала она или огромна.

Немного погодя он спросил, все ли со мной в порядке. Я кивнул, и он шагнул во тьму, исчезнув мгновенно и совершенно беззвучно.

Я попытался осмотреться. Под ногами у меня была густая растительность. Я смог различить только темную массу кустов или низкорослых деревьев. Я сосредоточился на звуках, но не заметил ничего особенного. Шум ветра заглушал все звуки,