Выродок - Светлана Ст.

Как и прежде, юноша ездил к клиентам вместе с ублюдком Уизли и молча радовался тому, что остается на вторых ролях. Учеба в боевке — «Д» и прочие разнообразные обязанности отнимали столько сил, что было очень приятно переложить ответственность на чужие плечи. Впрочем, теперь немолодые клиентки еще более настойчиво, чем до войны в Туннелях, рекламировали своих дочерей, а мальчишки просили у посетителей автографы чаще, чем раньше.

Промозглым дождливым утром в начале февраля, просматривая «Ежедневный пророк», Драко в колонке траурных объявлений увидел на одной из фотографий знакомое лицо. Подпись под снимком гласила:

Миллисента Пупкинс, урожденная Томкинс,

Скончалась в возрасте двадцати лет в минувший понедельник от тяжелой болезни.

Похороны состоятся в субботу в 12:00 в фамильном склепе Буллстроудов.

Буллстроуды и Пупкинсы будут рады видеть на похоронах всех знакомых покойной миссис Пупкинс.

Юноша прикрыл глаза и закусил губу. Отказавшуюся от родного отца Миллисенту он ненавидел, как и всех прочих бэвух, но смерти, тем более такой ужасной, этой идиотке не желал: женщинам ведь действительно сложнее устроиться в жизни, чем мужчинам. А в том, что кончина однокурсницы была страшной, Драко не сомневался: на фотографии, обведенной траурной рамкой, Милли была хороша как ангел, но снимок не скрывал пожелтевших белков и ногтей – вернейших признаков человека, злоупотребляющего зельем Феликс Фелицис…

Юноша долго думал, идти ли ему на похороны или нет, но в конце концов решил, что как староста обязан почтить память однокурсницы, которая первой из слизеринцев, поступивших в Хогвартс в 1991 году, покинула мир живых. Фиск, мрачно кивнув, позволил Драко пропустить субботнее занятие.

В день похорон Миллисенты шел проливной дождь; возможно, поэтому в фамильном склепе Буллстроудов людей собралось немного.

Миллисента, ослепительно прекрасная, казалась не покойницей, а Спящей Красавицей.

Вдовец, молодой парень с покрасневшими глазами и удивительно правильными для грязнокровки чертами лица, до крови закусил губу и явно очень горевал, а его родители с трудом скрывали облегчение.

Слизеринцев на похоронах было немного. Небритый Адриан Пьюси с помятым лицом, одетый в заляпанную жирными пятнами черную мантию, стоял, слегка покачиваясь и распространяя вокруг сильный запах дешевого огневиски. Крэбб обнимал беременную молоденькую целительницу, которую Драко видел в больнице Святого Мунго; парочка с трудом скрывала счастье за приличествующими случаю грустными выражениями лиц. Дафна Гринграсс, отбывающая принудиловку в банке «Гринготтс», то ли похудела, то ли стала носить другую модель очков, — во всяком случае, эта заучка сейчас выглядела не так кошмарно, как помнил Драко. Однокурсники раскланялись холодно, но без злобы.

Эммелина Буллстроуд, подтвердившая, что родила Миллисенту не от законного мужа, а от магла по фамилии Томкинс, рыдала навзрыд. Гектор Буллстроуд, теперь считавшийся отчимом единственной дочери, обнимал жену, неотрывно глядя на гроб.

Но больше всех присутствующих Драко поразила бабушка Миллисенты – суровая, прямая как палка рыжеволосая дама. Она не кричала и не плакала, но юноша старался избегать ее тяжелого застывшего взгляда.

Когда священник начал читать заупокойную молитву, дверь склепа тихонько заскрипела, пропуская еще одного человека. К бесконечному удивлению Драко, это оказался начальничек, одетый в очень дорогую траурную мантию строгого покроя. Он тихо встал у дальней стены.

Священника, продолжавшего молитву, вдруг прервал звонкий женский голос:

— Преподобный отец, прошу вас ненадолго остановиться! – громко сказала бабушка Миллисенты. — На нашу скорбную церемонию по ошибке зашел господин министерский чиновник, — последние слова были произнесены с неизъяснимым презрением. – Господин чиновник, уверяю вас, сэр, мы не замышляем ничего противозаконного, а всего лишь хороним нашу единственную дочь и внучку! Прошу вас покинуть склеп!

— Моргана, я… — хрипло заговорил ублюдок Уизли, и только тут юноша вспомнил, что бабушка Миллисенты приходится нищеброду родной сестрой.

— Сэр, я от имени всех здесь присутствующих, — в голосе старшей миссис Буллстроуд звякнул металл, — смиренно прошу вас покинуть этот склеп и не оскорблять несчастных людей в их безутешном горе!

— Мор…

— Вон!

Начальничек ссутулился еще сильнее, чем обычно, и вышел из склепа.

— Преподобный отец, умоляю вас простить это досадное недоразумение, — мягко сказала бабушка Миллисенты. – Прошу вас, продолжайте!

Священник продолжил читать заупокойную молитву, а Драко, внимательно рассмотрев старшую миссис Буллстроуд, понял, что она очень похожа на Перси – такое же чопорное выражение лица, такие же тонкие губы…

Помня нелестное мнение урожденной мисс Уизли о министерских чиновниках, юноша не остался на траурный обед, а сразу же после похорон вернулся домой. Впрочем, Драко с удовольствием воспользовался представившейся возможностью – он не очень хотел общаться с однокурсниками и рассказывать им о себе.

Когда на занятиях боевки — «Д» юноша отправил в нокаут Боба Паттерсона, то сам не поверил в случившееся и тупо смотрел, как соперник под счет Фиска пытается подняться, но не может и в конце концов без сил остается лежать на полу.

— Молодец, парень! – сказал Кулак без всякого выражения. – Этот бой остался за тобой.

Вспомнив принятые здесь правила поведения, юноша протянул Бобу руку. Тот, вцепился в нее, словно ловец – в снитч, и, пошатываясь, поднялся на ноги.

— Боб, как ты себя чувствуешь? – спросил Фиск. – Может, тебе лучше к целителю пойти?

— Нет, сэр, — тихо ответил Боб, подошел к стене и оперся на нее. – Я в порядке, сейчас постою немного… и снова готов в бой…

— Даю тебе три минуты на то, чтобы прийти в себя. А всех остальных прошу не останавливаться, иначе назначу штрафные санкции! Парень, ты тоже перестань таять от счастья, а побоксируй лучше с Сидом!

Когда урок закончился и студенты боевки — «Д» потянулись к выходу из зала, Кулак негромко сказал:

— А ты, Малфой, останься! Разговор есть…

Драко подошел к преподавателю, немного удивленный тем, что его впервые за все время учебы назвали по фамилии.

— А скажи‑ка мне, друг мой ситный, — негромко осведомился Фиск, когда они остались вдвоем, — кто тебя научил удару, которым ты Боба вырубил? Необычный, кстати говоря, удар, — хитрый и жестокий… Или опять скажешь, что применяешь на практике уроки твоей покойной тети?

— Нет, сэр, этому удару я научился в клубе «Мягкая лапа». Я туда хожу по воскресеньям…

На мгновение в зале стало очень тихо, и юноша встревожился, сам не зная почему.