Холодная война: политики, полководцы, разведчики - Леонид Млечин

Еще в 1984 году Куклинского заочно приговорили к смертной казни с конфискацией имущества. Лидер «Солидарности» и первый президент постсоциалистической Польши Лех Валенса отказался его помиловать:

— В армии надо подчиняться приказам. Невозможно, чтобы каждый полковник сам решал, кого считать союзником, и служил этому союзнику.

Только в 1995 году Военная коллегия Верховного суда отменила приговор, в 1996 году Куклинский был исключен из списка разыскиваемых преступников. В 1997 году против него сняли все обвинения. В апреле 1998 года бывший полковник приехал в Польшу. Мнения поляков разделились: тридцать четыре процента сочли его предателем, двадцать девять процентов — героем.

Но мы забежали вперед.

Военное положение — это бронетранспортеры на улицах, повсюду солдаты, телефонную связь отключили, школы и институты закрыли, ввели комендантский час, разослали военных комиссаров на предприятия и запретили ездить по стране без нужды. 12 декабря 1981 года интернировали двадцать три тысячи человек, в столкновениях с полицией погибли девяносто человек.

В воскресенье 13 декабря государственный секретарь Александр Хейг находился в Брюсселе. В его номере в гостинице «Хаятт реджинси» установили аппарат защищенной от прослушивания линии связи. Рональд Рейган отдыхал в Кэмп-Дэвиде. Его советник по национальной безопасности Билл Кларк сказал, что намеревается немедленно созвать Совет национальной безопасности. Хейг был против: если президента срочно доставят в Вашингтон на вертолете, это вызовет напряженность, а сейчас важнее всего сохранять спокойствие. Хейг позвонил вице-президенту Джорджу Бушу-старшему. В Вашингтоне было около двух часов ночи.

— Ничего не будет, — успокоил госсекретаря Буш. — Все еще спят.

Польша была отрезана от внешнего мира, и никакой информации не поступало. Связаться с американским посольством в Варшаве по спутниковой линии связи не удавалось. Ничего не знали и в Ватикане. Все были застигнуты врасплох.

Гостиничные апартаменты Хейга были набиты его помощниками, повсюду пустые чашки с остатками кофе, густой табачный дым. Хейг надел пальто и вышел прогуляться в парк. Утро было солнечное и холодное. Прогулка освежила государственного секретаря.

«Я знал, как мало может сделать Запад, чтобы помочь польскому народу. Больше всего мы должны были избегать любых действий, которые позволили бы обвинить нас в том, что мы подтолкнули события к кровопролитию».

15 декабря Брежнев позвонил Ярузельскому, чтобы подбодрить его:

— Вы приняли хотя и трудное, но, безусловно, правильное решение. Иного способа спасти социализм в Польше, как твердой рукой подавить контрреволюцию, не существует.

На шахте «Вуек» неподалеку от Катовице две тысячи шахтеров начали забастовку в знак протеста против введения военного положения и отказались покинуть шахту. После неудачных переговоров 16 декабря с вертолетов пустили слезоточивый газ, и войска министерства внутренних дел при поддержке танков разогнали шахтеров. Несколько горняков погибло.

Ярузельский приехал в министерство внутренних дел, чтобы поблагодарить ведомство госбезопасности:

— Вы защитили социализм в Польше. Вооруженные силы тоже внесли свой вклад, но вы сделали главную работу.

В Вашингтоне заседал Совет национальной безопасности, рассказывал тогдашний сотрудник президентского аппарата Ричард Пайпс. Рейган негодовал: военное положение уничтожило надежду на развитие коммунизма в сторону демократии. Он вспоминал тридцатые годы, когда западные демократии не сумели остановить германскую и японскую агрессию. Президент говорил своей внешнеполитической команде: мы должны «выступить против этой проклятой силы». Требовал изолировать Советский Союз, сведя отношения с Москвой к абсолютному минимуму…

Госсекретарь Хейг возражал против экономических санкций. Если Запад откажет Восточной Европе в кредитах, соцстраны вынуждены будут обратиться за помощью к Советскому Союзу. Тогда поляки станут еще более зависимыми от Москвы.

Рейган же исходил из того, что дополнительное бремя только истощает советскую экономику. И когда-нибудь советская система надорвется.

Как раз тогда обсуждался вопрос о строительстве газопровода от полуострова Ямал до Западной Европы. Соединенные Штаты считали, что опасно зависеть от советских энергоносителей. Но европейские страны высказались за ускоренное строительство газопровода и обеспечили выделение Советскому Союзу дешевых кредитов.

На Рождество, 25 декабря 1981 года, удивленный Рейган записал в дневнике: «Пришло письмо от Брежнева. Можно подумать, будто это мы вмешиваемся в польские дела, а он огорчается по этому поводу. Я попросил в ответном письме напомнить ему, что мы хотим только одного — чтобы польский народ имел право голоса».

29 декабря Рейган объявил перечень санкций против Советского Союза: прекращается обслуживание самолетов «Аэрофлота» в американских аэропортах, перестает действовать советская закупочная комиссия, прекращаются переговоры о новом долгосрочном соглашении относительно продажи зерна и морского судоходства, не будут возобновлены соглашения о научном и культурном обмене, в СССР не будут экспортироваться электроника, компьютеры, газовое и нефтяное оборудование.

В середине января 1982 года Хейг и Громыко встретились в Женеве.

— Польша, — предупредил заранее американский госсекретарь, — единственный вопрос повестки дня.

— У нас, — заочно ответил ему советский министр, — нет намерения обсуждать вопросы, связанные с Польшей.

В конце концов Громыко сам заговорил о Польше. Утверждения о концентрации советских войск и советском вмешательстве — ложь. Введение военного положения — мера сугубо конституционная. Соединенные Штаты пытаются скрыть собственное вмешательство в польские дела, например ведя провокационные радиопередачи, которые он, Громыко, к сожалению, в силу служебной необходимости вынужден иногда слушать. Советскому Союзу нечего извиняться… Министр повторял это вновь и вновь.

Хейг сказал Громыко, что даже не станет вступать с ним в спор. Положение в Польше стало опасным для всего мира и для советско-американских отношений в будущем. Громыко, хотя он, конечно, понимал каждое слово, подождал, пока переводчик закончит перевод, после чего сказал госсекретарю, что он абсолютно заблуждается — положение в Польше улучшается и улучшается…

2 марта 1982 года «Правда» поместила заявление Брежнева: «Если бы коммунисты отступили перед контрреволюцией, дрогнули перед бешеными атаками врагов социализма, стабильность в Европе, а также во всем мире оказалась бы под угрозой».