Воспоминания - Сергей Юльевич Витте
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Филипп нигде оконченного образования не получил, проживал он в окрестностях Лиона. Дочь его вышла замуж за маленького доктора. Когда Филипп начал практику лечения различными чудодейственными средствами, то, как обыкновенно в этих случаях бывает, имел некоторые случаи успеха лечения и также предсказания. Лица, его знавшие, говорили, что он вообще человек умный и имеет какую-то мистическую силу над слабовольными и нервнобольными. Он имел также полицейские процессы вследствие жалоб некоторых лиц на его шарлатанство. Правительство ему запретило лечить и потому иногда преследовало.
Тем не менее он составил себе небольшую кучку поклонников, преимущественно в числе националистов (история Буланже-Дрейфус). К этой кучке поклонников принадлежал также наш военный агент в Париже полковник генерального штаба граф Муравьев-Амурский (младший брат министра юстиции Н.В. Муравьева, которому дядя не пожелал передать титула вследствие его дурного поведения – процесса со своею матерью и пр.) Этот граф был человек положительно ненормальный, он все хотел нас втащить в историю с ненавистным ему республиканским правительством, а так как я был в числе лиц, препятствовавших сей авантюре, полагая, что нам не следует вмешиваться во внутренние дела Франции, и так как в результате граф Муравьев-Амурский был сменен, то он меня возненавидел, хотя лично он меня не знал; граф Муравьев-Амурский и другие поклонники Филиппа провозгласили его святым, во всяком случае они уверяли, что он не родился, а с небес сошел на землю и так же уйдет обратно. С этим Филиппом познакомилась за границею жена Великого Князя Петра Николаевича, черногорка № 1, или жена принца Лейхтенбергского, черногорка № 2. Ох уж эти… черногорки, натворили они бед России…
Чтобы рассказать, какие пакости он натворили – нужно написать целую историю; не добром помянут русские люди их память…
Это две дочери князя Николая Черногорского. Он их девочками отдал в Смольный институт, там на них очень мало обращали внимания. Они кончили курс, как раз когда Император Александр III разорвал традиционные узы с Германией и союз с Францией был в зародыше. Тогда он за обедом, данным в честь князя Николая Черногорского, провозгласил знаменитый тост «за моего единственного друга, князя Николая Черногорского». Тост этот, конечно, был провозглашен не столько по любви к князю Николаю, как для того, чтобы сказать всему свету «у меня нет союзников, и я в них не нуждаюсь». С своей стороны князь Николай делал все от него зависящее, чтобы заслужить расположение Императора. Это расположение впрочем, совершенно естественно вытекало из того, что князь Николай был князь рыцарского народа – черногорцев, из всех славян всегда заявлявших свою наибольшую привязанность к нам русским. При таком положении вещей, естественно, что Император Александр III оказывал внимание кончившим в Смольном институт черногорским княжнам. Этого было достаточно, чтобы явились из царской семьи женихи.
Ведь в это время у нас всяких Великих Князей размножилось целое стадо. Слабогрудый Петр Николаевич, младший сын Великого Князя Николая Николаевича (главнокомандующего в последнюю турецкую войну), женился на черногорке № 1, а принц Юрий Лейхтенбергский, третий сын Великой Княгини Марии Николаевны, женился на черногорке № 2. Но последний, женившись на черногорке № 2, (вторым браком), продолжал свою связь с куртизанкою за границей, где большею частью и проживал. Такое его поведение, конечно, не могло нравиться такому в высшей степени нравственному человеку, как Александр III, и я помню, как-то раз, на общем приеме представляющихся, Он спросил одного из представлявшихся, приехавшего из Биаррица – много ли там русских. Он ответил и указал, что там, между прочим, находится принц Юрий Максимилианович, на что Государь заметил: «А, и он там полоскал свое поганое тело в волнах океана». Впрочем, должен сказать, что Юрий Максимилианович был в сущности безобидный человек и совсем недурной, это тип великих князей последних формаций. И так, благодаря Александру III, черногорки были пристроены за второстепенных Великих Князей, и этим бы при Александре III все бы и кончилось, но вступает на престол Николай II и женится на Alix.
Молодая Императрица встретила со стороны Императрицы матери и русских Великих Княгинь самый радушный прием и сердечное отношение, но не такое отношение, как к Императрице. А ведь она Императрица. Только черногорки не только гнулись перед нею, как перед Императрицей, но начали проявлять к Ней бесконечную любовь и преданность.
Как раз Императрица заболела какою-то желудочною болезнью; черногорки тут, как тут, ее не покидают, устраняют горничных и сами добровольно принимают на себя эту неприятную в подобных болезнях обязанность. Таким образом, они втираются в Ее фавор и делаются Ее первыми подругами. Покуда Государь не разошелся, это было не особенно заметно, но по мере того, как Он начал расходиться, и Императрица мать начала терять свое влияние – влияние черногорок все усиливалось и усиливалось.
Конечно, прежде всего явилось у них желание раздобыть побольше денег. Вот на этой почве мне пришлось сталкиваться с черногорками. Как-то раз черногорка Лейхтенбергская заявила мне, что им трудно жить, и что она просила помощи у Государя через Императрицу и просила и моего содействия к устройству этого дела. Вопрос сводился к тому, чтобы казна выдавала Лейхтенбергскому ежегодно 150 000 рублей. Конечно, я признал это невозможным, и дело устроилось так, что бюджет министерства двора был увеличен на 150 000 рублей, a сие министерство уплачивает Лейхтенбергскому равную сумму.
Как это устроится теперь, когда черногорка № 2 покинула своего мужа Лейхтенбергского и вышла замуж за Великого Князя Николая Николаевича, не знаю.
Такой простой способ устройства пособия черногорке № 2 вытекал из особого Высочайшего повеления относительно бюджетов министерства двора.
Делами Великого Князя Петра Николаевича управлял молодой человек, сын его бывшего гувернера (кажется, фамилия его Дюмени). Он заигрался, вероятно, не без ведома Великого Князя на бирже и крайне одно время расстроил его дела. Тогда Великий Князь обратился ко мне, дабы я помог ему из государственного банка. Я, конечно, отказал, так как это противоречило уставу банка. В результате Великому Князю помог Государь, кажется из уделов, но супруга, черногорка N 1, такую мою дерзость простить не могла.
Нужно отдать справедливость черногоркам: они были преданные дочери и постоянно хлопотали о всяких денежных субсидиях своему княжескому родителю. Вся игра велась на том, что в интересах России в случае столкновения ее с Германией, поставить Черногорию в такое положение, чтобы она могла оказать России содействие. Черногорцы молодцы; нужно только сформировать постоянные части, а для этого нужны деньги. Вот по особым высочайшим повелениям и начали отпускать черногорскому князю на содержание сказанных частей войск особые суммы, и теперь в смете военного
