Французская магия (гет) - Николай Бессарабов

— Ладно, — Невилл глядя на свою будущую жену влюбленными глазами, пошел бы с ней даже в кафе Мадам Паддифут, не говоря уже о достаточно малолюдном месте, посещаемом в основном обеспеченными людьми, к которым, к сожалению, относились далеко не все ученики Хогвартса.

Дорога к «Памяти» пролегала мимо открывшегося в этом году магазина Уизли... По поводу которого мы с Сириусом имели не самую приятную беседу. Крёстный, к моему величайшему удивлению, не поддержал моего желания рассчитаться или хотя бы проигнорировать семью предателей и лично вложил деньги в магазин «Умников Уизли». «Для того, чтобы в мрачное время людям было над чем смеяться», — заявил Сириус, и я прислушался к его словам, хотя мне они не понравились. Единственное, что меня утешило — Сириус относился к семье Уизли ничуть не лучше моего, но счел близнецов наименьшим злом, вдобавок достаточно полезным для нашего дела.

Без близнецов в Хогвартсе для остававшихся там обоих младших Уизли и Грейнджер настали темные времена, — лишенные поддержки достаточно опасных для студентов братьев, трое предавших меня людей так и оставались в пустоте. С ними по-прежнему мало кто разговаривал, даже по делу, рядом с ними старались не садиться за обедом и в библиотеке и, естественно, друзей у троицы больше не было. Директор Хогвартса, хотя и был, как мне казалось, в курсе проблемы на его любимом факультете, в проблему не вмешивался, пустив всё на самотёк, так что теперь трое гриффиндорцев на собственной шкуре ощущали то, как я жил на четвертом курсе.

— Господа, — массивные двери перед нами распахнулись, и мы оказались под дубовыми сводами «Памяти Мерлина».

Немногочисленные посетители в общем зале не обращали внимания на нашу компанию, когда мы следом за официантом шли ко входу в подземную часть, где располагался собственно «музей». Получив от меня и Невилла по паре золотых монет, он отпер старинную дверь, явно до этого украшавшую какой-то родовой особняк, пропустив нас в подвал.

— Да... — протянула Луна, замерев на входе в относительно небольшой, безлюдный зал.

И было от чего. Не знаю, в каком особняке хранилась эта картина, написанная колдовскими красками, — ничем, кроме волшебства, нельзя было объяснить сохранность полотна и изображения, — но она была потрясающей. На фоне речной долины, усевшись на зубец стены, сидел, поджав под себя ногу, молодой Мерлин. Пронзительный взгляд ярко-синих глаз был устремлен куда-то вдаль, в недоступные другим места. Великий волшебник был одет в простую, грубой выделки одежду из кожи и толстого полотна, только на пальце правой руки поблескивал массивный перстень. Мощные кисти рук сжимали потрепанный деревянный посох, перехваченный несколькими стальными кольцами, и такое же стальное кольцо охватывало длинные наполовину седые волосы, прижимая их ко лбу и вискам. Картина казалась совершенно живой.

— Интересно, где раскопали эту картину, — сдавленно произнес за моей спиной Невилл. — Это же шедевр!

Девушки, покончив с осмотром картины, погрузились в изучение содержимого немногочисленных стеклянных кубов, защищенных мощными чарами.

Сторонники Малфоя явно ограбили все свои кладовые, — древние мечи и копья, натянутые на специальные стойки ветхие кольчуги, старые знамена и шлемы. Несколько гобеленов, рассыпающихся от старости, на которых были изображены сценки из легенд о Мерлине. Растянутые на пюпитрах свитки, исписанные причудливыми архаичными буквами староанглийского. Лежащие на подставках толстые книги, в грубых потрескавшихся переплетах из кожи, окованных медью и серебром. Ни одного магического предмета: сохранись хотя бы один артефакт работы самого Мерлина — и его стоимость была бы поистине запредельной. Вместе с тем наложенной на зал магической защитой мог бы гордиться даже родовой особняк старинной семьи, что было слегка неожиданно.

Дождавшись, пока девушки рассмотрят в подробностях все экспонаты музея, мы поднялись в большой зал, где уже добавилось посетителей, в основном — слизеринцев-старшекурсников.

— Привет! — единственный гриффиндорец во всем кафе помахал нам рукой. Дин Томас, сидевший рядом с закутанной в национальную одежду Падмой Патил, крепко пожал нам руки.

— Гарри, спасибо, — ухмыльнулся юноша, когда мы расселись за столом. — Снейп не сумел догнать Падму.

— Правда я ужасно испугалась, когда обнаружила, что подружки в комнате не видят меня, — улыбаясь своими слегка раскосыми глазами, Падма погрозила мне пальцем. — И только когда профессор Флитвик снял чары, я поняла, что это наверняка был ты.

Луна и Флер дружно рассмеялись.

— Не мог же я доставить Снейпу удовольствие снять баллы с моего факультета. — Я пожал плечами. — Если бы я успел на полминуты раньше, — я бы наложил чары и на Дина, но тут уж ничего не поделаешь. Снейп едва не снес меня по дороге, когда вылетел из-за угла.

— Я сначала не поверила своему счастью, — хихикнула Падма, — когда профессор пробежал мимо того коридора, куда я свернула. И только потом догадалась заглянуть в зеркало в своей комнате.

— Кстати, — Невилл с усмешкой посмотрел на меня. — Нам для занятий не помешала бы литература, которой нет в запретной секции, но наверняка есть в твоем особняке.

— Я не против, если книги не будут выносить за пределы Тайной комнаты. Я прикажу домовым эльфам поставить там стеллажи с книгами.

— Прекрасно, — Невилл отпил кофе, — Школьная программа Защиты уже пройдена всеми до конца седьмого курса, а более сложных книг в Запретной секции не так много, да и кто будет подписывать разрешение? Снейп?

— Он скорее удавится, — хмыкнул я. — Вряд ли он подписывает разрешения по Защите хоть кому-то кроме слизеринцев.

— Тогда к следующей субботе?

— Хорошо, давай тогда зайдем в библиотеку на следующей недели и отберем нужные тебе книги.

— Кстати, Гарри, — опять вступил в разговор Дин, — каким заклинанием ты так разделал Снейпа?

— Это было Дыхание хаоса, Дин, — я задумался, как сформулировать следующую фразу, но Невилл меня опередил.

— Это заклинание пока что не по плечу ни мне, ни кому-либо из членов нашего кружка, — усмехнулся Невилл. — Должен же Избранный быть Избранным.

— Иди ты, — Невилл сумел увернуться от моего тычка локтем и ехидно улыбнулся.

— Этому заклинанию меня научил аврор из Франции, — я с благодарностью взглянул на Невилла, смягчившего мой ответ. — Оно уже пару раз спасало мне жизнь. Хотя Темный лорд и Сириус могут заблокировать этот удар.

— Понятно, — Томас отвернулся к своей девушке, уже погрузившейся в беседу с Флер и Луной.

Выйдя из кафе, мы практически в упор столкнулись с директором и миссис Уизли, тут же устремившимися к нам навстречу. Невзирая на то, что в толпе учеников мне едва ли что-то угрожало, я ощутимо напрягся.

— Мистер Поттер, — Дамблдор смерил меня покровительственным взглядом. — У миссис Уизли есть к вами дело.

— Глава рода Поттеров готов выслушать вас, миссис Уизли, — в висках застучало, и я с трудом сдержал рычание при виде женщины, к которой относился когда-то почти как к матери.

— Гарри, ты должен, — начала было женщина, но я резко прервал её, ощутив на плечах руки Невилла и Флёр.

— Я должен только своим людям и своим друзьям, миссис Уизли. Для вас я лорд Поттер.

— Мистер Поттер, — вмешался директор, — вы слишком много значения придаете сословным предрассудкам ваших предков.

— Возможно, именно благодаря «сословным предрассудкам» вас лишили поста главы Визенгамота, директор Дамблдор, — зло усмехнулся я, — Но для подливавших мне приворотное зелье и травивших зельем дружбы людей я — лорд Поттер. И вам придется это учитывать, директор.

— Травля ваших однокурсников зашла слишком далеко, — сменил тему директор. — Вы должны попросить других учеников снова принять Рональда и Джиневру.

— Интересно, почему вы не просите за Гермиону Грейнджер? — насмешливо спросил я. — Может быть, потому, что её семья принадлежит миру маглов и не может поддержать вас?

— О мисс Грейнджер я хотел бы поговорить позже, — с достоинством ответил директор. — А пока что вернемся к детями миссис Уизли.

— Директор Дамблдор, — поняв, что я сейчас сорвусь, вступил в разговор Невилл. — Я готов засвидетельствовать, что не желающие общаться с тремя предавшими Гарри людьми сделали свой выбор самостоятельно и без просьб с его стороны.

— Это неправда! — Лицо Молли Уизли покраснело от гнева. — Рон и Джинни всегда дружили с другими детьми!

— Ваш сын, миссис Уизли, — отчеканил Невилл, приосанившись, — предал человека, который не раз помогал вашей семье. А ваша дочь — подливала человеку, которому обязана жизнью, приворотное зелье. Любой ученик, хотя бы раз в жизни слышавший слово «честь», прекратил с ними всякие отношения.

— Мистер Лонгботтом! — сверкнул глазами Дамблдор. — Минус двадцать баллов с Гриффиндора за вашу грубость.