Обратный отсчет: Синтез - Токацин

— И меня не забудь, — сказал Линкен, неохотно отодвигаясь от печи. — Долго им так остывать?

— Минимум час, — ответил Гедимин. — Вы можете сходить на озеро. Я останусь тут.

— Озеро подождёт, — Линкен сел у стены. — Мне нравится здесь, атомщик. Вот эти маленькие штучки могут заменить фургон пиркенита, верно?

— Эти штучки не взрываются, — недовольно сощурился Гедимин. — И в принципе не могут. Я бы подарил тебе одну, но макаки быстро заметят.

Глаза Линкена расширились и сверкнули, но тут же потускнели. Он покачал головой.

— Я буду приходить сюда и смотреть на них, — вздохнул он. — И… тебе нужен ещё жёлтый кек?

Гедимин настороженно посмотрел на него и, помедлив, кивнул.

— Было бы очень хорошо, если бы ты обогатил его… ну, так, как нужно для бомбы, — Линкен произнёс последние слова еле слышным шёпотом. — Не надо делать бомбу. Только кусок урана. Мне будет приятно думать, на что эта штука способна…

22 декабря 55 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Резким круговым движением вскрыв слой раскалённого фрила, Гедимин разжал захват, и готовая ёмкость с плеском упала в поддон и осталась там лежать, громко шипя. Чёрное покрытие сантиметровой толщины, остывая, шло радужными разводами.

— А сверху поставить трилистник, — посоветовал, переворачивая остывающую ёмкость вверх дном, Хольгер. — Да, весит она, как и положено куску урана… Что ты будешь в ней держать?

— Уран для Лиска, — хмыкнул Гедимин, покосившись на дальний холодный угол. Там, вдалеке от печи, генератора и фрилолитейного агрегата, целлюлоза растворялась в смеси кислот, а Линкен осторожно окунал её глубже и слушал, как она шипит.

— А не рванёт? — забеспокоился Хольгер.

— Нет, тут холодно, — Гедимин добавил в поддон воды.

— Не пироксилин. Уран, — понизил голос сармат-инженер. — Ему холод обычно не мешает.

— Это не я с Энцелада, это ты с Плутона, — хмыкнул «атомщик». — Возможно, там цепная реакция начинается…

— Эй! Уже начинается? — зашевелился в углу Линкен. — Ничего без меня не взрывайте!

…Остывшая ёмкость из обеднённого урана была задвинута в самый дальний угол глубокой закрытой ниши и завалена безобидной с виду ветошью. Можно было идти наверх; и Гедимин, уставший от постоянного перегрева, ждал этого с нетерпением, но к выходу не торопился. Он подполз к высокой стальной трубе, поставленной на торец в углу убежища, и вывернул болт, удерживающий крышку на ней. Длинная тонкая бочка, на четыре пятых заполненная водой, открылась, и Гедимин, затаив дыхание, заглянул внутрь. Со дна ёмкости поднимался холодный синеватый свет, и в нём был виден трёхлапый захват, удерживающий три светящиеся трубки. «Выглядит так, будто сам уран светится,» — хмыкнул сармат, дотягиваясь до рукояти захвата и слегка приподнимая его; синий огонь всколыхнулся, по тёмным стенкам бочки побежала мерцающая рябь. «Красивое явление.»

— Смотришь? — к бочке, немного оттеснив Гедимина, протиснулся Линкен, шумно вдохнул сквозь респиратор и навис над водой. — Я знал, что рано или поздно такая штука у тебя будет. Но сколько с ней было возни…

Гедимин пожал плечами и осторожно опустил урановые стержни на дно. Ему нравилось называть эти коротенькие трубки стержнями, пусть даже всего их содержимого не хватило бы на один настоящий топливный стержень даже для самого простого реактора деления.

— Теперь, когда процесс отработан, дело пойдёт быстрее, — сказал он. — Проблема только в жёлтом кеке.

— Одного не могу понять, — покачал головой Хольгер, заглядывая в бочку. — Как мартышки могли отказать тебе в обучении? Им важнее соблюдение нелепых правил, чем возможность получить прекрасного атомщика?

Гедимин смущённо хмыкнул и привинтил крышку бочки на место. О существовании её содержимого знали (как он надеялся) только четверо сарматов… и, возможно, Кенен Маккензи. Пока что никто из них не проболтался охране.

— У макак есть свои атомщики, — проворчал он, отстегнув респиратор и отложив уже ненужную защитную маску. — Им достаточно. Линкен, ты сегодня идёшь купаться?

…Тающий лёд стекал с жёсткой шерсти на его макушке, когда он входил в компьютерный зал информатория. Как он ни вытирал волосы после купания, часть воды неминуемо оставалась на них и теперь, стекая по спине, обжигала холодом.

— Суровые методы охлаждения приняты на Энцеладе, — усмехнулся Хольгер, тронув его за плечо; он единственный из троих сарматов даже не вошёл в воду — ждал Гедимина и Линкена у заснеженных кустов, не выходя на лёд, и держал полотенце под комбинезоном, чтобы согреть его. Но и Хольгер слегка посинел, пока стоял на холодном ветру. Гедимин покосился на него, на тёмно-синего со стальным отблеском Линкена и усмехнулся в ответ.

— Иджес и Лилит знают более суровые методы. Возможно, на Рождество им дадут ключи от душевой. Тогда мы все охладимся как следует.

Он прошёл мимо Алексея Юня — сармат задумчиво смотрел на экран и чему-то усмехался, и Гедимин, на секунду приостановившись, тихо пошёл дальше. Хольгер толкнул его в бок и ухмыльнулся.

— Осталось ещё семь мест на факультете энергетики, — донеслось из группы сарматов, обступивших администратора Паскаля. — Два — на химии и девять — на механике. Ещё есть желающие?

Гедимин остановился и медленно развернулся на звук. Линкен, поморщившись, положил руку ему на плечо и сильно надавил, поворачивая сармата в прежнем направлении.

— Не лезь, — тихо сказал он.

— Куда поступает Гедимин? — спросил один из сарматов; его голос не был знаком ремонтнику, и тот уже не удивлялся — иногда ему казалось, что все поселенцы его знают.

— Я уже говорил — Гедимин в красном списке, — угрюмо ответил Паскаль. — Такие вопросы решаю не я. Кроме горячего сочувствия к его беде — чем я могу вам всем помочь?

Линкен крепко сжал плечо сармата.

— Они долго будут припоминать тебе тот проходчик.

— Ты записался? — тихо спросил Гедимин. Взрывник криво ухмыльнулся.