Дорога к неведомому - Дорит Медвед

И все же у меня было очень много вопросов – по одному на каждую звезду. Я улыбнулась при мысли, что однажды узнаю на них ответы.

Я почувствовала на себе пристальный взгляд Люсифера, и моя улыбка стала еще немного шире.

– Что, милый? – спросил я, не сводя глаз с черного как ночь небосвода.

Люсифер чуть приподнялся на локтях рядом со мной:

– Я просто подумал, что ты самая красивая звезда из всех.

– Рада слышать, что ты по-прежнему такой же бесстыдный чаровник, – ответила я с усмешкой и наконец посмотрела на него. Его взгляд был совершенно серьезным. Серьезным, мягким и любящим.

– Нет, ты правда красивая, – сказал он – и я ничего не смогла поделать с румянцем, залившим мои щеки после его слов.

– Тогда тебе и вправду повезло, что я принадлежу только тебе, – тихо ответила я.

Люсифер радостно рассмеялся, затем наклонился ко мне и начал страстно меня целовать. Я ответила на поцелуй, втянула его запах, почувствовала его на вкус и тихо застонала, когда его язык пытливо скользнул между моими зубами. Когда мои руки проникли ему под рубашку и провели по твердым мускулам, в глазах его заиграли искорки.

– Ты моя, – прошептал он между поцелуями. – А я твой.

Он снова набросился на меня, так возбужденно, что я испугалась, как бы он не порвал платье. Но его руки на удивление нежно подцепили лямочки и сбросили их с моих плеч.

– Как неприлично, – пробормотала я, когда его взгляд скользнул по моей теперь уже обнаженной груди.

Хрипло засмеявшись, он начал целовать меня в шею, а я прижалась к нему и отчаянно сжала губы, чтобы не издать ни звука. Его руки скользнули по моей талии и дальше вниз, когда я внезапно увидела, как на меня надвигаются диковинные тени. Люсифер управлял тенями такелажа и рангоута, создаваемыми ярким лунным светом, и деформировал их, превращая в дополнительные руки, которые гладили мои ноги и бедра: нежные, ласковые и пытливые, как и его собственные.

Теперь я не могла сдержать вздоха. Он никогда еще не использовал со мной этот трюк, и мне пришлось признать, что тот оказался чрезвычайно эффективным.

А потом я, больше не в состоянии сдерживаться, наконец быстро расстегнула пуговицы его рубахи. Мы занимались любовью всю оставшуюся ночь, и лишь мерцающие звезды в ночном небе наблюдали за нами.

† † †

Первые лучи солнца защекотали мою кожу, и я медленно открыла глаза. Мне потребовалось некоторое время, чтобы определиться, где я, а затем оглядеться. Небо светилось синим, красным и розовым, а солнце величественно поднималось из воды прямо перед бушпритом. Раскрашенные золотом деревянные волосы русалки на носу «Скарлетт» сияли в его лучах.

Я лежала под одеялом между мягкими подушками на досках палубы. Рядом со мной, чуть приподнявшись на локтях, с усмешкой смотрел на меня мой мужчина.

– Доброе утро, – пробормотал Люсифер, зарывшись в мои волосы.

Я улыбнулась. Опять улыбнулась. В его присутствии просто невозможно было не улыбаться!

Взглянув в его блестящие глаза, я вспомнила то пламя, которое пылало в них всего несколько часов назад. Его черты смягчились, когда я поцеловала его в знак приветствия. Я проспала не больше двух часов, но все равно не чувствовала себя усталой. Это была чудесная ночь.

Я осмотрела Люсифера, а затем и себя саму. Мы оба были обнажены; наша одежда была аккуратно сложена рядом. Теплый ветерок трепал мои распущенные волосы. Ночью Люсифер вынул из них гребешки и тоже отложил в сторону.

Вскоре Гордон и остальные выйдут на палубу, чтобы поднять паруса. Ветер был достаточно сильным и дул в правильном направлении. Если повезет, он останется таким до конца дня. Но теперь нам с Люсифером надо было срочно убираться отсюда, пока нас не застали в неловком положении.

Итак, мы оделись, отнесли подушки обратно в кают-компанию, а затем проскользнули в наши каюты, чтобы сменить прекрасные праздничные вещи на более простую одежду. Я еще раз переоделась, прошла в ванную, чтобы освежиться, а затем отправилась на камбуз, чтобы вымыть два использованных винных бокала и пустую бутылку.

Когда я открыла дверь в это, по обыкновению, находившееся в беспорядке помещение, там, несмотря на раннее утро, уже кто-то был. Я и не увидела бы Серафину посреди всех этих кастрюль, сковородок и тарелок, но ее выдали рыдания. Рыжеволосая женщина склонилась над пачкой писем, лежавших на столе, и горько-горько плакала.

Войдя внутрь, я затворила дверь и села на табурет рядом с ней.

– Все в порядке? – тихо спросила я. Повариха вздрогнула.

– Извини, я не хотела тебя напугать, – поспешно извинилась я. Она молча посмотрела на меня; слезы прилипли к ее длинным ресницам.

– Что-то произошло?

Вместо ответа лишь покачав головой, Серафина снова зарыдала. Я порылась в карманах в поисках платка – и наконец протянула ей кусок ткани, чтобы она могла высморкаться. Пробормотав слова благодарности, Серафина взяла мой платок.

Пока она сморкалась, я смотрела на письма. Их было четыре или пять; все они были написаны аккуратным витиеватым почерком. На слегка помятой бумаге местами имелись размытые водяные пятна – вероятно, от слез Серафины. Я не осмелилась полностью читать чужие письма, но по приветствию поняла, что они, должно быть, пришли ей от возлюбленного. Каждое письмо начиналось словами: «Моя самая любимая Серафина…»

Повариха бросила платок в таз и пообещала вымыть и высушить его, прежде чем вернуть мне. Я настояла на том, чтобы она оставила его себе, а затем спросила:

– Тебе пришлось с кем-то проститься в Адрии?

Она больше не плакала, но слезы все еще мерцали в ее лазурных глазах, и когда она ответила, голос ее дрожал:

– Нет, не совсем. Я… у меня были отношения. Но отец моего возлюбленного оказался против наших отношений и запретил мне встречаться с ним. Он… он угрожал мне.

Я сглотнула. Мне повезло, что моя мать была слишком занята предстоящей войной, чтобы угрожать мне и Люсиферу. Что ж, она пообещала мне соответствующее наказание за нарушение закона о границе, но теперь больше не могла привести его в исполнение. А я бы предпочла любое наказание ее смерти.

Я вновь судорожно сглотнула и осторожно спросила:

– Как его звали?

Серафина отвела глаза и засунула письма в карман фартука, прежде чем ответить:

– Кассиан. Его зовут Кассиан.

Значит, она все еще любила его – и от него не отказалась. Вероятно, любовники тайно обменивались письмами. Сердце мое разрывалось от боли при виде обычно столь дружелюбной Серафины, которая так расклеилась. И все же что-то заставило меня заколебаться.

Я чувствовала, что она лжет. По крайней мере часть того, что она мне рассказала, не соответствовала действительности. Но Серафина выглядела такой несчастной, что я не осмелилась ее об этом спросить. Может, она по личным причинам просто назвала мне неправильное имя своего возлюбленного?

Мне стало интересно, знают ли Гордон и другие об этом тайном увлечении. Я не собиралась ничего им рассказывать, но Серафине мне действительно хотелось помочь.

– Когда мы вернемся в Адрию, я хочу, чтобы ты показала мне дом Кассиана. А потом я самолично постучусь туда и серьезно поговорю с его отцом, – пообещала я.

– Он не станет тебя слушать.

– Правда? – безрадостно засмеялась я. – Я – принцесса Лунарии и Королева Света; уверяю тебя, он выслушает меня очень внимательно. Если же он действительно достаточно смел, чтобы этого не сделать, я заодно напомню ему, что мой друг – прямой потомок Дьявола.

Медленно, очень медленно Серафина кивнула.

– Спасибо.

– Не стоит благодарности, – отмахнулась я. – Я ведь должна соответствовать своей репутации и делать что-то хорошее, не так ли?

– Ну, если ты так ставишь вопрос, – засмеялась Серафина, – то можешь – в виде исключения, конечно – помочь мне приготовить завтрак.

– Ну наконец-то! – театрально вздохнула я.

За последние несколько дней я не раз предлагала помочь ей с ежедневным приготовлением еды для нашей большой команды. Возможно, я не могла называться очень опытной поварихой, но определенно была в состоянии что-нибудь сделать, да хотя