Боже, Сталина храни! Царь СССР Иосиф Великий - Александр Усовский

Товарищ Троцкий проиграл свою битву с треском.

В конце 1924 года в «Правде» и в местной партийной печати были опубликованы сотни резолюций партийных комитетов, скроенные по образу и подобию резолюции МК, принятой по докладу Каменева. В этой резолюции «Уроки Октября» были названы «грубым извращением истории большевизма и истории Октябрьской революции», «попыткой подменить ленинизм троцкизмом», который «является не чем иным, как одним из видов меньшевизма». Сам факт опубликования «Уроков Октября» был объявлен «нарушением со стороны товарища Троцкого обещаний, данных им XIII съезду», «подрывом единства партии». «Своим выступлением товарищ Троцкий вновь ставит партию перед опасностью дискуссии», и так далее, и тому подобное.

Зато товарищ Сталин из разгрома Троцкого смог извлечь еще одну пользу – и очень немаленькую. Загнать Льва Давыдовича в политическое гетто – это, конечно, было чрезвычайно хорошо. Но и кроме этого дискуссия сослужила товарищу Сталину добрую службу. Он оказался в ней в более выгодной позиции по сравнению с Зиновьевым и Каменевым, поскольку им приходилось защищать самих себя, а Сталин защищал их, выступая как бы в роли беспристрастного арбитра в споре. Кроме того, за октябрьской ошибкой Каменева и Зиновьева ошибки самого Сталина в 1917 году (если они и были) остались как бы в тени. К тому же после того, как товарищ Троцкий так неловко подставился, можно было вообще смело поставить под сомнение роль Льва Давыдовича в Октябрьском перевороте!

Сказано – сделано. Сталин заявил, что он не хочет ввязываться в дискуссию с «разрушителем единства партии» – его целью является лишь «разоблачение некоторых легенд, распространяемых Троцким и его единомышленниками». К числу таких легенд он решил отнести «легенду» об особой роли Троцкого в Октябрьском восстании.

Для разоблачения этой «легенды» Сталин смело объявил практически всю историческую литературу об Октябрьском восстании «арабскими сказками», а о книге Джона Рида «Десять дней, которые потрясли мир» (в которой о Троцком упоминалось по десять раз на каждой странице, а о Сталине – пару раз в примечаниях) вообще порекомендовал всем своим товарищам забыть, как о страшном сне.

Правда, в своей статье «Октябрьский переворот», которую товарищ Сталин неосмотрительно опубликовал в 1918 году, он писал: «Вся работа по практической организации восстания происходила под непосредственным руководством председателя Петроградского Совета тов. Троцкого. Можно с уверенностью сказать, что быстрым переходом гарнизона на сторону Совета и умелой постановкой работы Военно-Революционного Комитета партия обязана прежде всего и главным образом тов. Троцкому». Но право на ошибку имеет каждый человек – в конце концов, «Errarе humanum est». Главное – вовремя эти ошибки осознать, исправить и более не совершать. Так и товарищ Сталин теперь решил считать, что «никакой особой роли в Октябрьском восстании Троцкий не играл и играть не мог, а будучи председателем Петроградского Совета, он выполнял лишь волю соответствующих партийных инстанций, руководивших каждым шагом Троцкого». Товарищ Сталин решил изгнать товарища Троцкого из пантеона «вождей революции» – по той простой причине, что живой вождь революции может быть только один! И пусть не очень скоро, но в партии всем должно стать ясно, кто на самом деле руководил Октябрьским переворотом, кто лучший ученик Ленина и кому народ и государство обязаны своим существованием…

В общем, 6 января 1925 года товарищ Троцкий был с поста наркомвоенмора и председателя Реввоенсовета СССР с позором изгнан. А для того, чтобы окончательно лишить его влияния среди руководства РККА, Сталиным было проведено несколько мероприятий. Во-первых, руководством страны было принято предложение М. Тухачевского об объединении Штаба РККА и Инспектората (вместе с боевой подготовкой). Во-вторых, в начале декабря 1924 года М. В. Фрунзе подтвердил назначение Тухачевского Главным руководителем по стратегии всех академий РККА. В-третьих, было принято предложение Тухачевского о создании в составе Штаба РККА Управления по исследованию и использованию опыта войн. Наконец Тухачевскому было обещано вернуть командование Западным военным округом, что означало возвращение к активной военной политике на Западе, и ввести его в состав РВС СССР, что и было осуществлено в начале февраля 1925 г. Кроме того, на должность начальника объединенных Штаба РККА и Инспектората назначили его сторонника С. Каменева, а заместителем к последнему – «протеже» М. Тухачевского С. Пугачева.

Товарищ Тухачевский мог довольно потирать руки – встав, пусть и пассивно, на сторону Сталина в политической схватке осени 1924 года, он получил все, что обещал ему Троцкий, – но без всякого политического риска. Вернее, он думал, что без риска. Тогда думал…

Кроме того, уступки Тухачевскому были сделаны и в весьма важном вопросе, а именно – была начата подготовка к ближайшей наступательной «революционной войне» из Белоруссии. Об этом громогласно, под бурные аплодисменты и крики одобрения М. Тухачевский как командующий Западным военным округом заявил на 7-м Всебелорусском съезде Советов в Минске в мае 1925 г., призвав правительство Белоруссии «поставить в повестку дня вопрос о войне». Иными словами, руководство страны разрешило товарищу Тухачевскому готовить свой собственный персональный реванш против Польши. Чем бы дитя ни тешилось…

Сталин пошел на столь беспрецедентные шаги вовсе не потому, что Тухачевский был таким уж незаменимым военным гением, – вопрос был в другом. Тухачевский был в числе наиболее авторитетных военных руководителей РККА, и принятие ключевых военно-политических аспектов идей Тухачевского в качестве базовых принципов развития РККА политическим и военным руководством страны позволяло «отсечь» М. Тухачевского от Л. Троцкого и лишить последнего сколько-нибудь существенной поддержки в военной элите. Что же касается военных успехов товарища Тухачевского – то на «настоящей» войне с армией Польши он был поляками нещадно бит, его армии – рассеяны и пленены; славу «стратега» он снискал совсем на ином поприще. Во время подавления Кронштадтского восстания товарищ Тухачевский руководил действиями 7-й армии и сумел потопить это восстание в крови – всем памятен его приказ «атаковать линкоры «Петропавловск» и «Севастополь» удушливыми газами и ядовитыми снарядами». В мае 1921 года Тухачевский, как признанный мастер карательных операций против собственного народа, был направлен в Тамбовскую губернию – и там, массово применяя расстрелы, казни заложников, уничтожение деревень артогнем, поголовную порку шомполами, создание концлагерей и прочие оригинальные «тактические приемы» вплоть до идеи вновь применять ядовитые газы (на этот раз – против засевших в лесах мятежников), товарищ Тухачевский это восстание подавил быстро и безжалостно. Плевать, что его «стратегические» концепции (о них у нас еще будет возможность поговорить) привели к краху Западного фронта, – зато большинству лидеров РКП (б) они были бальзамом на сердце. И после «тамбовской победы» товарищ Тухачевский назначается начальником Военной академии РККА, а с 1922 года – командующим Западным фронтом. Ибо именно этот фронт предназначен для того, чтобы на своих штыках нести свободу угнетенным пролетариям Европы.

27 января и 5 февраля 1925 года на заседаниях Политбюро ЦК по представлению М. В. Фрунзе, уже назначенного наркомом по военным и морским делам и Председателем РВС СССР, было принято решение о кадровых перестановках в высшем руководстве РККА.

Время руководства Красной Армией товарищем Троцким закончилось навсегда…

Это был первый успех товарища Сталина во внутриполитической борьбе – но это еще не была окончательная и бесповоротная победа. Ибо в РКП (б), хотя и поддержавшей его в борьбе с Троцким, идеи Троцкого продолжали оставаться основополагающими в идеологической работе как внутри партии, так и в целом среди населения Советского Союза. Подавляющее большинство членов ЦК все еще оставались приверженцами идей Мировой Революции, все еще продолжали смотреть на Советский Союз как на базу для подготовки мирового пролетарского пожара. И не имело, на самом деле, особого значения, как низко сможет товарищ Сталин опустить Льва Давыдовича по партийной лестнице, – имело значение лишь то, что дух товарища Троцкого, дух «перманентной революции» все еще продолжал довлеть над партией. И для того, чтобы повернуть партию в сторону построения сильного, самостоятельного, независимого государства, для того, чтобы начать широкое наступление на троцкизм как идеологию, – Сталину была, как воздух, необходима легитимизация его идей.

А о какой легитимизации «построения социализма в одной, отдельно взятой стране» может идти речь, когда подавляющее большинство членов ЦК отлично помнило ленинские выступления с совершенно противоположными лозунгами! Если все члены Политбюро были рядом с Лениным, кто с 1903, кто с 1905 года – и прекрасно знают, какие мысли вождь высказывал по поводу Мировой Революции! Как в этих условиях повернуть созидательные силы партии и народа в русло построения СССР как «Отечества мирового пролетариата» – когда все руководство партии убеждено во временном характере существования самостоятельного Советского государства, в его прикладном значении (исключительно как ресурсной базы для будущей мировой революции)?