Шкура льва - Рафаэль Сабатини

Внезапно мистер Краск захихикал, прижимая платок к накрашенным губам.

— О, черт возьми! — проблеял он, глядя в сторону приближающихся к ним леди Остермор и Гортензии. — Умереть можно! Вот так наглость! А как держится и смотрит! Невозмутима, как весталка, пропади я пропадом!

Леди Мэри и все остальные повернули головы, и от пронзительных глаз мистера Кэрилла не укрылась чопорность походки, мертвенная бледность и остановившийся взгляд девушки, равно как и самодовольный вид леди Остермор и беззаботность, с которой она отвечала на приветствия знакомых, словно не замечая происходившего вокруг. Мистер Кэрилл оказался бы последним дураком, если бы, зная то, что ему было известно, не понял, какому унижению подвергалась сейчас Гортензия и с какой целью.

Ротерби в компании Уортона опять оказался рядом с ними и на этот раз специально остановился, чтобы поприветствовать дам. Однако Гортензия вновь проигнорировала его.

— Негодяй! — процедил сквозь сжатые зубы мистер Кэрилл, но его слов никто не услышал, поскольку в этот момент Дороти Деллер — младшая из кузин леди Мэри — дала волю чувствам, переполнявшим ее доброе и чистое сердце.

— О, какой стыд! — вскричала она: — Молли, неужели ты не подойдешь и не поговоришь с ней?

Леди Мэри напряглась и извиняюще улыбнулась своим спутникам.

— Не обращайте внимания на этого ребенка, прошу вас, — проговорила она. — Она еще слишком наивна.

— Куда уж больше, черт побери! — рассмеялся стареющий щеголь, имевший репутацию шутника-циника.

— Целомудрие — редкое качество, — вызывающе сухо отозвался мистер Кэрилл, — и, подобно милосердию, оно почти не известно в этом Вавилоне[19].

Одна леди Мэри уловила необычность тона говорившего, поскольку внимание остальных было приковано к Ротерби, прощавшегося в этот момент с матерью.

— Сегодня они не обмолвились ни словом, — вскричал мистер Краск. — Она не удостоила его даже взглядом. — Он разразился балладой о короле Фрэнсисе[20], и, крайне довольный подходящей цитатой весело рассмеялся: — «Souvent femme varie, bien fou est qui s'y fuie»[21]

Мистер Кэрилл опустил монокль.

— Я слышал, что прежде чем стать плагиатором, вы были лакеем. Но это явная ложь. Ваш голос совершенно ясно выдает бывшего носильщика.

— Сэр… сэр, — забормотал рифмоплет, покрасневший от унижения и ярости. — Разве… разве это слыхано — между джентльменами?

— Между джентльменами это действительно неслыханно, — согласился мистер Кэрилл.

Мистер Краск, сдерживаясь, чопорно поклонился.

— Я слишком уважаю себя… — начал он.

— Без сомнения, здесь вы в единственном числе, — оборвал его мистер Кэрилл и отвернулся.

Мистер Краск, с трудом сохраняя контроль над собой, опять поклонился:

— Я знаю, я не сомневаюсь — если бы не леди Мэри Деллер… Вы еще ответите за эти слова, вы еще услышите обо мне, сэр. Вы еще услышите.

Он поклонился в третий раз — на этот раз всей компании — и зашагал прочь с видом оскорбленного достоинства.

— Мистер Краск пригвоздит вас к позорному столбу в своем пасквиле, — рассмеялся Коллис, — и отхлещет самым подлым образом.

— Вы жестоко обошлись с ним, сэр, — укорила мистера Кэрилла леди Мэри. — Бедный мистер Краск! Назвать его плагиатором. Что может быть хуже!

— Истина, мадам, всегда жестока!

— Бедный мистер Краск! — вновь вздохнула леди Мэри.

— Действительно, бедный, но не в том смысле, что он заслуживает жалости. Несчастный мошенник, своими гнусными замечаниями осмеливающийся запятнать честь дамы, — вот кто он!

Брови Мэри Деллер поползли вверх.

— Вы на удивление строги, сэр, — произнесла она. — И, как мне думается, весьма неосмотрительно защищаете с такой горячностью репутацию особы, которая сама мало заботится о ней.

Мистер Кэрилл почтительно улыбнулся, пытаясь скрывать поднимавшееся в нем раздражение, и его серо-зеленые глаза изучающе остановились на лице светской красавицы.

Он видел перед собой самовлюбленную эгоистичную женщину.

Дерзкий ответ, способный привести к ссоре, едва не сорвался с его губ, но он вовремя осекся, внезапно увидев иной, более тонкий, способ отмщения.

— Леди Мэри, — вскричал мистер Кэрилл, — я жестоко ошибся бы в вас, если бы счел, что вы цените мнение толпы, — и он сделал жест в сторону слоняющихся по парку бездельников.

Мэри Деллер озадаченно нахмурилась. Мистер Кэрилл правильно истолковал ее взгляд и продолжал:

— Вы неподражаемы во всех отношениях. Пусть малодушные следуют общепринятым суждениям, словно овцы за бараном — у вас всегда есть своя точка зрения, и вы твердо придерживаетесь ее.

Леди Мэри открыла было рот, собираясь ответить, но не нашла слов, заинтригованная столь неожиданной и сладкой лестью. Ей часто приходилось слышать, как восхваляют ее красоту, но лишь этот человек мог так тонко воздать должное ее не столь очевидным умственным способностям.

Мистер Кэрилл наклонился к ней.

— Какая прекрасная возможность, — прошептал он, — подчеркнуть независимость суждений и пренебрежение к стадному инстинкту.

— И как, собственно? — хлопая глазами, спросила леди Мэри.

— Репутация вон той молодой леди стала притчей во языцех. Готов поклясться, что ни одна женщина здесь не отважится заговорить с ней. Но представьте себе, какой триумф ожидает ту, что осмелится! — Он вздохнул. — Эх-хе! Я бы многое отдал; лишь бы на мгновение оказаться женщиной и показать свое превосходство над всеми этими размалеванными куклами, которым не хватает ни смелости, ни ума.

Леди Мэри поднялась, легкий румянец играл на ее щеках, глаза блестели.

— Сделайте же это вместо меня и насладитесь сполна триумфом, — с радостью в голосе воскликнул мистер Кэрилл.

— Почему бы и нет, сэр? — воодушевленно спросила она.

— В самом деле, почему нет, когда вы — это вы? — отозвался он. — Я хотел бы верить в вас и, однако же, боюсь верить.

— Чего же вы боитесь? — нахмурилась светская красавица, полностью войдя в приготовленную для нее роль.

— Увы! Я недостойный снисхождения маловер, сохраняющий кощунственные сомнения.

— Вы с таким изяществом признаете свои недостатки, — с улыбкой проговорила она, — что вас трудно не извинить. И сейчас вы убедитесь, что извинения окажутся отнюдь не лишними. Идемте, девочки, — велела леди Мэри своим кузинам, за чью наивность совсем недавно испытывала неловкость.

— Вашу руку, Гарри, — велела она своему шурину.

Сэр Гарри повиновался, но весьма неохотно, проклиная в душе своего приятеля за эту провокацию. Мистер Кэрилл пристроился с другой стороны, и они направились к леди Остермор и Гортензии, в одиночестве прогуливавшихся неподалеку.

Гортензия, словно почувствовав что-то, вдруг взглянула в сторону мистера Кэрилла. Их взгляды встретились, молодой человек сорвал с головы шляпу и склонился в глубоком поклоне. Его жест не остался незамеченным, и немало пар глаз неодобрительно уставились на выскочку, рискнувшего пренебречь мнением большинства.

Но это было только начало. Мэри Деллер восприняла приветствие мистера Кэрилла как сигнал к действиям и, сопровождаемая друзьями, ускорила шаг, с упоением ощущая себя в центре внимания.

— Я надеюсь, ваша милость в добром здравии, — приветствовала она окаменевшую от изумления леди Остермор.

— Надеюсь, — последовал едкий ответ.

Покрасневшая от смущения мисс Уинтроп опустила глаза, теряясь в догадках относительно намерений леди Мери.

— Я сочла бы за честь познакомиться с вашей подопечной, леди Остермор, — сказала Мэри Деллер.

Графиня чуть не задохнулась от изумления.

— Это подопечная моего мужа, — справившись с собой, ответила она леди Мэри, манерой поведения и тоном голоса давая понять, что тема, касающаяся Гортензии, исчерпана.

— Какая разница? — вызывающе вставил мистер Кэрилл.

— В самом деле, почему бы вашей милости не представить меня? — настаивала Мэри Деллер.

Рассерженные глаза графини остановились на безмятежно улыбающемся мистере Кэрилле. По выражению его лица она сразу поняла, кто был зачинщиком происходящего. Однако нельзя было отказать леди Мэри, не нанеся ей публично оскорбления, и графине ничего иного не оставалось, кроме как взять себя в руки и сухо представить их друг другу.

Леди Мэри оставила сэра Гарри развлекать леди Остермор, а сама подошла к Гортензии.

— Я давно хотела познакомиться с вами, — несколько неуверенно, не зная с чего начать, произнесла она.

— Я польщена, — ответила побледневшая Гортензия, не поднимая глаз. — Но вы, ваша милость, выбрали не лучшее время для знакомства.

— Мне трудно было найти более удачное время, чтобы выразить презрение к злым языкам, — беззаботно рассмеялась леди Мэри, отвечая девушке и одновременно играя на публику. Она прекрасно знала, что, хотя некоторые и осудят брошенный обществу вызов, большинство будет восторгаться ее смелостью.