Да будем мы прощены - Э. М. Хоумс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я заполняю собственный профиль. На компьютере у Джорджа есть его официальная рабочая фотография, снятая несколько лет назад, когда волосы у него были гуще, а сам он тоньше. Загружаю ее как свою.
«Один дома. Уэстчестер. Мужчина ищет подругу для игр, усталая душа просит пищи. Галантный кавалер предлагает удовольствие. БСС».
Не успел я это повесить, как приходит мейл от какой-то женщины:
«Я тебя знаю».
«Сомневаюсь», – отвечаю я.
«Нет, правда».
«Потрепаться я рад, но, уверяю, меня никто не знает».
«Меняемся фотографиями?» – предлагает она.
«О’кей», – пишу я. Это похоже на карточную игру «Рыба». На компьютере нахожу фотографию Джорджа в отпуске, с удилищем в руке. Загружаю.
Она присылает фото своего выбритого паха.
«Похоже, мы в разные игры играем», – пишу я в ответ.
«Джордж!» – пишет она, приводя меня в ужас.
«?» – отвечаю я.
«Я же на тебя работала. И про эту историю слышала».
«Не понимаю, о чем ты», – пишу я, отлично зная, о чем именно она говорит.
«Я – «папочкина дочка». Мы играем, будто мамы нет дома. Ты проверяешь у меня домашнее задание, я его тебе привожу в офис на восемнадцатый этаж, тридцатая комната, «Рокфеллер-плаза». Я делаю все, что ты мне говоришь – всегда папочку слушаюсь. Ты мне говоришь, чтобы я у тебя пососала, на вкус, говоришь, как тесто для пончиков. И ты прав. А потом я наклоняюсь над твоим столом, грудями сметаю с него авторучки, а ты меня имеешь сзади. Дверь офиса открыта – тебе нравится, что кто-нибудь может войти в любую минуту».
«Еще рассказывай», – печатаю я.
«Да ладно, Джордж, все путем. Я уже больше в этой сети не работаю. Ушла и нашла место получше. Моя начальница – лесбиянка».
«Я не Джордж», – пишу я.
«Фотография твоя».
«Я его брат».
«У тебя нет брата, ты единственный ребенок в семье, – пишет она. – Ты всем и каждому так говорил. Единственный сын, свет очей матушки».
«Это неправда».
«Без разницы, – пишет она. – Пока, Джордж, удачи тебе».
В домашнем офисе Джорджа я нахожу небольшой цифровой фотоаппарат, щелкаю себя несколько раз, гружу в сеть и вижу, насколько я плохо выгляжу, – а ведь даже понятия не имел. Ухожу в ванную наверху, кустарно привожу себя в относительный порядок, причесываюсь, бреюсь, подравниваю виски, гелем Джейн для волос укрощаю растительность на груди, которая в последнее время приобрела серо-стальной цвет. Надеваю одну из глаженых рубашек Джорджа и снова фотографируюсь, постепенно раздеваясь – рубашка расстегнута, рубашка снята, на штанах расстегнута пуговица, молния, сняты, остались только трусы. Загружаю фотографии, создаю профиль. «Вы слышали об Одиноком профессоре?»
Утром я думаю: происходило ли все это на самом деле или это был какой-то кривой эротический кошмар? Принимаю душ, делаю себе завтрак, вывожу собаку. К кабинету Джорджа не подхожу до половины десятого.
Мне пришла почта.
«Чтобы не было неясностей: я в переходном периоде. – Решаю, что это женщина, потерявшая работу или ведущая дело о разводе, но не угадываю. – Тридцать пять лет я прожила на свете как мужчина, но последние три года я женщина. Считаю себя обычной девушкой и ищу встреч с обычным парнем. Если вас это не интересует – вежливого «нет, спасибо» будет достаточно».
«Футбольная мамочка, время между играми. Встретимся в моем минивэне, я вся твоя».
«Я несчастна. О деталях говорить не буду. На прошлой неделе я увеличила дозы лекарств, и это дало мне силы писать эти строки. Теперь я хочу постели. Рада буду принять у себя или встретиться ради БСП. Пообедаем!»
Я пишу в ответ:
«Что такое БСП?»
«Бекон с помидорами, что же еще?»
«Извини, достают меня эти сетевые сокращения».
«Чего хочешь на обед?»
«Со мной просто, – ввожу я. – Тарелки супа хватит».
Она присылает указания, как проехать.
«Только без странностей, о’кей?»
«О’кей», – пишу я.
Не могу поверить, что вот сейчас это делаю.
Женщина живет в семи милях от дома Джорджа. Я доезжаю, паркуюсь, нервничая, на дорожке позади ее машины, звоню в звонок. Открывает совершенно нормальная женщина.
– Вы – это вы? – спрашиваю я.
– Заходи, – предлагает она.
Мы сидим у нее на кухне. Она мне наливает вина. Болтаем, она достает еду из холодильника. Я ловлю себя на том, что смотрю на большую грифельную доску с разноцветной то ли схемой, то ли расписанием. Там имена – Брэд, Тэд, Лэд, Эд и Я сверху вниз, а в верхней строке – Понедельник, Вторник… Против каждого имени свое расписание: футбол, занятия, поездка в школу, йога, ужин в складчину – и все соответствующими цветами. Эд красным, местоимение «Я» – желтым.
– У тебя свой малый бизнес?
– Нет, только семья.
– Черил – настоящее имя?
– Да.
– Не то чтобы сетевой ник?
– У меня имя только одно. Иначе бы я стала их путать. А Гарольд – твое настоящее имя или выбрал псевдонимчик покрасивее?
– Меня назвали в честь деда по отцу, – объясняю я. – Он из России притопал.
– Пойдем в столовую? – предлагает Черил и ведет меня туда. Там накрыт стол. Она приносит блюдо за блюдом – канапе, говяжье жаркое, тартинки с лососем.
– Это я не для тебя делала, – поясняет она. – Моя подруга – кейтерер, и я ей вчера помогала на одном мероприятии. Это остатки.
– Невероятно вкусно, – говорю я, набивая рот. – Давно уже ничего не ел, кроме китайской еды.
Меня подмывает спросить: «Часто ли ты это делаешь?» – но если она ответит «да», мне станет противно и придется уйти. А уходить я не хочу и потому не спрашиваю.
– Я должна посочувствовать? – спрашивает она.
– Не надо. Дети у тебя есть? – спрашиваю я, оторвавшись от второй порции жаркого.
– Трое парней. Тэд, Брэд и Лэд. Шестнадцать, пятнадцать и четырнадцать. Можешь себе представить? Я похожа на женщину, три раза рожавшую? – Она поднимает блузку, ошеломляя меня плоским животом и округлостями грудей.
– Очень красиво смотришься, – говорю я, вдруг чувствуя, что трудно дышать.
– Кофе хочешь?
– С удовольствием.
Она выходит в кухню, слышатся обычные звуки приготовления кофе. Потом она возвращается с чашкой в руке. Голая.
– Ой, – говорю я. – Я приехал познакомиться, поговорить. Мы же не обязаны… ну, то есть…
– Но мне хочется.
– Да, но…
– Что «но»? Никогда не слышала про мужчину, который откажется от секса на халяву, – возмущается она и подает мне кофе. Я его быстро выпиваю, обжигая горло.
– Просто я не…
– Что «не»? Ты, мальчик, давай формулируй. А то сейчас могут проснуться оскорбленные чувства.
– Я никогда раньше такого не делал.
Она смягчается.
– Ну, все когда-нибудь бывает первый раз. – Она берет меня за руку и ведет наверх. – Хочешь, я тебя свяжу? Некоторые не могут без этого расслабиться.
– Спасибо, мне и так хорошо. Предпочитаю свободу.
Наверху она спрашивает меня, как я насчет теста. Я сначала думаю, что она про деньги, но она смазывает руки и берется за мой орган с двух сторон, говоря, что сейчас будет его месить, как тесто. В первые мгновения в этом чувствуется что-то медицинское, но не так чтобы неприятное, а потом она берет его в рот, и я честно не думал, что это может быть так легко. Клер никогда не хотела его сосать – говорила, что у меня яйца пахнут сыростью.
И тут хлопает входная дверь.
– Мам, привет!
Рот сползает с меня, но рука держит крепко, будто чтобы не дать крови уйти.
– Тэд? – спрашивает она.
– Брэд, – отвечает ее сын, несколько обескураженный.
– Привет, деточка. У тебя все нормально? – говорит она туда, вниз.
– Клюшку забыл хоккейную.
– Ага, беги, потом увидимся. Да, я печенье испекла, на столе в кухне. Возьми себе.
– Пока, мам!
И дверь снова хлопает.
Мгновением раньше мне казалось, что меня инфаркт хватит, но женщина возобновляет свою умелую работу, и ощущение проходит моментально.
Я приезжаю домой, долго сплю и начинаю думать о завтрашнем дне. Наконец мне есть чем заняться, есть на что потратить время. Я собираюсь это делать каждый день. Вставать пораньше, с шести утра до полудня работать над Никсоном, обедать каждый день с новой женщиной, возвращаться домой, гулять с Тесси и как следует отсыпаться ночью.
Один сеанс, раз в день. А не попробовать ли два раза – обед и ужин – в те дни, когда у меня нет занятий? Нет, это было бы несколько слишком. Лучше размеренно, установить режим – как спортсмен для тренировок.
«Насколько далеко ты согласен?» – пишет одна женщина.
«В смысле?» – не понимаю я.
«Ехать насколько далеко».
Тут тонкий баланс. С одной стороны, не хочется слишком близко к дому – во избежание нечаянных встреч. С другой – мне неожиданно приходится думать о времени. У меня есть работа, и я не хочу проводить целый день за рулем. Это захватывает – все вместе, от домов и участков, на которых они стоят, и до различных вариантов меблировки и дизайна. Не больше двадцати пяти миль, это представляется разумным.
