Реванш титанов. Битва за грёзы - Алексей В. Мошков

Уже в такси Барни вспомнил о пропущенных звонках. Так и есть: его искали дед и Славик. Первым делом Медведев набрал Семена Степаныча и с облегчением услышал, что у того все в порядке, дед просто беспокоился, куда запропастился внук. Борис сказал, что уже едет домой, и пусть Степаныч его не ждет, ложится спать. Затем настала очередь общаться с Ляпушиным. Приятель сообщил, что Аня предлагает всем завтра покататься на теплоходе, пока обещают хорошую погоду. Меньше всего сейчас Барни хотелось думать об очередном мероприятии, поэтому он отделался незначащими фразами, договорившись со Славкой, что они повторно созвонятся утром и уже тогда определятся, поедут куда или нет.

Дед все-таки решил его дождаться и вышел в прихожую, как только услышал звук поворачиваемого в замочной скважине ключа.

— Как хорошо, что ты дома, — выдохнул Семен с явным облегчением.

— А где ж я еще мог быть? — Медведев снял кроссовки. — Да и в целом переживать не за что, я вроде как мальчик взрослый, скоро четвертый десяток разменяю, так что вполне могу за себя постоять.

— Не обращай внимания на старого дурака, просто накрыло меня сегодня что-то, промашка вышла.

— Ты о чем это? — осведомился Барни.

— Да придремал я днем. Поел сытно, ты далеко, и поговорить не с кем, а кроссворды и телевизор надоели. И вот сплю и вижу, как к тебе гигантский спрут щупальца тянет. А ты идешь по жердочке тонюсенькой аккурат над его глоткой, и тебе буквально пара шагов остается до того, как ты туда упадешь. Как же я перепугался! Подбежал к тебе, подхватил за воротник, а спрута этого окаянного завернул так туго, что он в своих щупальцах запутался, знай себе вращается вокруг оси, как блендер какой-то. Тут и сам проснулся. Руки дрожат, сердце молотит, на лбу испарина выступила. Думаю, совсем ты, Степаныч, расклеился. Внук на работе, а ты себе невесть что придумал. Потом мне совсем нехорошо стало, когда дошло, что спрут-то черно-белый был! Я давай тебе звонить, а ты не отвечаешь. В итоге устроил панику на ровном месте, самому стыдно. Но теперь-то вижу, что у тебя полный порядок, можно и на боковую идти.

Дед растерянно улыбался, а в голове Медведева меж тем вертелась мысль: что же это получается? Семен Степаныч каким-то образом уловил этот странный обряд, успел вмешаться до того, как внук закончит фразу, еще и разнес смерчем его новых знакомых кого куда? Да, у самого Степаныча это выглядело как вращающийся спрут, а в видении Бориса — как торнадо. Но принцип-то общий: нечто вращалось и изгоняло прочь всех, кто был возле Медведева.

Барни понял, что если сейчас, сию же секунду не пойдет спать, то за себя не ручается. Голова буквально взрывалась от обилия информации, над которой он даже подумать толком не мог из-за усталости, поэтому еще раз заверил деда, что с ним все в полном порядке, и, даже не заходя в душ, отправился в комнату. Упал на кровать с мыслью о том, как окажется на своем любимом пляже и наконец-то вволю отдохнет, после чего провалился в глубокий сон.

Завидев Мэг, швыряющую в море то ли камушки, то ли ракушки, Борис едва не застонал от раздражения. Да что ж такое-то, он ведь собирался побыть один! И Медоед заверил, что никто его не потревожит, откуда ж здесь взялась она?

— Я так понимаю, ты уже нашел себе новых друзей, — начала Мэг с места в карьер.

— Да, огромное тебе спасибо за протекцию, а теперь я хочу расслабиться.

— Кто ж тебе мешает-то? — грустно хмыкнула девушка. — Меня вон даже на ваше сборище не позвали. Да и кому я нужна по большому счету? Поди туда, принеси это, пошла на фиг. Погремушка на побегушках.

— Мэг, только не начинай! — взмолился Барни. — Мне действительно очень надо поспать, иначе я сам за себя не ручаюсь.

С этими словами он лег на песок и свернулся калачиком, начиная погружаться в дремоту, но проснулся оттого, что Мэг лупила его по щекам что было силы.

— Эй, дамочка, ты спятила? Ничего, что это мой личный сон, а ты в нем только гостья? — рассердился Медведев. — Или мне выкинуть тебя восвояси?

— Ты что творишь, дебилушка? — нимало не смущаясь, осведомилась Мэг. — Откуда ж такой умный на мою голову взялся-то? Кто научил тебя здесь спать прикладываться?

— Сам догадался. А что не так?

— Да все! Ты в этот момент беззащитен, как новорожденный младенец, тебя любой может с легкостью уделать, что не проснешься вовсе или будешь до конца жизни слюну с нижней губы вытирать.

— Но ведь это мой сон, — упрямо повторил Борис.

— То, что я рядом, тебя не смущает? — Мэг стояла, воткнув руки в боки, и напоминала рассерженную мультяшную сахарницу. — А ведь сюда вполне могут забрести и другие сноходцы, не настолько добрые, как я.

— И что же мне делать? — Барни вновь повалился на песок, уставившись в затянутое облаками небо и поджав ноги в коленях. — Я безумно устал. И точно знаю, если я посплю вот здесь, на этом месте, то проснусь бодрым и полным сил.

— Горе ты мое луковое, — вздохнула Мэг и огляделась. — Ладно, в первый и последний раз. Спи, а я тебя покараулю. Но чтоб больше в одиночку такое не проворачивал. У меня крайне мало интересных… хм, собеседников, и терять тебя и такое роскошное место нет ни малейшего желания.

— Ты чудо, — пробормотал Медведев, чувствуя, как на него повторно накатывает блаженная дрема.

Проснулся он ожидаемо еще до семи утра. Все произошедшее вчера выглядело полной фантасмагорией, и только лежащая на столе визитка Антона напоминала, что это Барни не привиделось.

Взяв в руки блокнот, Борис начал размышлять, анализируя то, что говорили ему новые знакомые. Выходило, что он опять остался на бобах: ничего толком не выяснил о своем даре, зато ввязался в какую-то авантюру и даже не понял зачем. Медоед, правда, обещал ему дать все нужные ответы, но он ведь и на собрании что-то подобное сулил, а толку-то?

С другой стороны, ничего страшного не произошло. Ну, поучаствовал Медведев в каком-то вполне безобидном обряде, вот только деда случайно напугал. Так от накладок никто не застрахован. Внук ведь не говорил Степанычу, куда и зачем едет, а тот факт, что дед сам сильный снотворец, со счетов сбрасывать не стоит. Зато теперь Борис принят в клуб, где все такие же, как он сам. Вся разница, что кто-то слабее, кто-то сильнее, как та же Констанция.

При мысли о