Узы одержимости (СИ) - Кит Тата

Глава 17

— Какого хрена ты здесь забыла?

Невольно вздрагиваю от громкости и жёсткости его тона.

Артур зол. Нет, он взбешен или даже в ярости. Глаза наполнены кровью, на скулах играют желваки. Сбитые в кровь руки сжаты в кулаки. Каждый мускул его тела говорит о том, что он совершенно не желает меня видеть и, возможно, следующей, кто вылетит из этого зала — буду я.

Беру себя в руки, сглатываю образовавшийся в горле ком и ровным голосом произношу:

— Поговорить… — дыхание сбивается, когда Артур делает уверенный шаг ко мне. — Нам нужно поговорить.

— Поговорить? — злость на его лицо сменяется иронией. Левая бровь скептически ползёт вверх, на губах кривая усмешка. — С покойником?

Сердце замирает, когда мужчина проходит мимо меня, едва уловимо задев плечом. По двум небольшим ступенькам заходит клетку, где из одного из углов берёт недопитую бутылку виски. Делает большой глоток и садится на мат, согнув ноги в коленях, демонстрируя всем своим видом, что ему абсолютно наплевать на моё присутствие рядом с ним в одном помещении.

Чувствуя неловкость и ненужность в этом месте, нервно кусаю губу, пытаясь подобрать нужные слова.

И что теперь? Ехать обратно домой? Я ехала сюда семь часов, чтобы похлопать перед ним глазками и уехать обратно? Ну, уж нет! Приехала поговорить, значит, поговорим. Даже, если он не настроен на диалог, главное — выговориться самой, а там будь, что будет.

Делаю неуверенные шаги в сторону клетки и, проделав тот же маршрут, что и Артур, останавливаюсь напротив него.

Он делает ещё один глоток из бутылки, но не обращает на меня ни малейшего внимания, словно глядя в пустоту, куда-то сквозь пространство и время, вероятно, не желая находится в одном со мной измерении.

— Прости меня за те слова про покойника, — выпаливаю на одном дыхании, ожидая от него хоть малейшей реакции, но он по-прежнему смотрит куда-то сквозь меня. — Я вспылила. Ты напугал ребенка и меня… ещё этот пистолет… В общем, я не должна была говорить тебе те слова, но ты меня вынудил.

— У тебя что-то было с тем мудаком? — наконец, поднимает он взгляд полный отвращения, которым вполне можно прожечь во мне дыру: мерзкую, гнилую.

Прикусываю губу, не зная, как правильней ответить на столь неожиданный вопрос.

— А ты, эти два года, жил как монашка? — отвечаю ему вопросом на вопрос, хотя, прекрасно знаю ответ.

Последовала невеселая усмешка, после которой Артур сделал несколько больших глотков из бутылки и вытер губы тыльной стороной ладони.

Конечно же, он трахался с разными женщинами в своё эгоистичное удовольствие. Это я, как дура, сидела и чего-то ждала, боясь своих же желаний.

— Зачем приехала? — спрашивает Артур, вытянув ноги, от чего мне приходится сделать шаг назад, чтобы он меня не пнул.

— Мне сказали, что ты себя плохо ведёшь, — пожимаю плечами и чуть кривовато улыбаюсь, хоть он этого и не видит. — Пьёшь, в бои полез…

— Ильич, сука! — беззлобно, почти шёпотом произносит Артур и на его губах тоже появляется кривая усмешка. — И ты приехала проверить насколько я тут живой? Боишься остаться без увесистых алиментов?

От его вопроса бросает одновременно в жар и холод. Он знает… Конечно же, он всё знает! Он же чёртов повелитель мира, в котором ничто не ускользнёт от его внимания и пронизывающего до костей взгляда.

— Твоя нянька не очень внимательна, — продолжает Артур вонзать в меня острые копья слов. — Собрать материал для теста не составило большого труда. Так, сколько денег тебе нужно? Говори. Можешь так взять. Можешь отработать.

В серых глазах снова мелькнуло отвращение вкупе с осуждением. Стало мерзко от сложившейся ситуации, но прежде всего от того, что он смог подумать обо мне такое.

Алименты…

Качаю головой и горько усмехаюсь. Он думает, что мне нужны его деньги.

Идиотка… Какая же я идиотка, возомнившая, что один короткий разговор в силах решить все наши недомолвки и недосказанности.

Он видит во мне алчную мразь, что пришла выпрашивать кусок хлеба, чтобы прокормить своё дитя.

Мерзко и грязно от всей ситуации.

Развернувшись на пятках, уверенно направляюсь к выходу из клетки, более не желая находиться здесь и минуты. Но замираю у верхней ступеньки, смотря себе под ноги.

Внутри всё клокочет от гнева и обиды.

Какого хрена он о себе возомнил? Пуп мира, блин!

— А знаешь что?! — поворачиваюсь к нему и ловлю в серых глазах искру любопытства. — Это ты меня нашёл спустя два года и решил ворваться в мою жизнь и в жизнь моей дочери, не спрашивая о том, надо ли это нам? Это ты настаивал на том, что мы должны переехать к тебе и жить в твоём чертовом особняке под круглосуточным наблюдением охраны и своры псов под окнами, — с каждым сказанным словом я приближаюсь всё ближе к нему, тыча пальцем и гневно сверкая глазами. — И это ты сейчас строишь из себя обиженную и несчастную принцессу вместо того, чтобы нормально поговорить с человеком, который попросил у тебя прощения.

Перевожу дыхание и начинаю злиться ещё больше, когда Артур с откровенной насмешкой и отсутствующим интересом подносит к губам горлышко бутылки, чтобы сделать очередной глоток.

Без лишних раздумий выхватываю бутылку из его руки и делаю шаг назад, чтобы он не смог до меня дотянуться. Сажусь напротив и демонстративно отпиваю немного янтарной жидкости прямо из горла, как это делал Артур.

Вот только он употребляет это пойло так, будто пьёт водичку, а я же чуть не задохнулась от внезапной крепости, ударившей в нос, что затем, обжигая, прокатилась по пищеводу и, попав в пустой желудок, растеклась теплом под рёбрами.

— Гадость, — сиплю я, глядя на бутылку, стараясь сильно не морщиться и дышать ровнее. — Деньги мне твои нужны, говоришь? В моём шкафу всё ещё хранится та сумка, с которой ты выгнал меня из своего дома. В ней всё до копейки. Можешь забрать и подтереться этими деньгами. Мне они не нужны.

Отвожу руку в сторону, когда Артур пытается выхватить бутылку. Но мужчина не останавливается и продолжает тянуться за алкоголем до тех пор, пока не оказывается слишком близко своим лицом к моему.

В холодном взгляде, что-то едва уловимо меняется, смягчается. От чего сердце болезненно сжимается, требуя утешить этого идиота, но разум с завидным упорством требует дать этому эгоистичному засранцу подзатыльник.

Артур делает резкий выпад, практически коснувшись моих губ, заставляя меня рефлекторно отклониться и, потеряв, точку опоры упасть на лопатки прямо под его мощным телом.

Мужчина нависает надо мной грозовой тучей, но не спешит с действиями — наблюдает.

В моей руке всё ещё зажата бутылка, которую я не глядя отставляю в сторону и кладу руки по обе стороны от головы ладонями вверх. Словно, говоря о том, что мне нечего скрывать — я перед ним абсолютно чиста и открыта.

Артур медленно меняет положение, немного навалившись на меня. Его руки также легли по сторонам от моей головы, а колено вклинилось между бедер, видимо, на тот случай, если я вдруг решу взбрыкнуть.

Что мало вероятно, так как я стремительно тону в эмоциях, что сменяются в глазах цвета стали, пока он внимательно меня разглядывает. В них плещется гнев, раздражение, любопытство, нежность и снова гнев, и так по кругу. Снова и снова.

Изучаю его в ответ. Он выглядит крайне уставшим и изможденным, словно не спал несколько ночей подряд, а, может, и вовсе месяц. Красивое лицо испещрено мелкими ссадинами. Темная щетина, свидетельствующая о том, что он основательно наплевал на свой внешний вид ещё неделю назад. Красиво очерченные губы, которые впечатались в мою память дерзкой самоуверенной улыбкой, плотно сжаты.

— Что замолчала? — легкая насмешка в его тихом голосе, уже перестала злить. — Ты же приехала поговорить. Забыла?

— Сложно говорить, когда ты так давишь на меня, — отвечаю ему в тон, и выражение его лица смягчается, уголок губ лениво ползёт вверх.