Невеста Горного Князя - Мария Кейль

Вокруг цвел багульник и миндаль, начинала раскрывать белые цветы яблоня.

— Дайте свои руки, Алеш, и ты, дочка. Поклянись, Алеш Олдрич, что ты будешь любить мою дочь, оберегать, и не разорвешь с ней союз никогда. Если же союз ваш распадется, то горы накажут тебя. Вы будете счастливы вечно, если останетесь вместе.

— Клянусь… — на наших запястьях зажглись нежным светом розовые камни, а на поляне воздвиглась каменная арка из белого мрамора и зеленого малахита. Сверху же расцвел огромный каменный цветок.

— Вечно свидетельствуют Горы, — произнесла она и повернулась к Мастеру.

— Вечно свидетельствуют люди, — после подсказки произнес Матей.

— Вы будете счастливы вечно… — произнесла Мать Гор. — И пока здесь цветет камень, пока горит турмалин на запястье, все будет хорошо.

Тогда меня волновало только одно — утащить Амалию в нашу пещеру и просто хотя бы обнять. Мы, смеясь, бежали по склону к останцу, да только на месте нашей пещеры была другая — огромный зал с каменными купелями. Пар от теплой воды дурманил не меньше, чем страсть.

— Это мамин подарок, — Амалия коснулась моих губ пальцами. — Я люблю тебя, Алеш. Люблю…

За ночь прииск изменился. Появилась большая зала с камином, от купален открылась дверь в спальни…

— Обставьте уж сами, — встретила нас днем Мать Гор. — Я скоро уйду, но моя сила останется с тобой, Алеш Олдрич, пока ты с моей дочерью. Камни живут вечно, пусть так же живет ваша любовь. Я долгие годы держала ее, старалась быть справедливой… только ради того, чтоб защитить Амалию. Теперь эта сила твоя.

Мы держались за руки с моей уже женой, и улыбались совершенно глупыми счастливыми улыбками. Мы не отпускали друг друга, и мысль о том, что теперь мы не расстанемся, нас тогда радовала.

— Мам… у Алеша ведь и свой дар есть, — с улыбкой произнесла Амалия и показала шиповник, который носила до сих пор.

Женщина вздрогнула.

— Ты должна была сказать мне, дочь, что у него свой дар камня!

— Это же мелочь, я так, цветы зачаровываю, — мне тогда казалось это незначительным. Мать Гор покачала головой.

— В мире не бывает мелочей, Алеш Олдрич. От маленького камешка начинается лавина…

… лавина началась, только позже. И сдержать ее было не дано никому.

Мы успели построить замок, заложить основу города ниже по течению реки. Начали налаживать торговлю… Я дал свободу всем, кто работал на прииске, взамен положив деньги за труд. Меня звали князем, Амалию княжной. Мартич бросил Орген, хотя я его и не прогонял. Просто люди от него ушли ко мне… все, даже служивые

Мать Гор угасала, и чем больше ее сила переходила ко мне, тем мощнее проявлялся мой родной дар. И однажды камень на руке Амалии начал светлеть. Она словно замирала временами, иногда не могла проснуться. Мать Гор пыталась повернуть все вспять, но было поздно. Владычица сама создала нерушимую вечную клятву, повязав меня, дочь и горы в вечный союз. Она сотворила черную купель, которая тянула мой дар в воду, и стало легче, но не надолго. Семь лет прошло. В тот день, когда Мать Гор растворилась в облаках, и я почувствовал полную власть над землями края… мы спустились с Амалией вниз, ей нравилось бывать в моей мастерской, сидеть там рядом и молча наблюдать как я работаю. Тогда, помню, обернулся… а она стоит рядом, смотрит на меня и улыбается. Но не дышит. Камнем стали ее губы, камнем стали ее волосы. Сила и магия шла от меня к ней через камень на запястье, обращая в камень ту, что всегда была в моих мыслях.

Образ которой остался в душе навеки, сделав сердце каменным.

— Так что ты сделал, старик? — я коснулся розового камня на запястье. Почему горы не гневаются, если со мной не Амалия?

11. Огонь, вода и камень (1)

Иона

Две ночи я провела у деда Матея, и он не давал мне скучать. Вообще я начала понимать, почему первый вечер князь так разозлился — дедуля временами превращался в жуткого зануду и совершенно не стремился беречь чье-либо самолюбие. Он быстро выяснил, что мне нравится работать с бусами, спросил, что я хочу и притащил мне коробку с лунным камнем разных форм и размеров.

За серьезной работой он начинал молчать, а потому рассказ тянулся куда дольше, чем я думала. После подземелий я чувствовала себя вымотанной и долго «отмокала» лечебной купальне. Днем я спала почти до обеда, гуляла с девочками, и даже один раз вышла пройтись по заснеженному двору замка.

На третий вечер, я, как обычно, одолжила рубашку и бриджи князя. Волосы я затянула в плотный узел — так куда удобней, чем коса. Спустилась вниз по лестнице и, не доходя до Матея пару пролетов, услышала гнусавый голос сзади:

— Куда прешь, мальчишка?

Я ускорила шаг, и чуть не упала на очередной ступеньке. К черту! Не хочу останавливаться! Князя тут нет, в каменных переходах мастер Матей меня не услышит. Это сейчас Штефан думает, что от него убегает нерадивый слуга. И то только потому, что не заметил моего лица, а девушку в брюках отродясь не видел. Если бы узнал… страшно.

— Стой! Зараза! Если ты украл меня жемчуг, прокляну! — летело мне вслед.

Но я уже заскочила в мастерскую и пыталась отдышаться. За дверью послышались шаги, я испуганно посмотрела на Матея и скользнула за ширму с недоделанной Амалией.

— Дед! Куда мальчишка делся!

Матей пожал плечами.

— Какой мальчишка? Штефа, ты опять пил?

Портной выругался и вышел Дед закрыл за ним дверь, покачал головой и произнес:

— Прости, девонька. Не могу внука бросить. Родная кровь, как никак. Да и раз за него вписался, так теперь на вечность с ним связаны.

— Так он тоже бессмертный?

Дедуля нахмурился.

— Мне больше нравится «долго живущий», Иона. Мать Гор когда-то истаяла, растворилась. Значит и мы не бессмертны. Просто у нас много времени. Мне так нравится думать. А Штефан хороший портной. Глаз у него зоркий, все детали подмечает, метки снимать не надо.

Во мне закрались некоторые сомнения после истории Матея. Например, откуда у Мартича оказался ландыш Алеша и Амалии. Это, называется, «кто-то сдал». Кто-то, кто завидовал с самого начала. Вспомнилась спальня и «Амалия не против» из уст портного. Стало жутко вдвойне. Они тут все трое кукухой поехали за два с половиной века. Хотя князя еще можно понять.

За