Отчего бывает радуга - Михаил Клименко

- Между Ниготковым и вами, Игорь Тимофеевич, есть что-то общее. Почему ночью в лесу я вас принял за Ниготкова? Почему вы с ним схожи?

- Мы двоюродные братья. Наши матери родные сестры.

- Вы двоюродный брат Ниготкова? - поразился я.

- Сожалею об этом! - искренне воскликнул он. - Я с ним хочу порвать. Навсегда! Я решил...

Словесный закрыл глаза, сжал губы.

Я обратил внимание, что он еще быстрей начал утрачивать соломенно-желтый цвет, когда сказал, что боится меня. Он становился все более и более пепельно-серым и уже почти сливался с асфальтом. Так вот почему он был соломенно-желтым, а не фиолетовым: он решил с "ними" порвать!

- Скажите же о Ниготкове самое главное! - попросил я. - Говорите! Не трусьте!

- Не могу... - с трудом разжал он губы. - Язык не поворачивается. Я с ними порвал - и довольно этого...

Конечно, я не должен был разговаривать с пострадавшим. Но он сам затеял разговор, да к тому же было совершенно очевидно, что не настолько он пострадал, чтоб с ним нельзя было разговаривать (как потом оказалось, у него треснула коленная чашечка на правой ноге). Но главное - эти его признания!..

- К чему эта половинчатость! - сказал я ему. - Раз вы решились, то будьте последовательны до конца. Обратного пути у вас уже нет!

В нем появился настороживший меня сливяно-сизый оттенок.

- Ну хорошо, Константин... - внутренне с чем-то согласившись, прошептал он и тут же тоном, заключающим в себе все значения жизни и смерти, тихо воскликнул: - Ты антихрист. Вот ты кто! Я знаю. Мы знаем... Вот как ты появился...

- Ахинея это, товарищ Словесный! Несусветная чепуха. Лучше сразу говорите о Ниготкове. Кто он, что?

- Только ради собственного спасения... - не открывая глаз, в странном волнении проговорил он и замолчал.

- Не хотите говорить - ну и не говорите! Вам же хуже будет, - грубовато встряхнул я его за плечо.

- Да, да!.. Они сегодня... - медленным и основательным движением ладони стерев со лба липкий пот, забормотал Игорь Тимофеевич. - Они сегодня совершат... Он поедет за медом. На пасеку... Любит он сладкий мед!.. И он с ними... Нет, нет!! - вдруг прошептал он и в знак отрицания замотал головой и вскинул над собой руки. - Нет! Что это я говорю?.. Нечего мне сказать... Ну что вам всем от меня надо?!.

- Вы посмотрите - вот прилип! - удивленно, с возмущением сказала надо мной какая-то женщина. - Человека сбило, а он привязался с разговорами!..

Осуждающе заговорили и другие присутствующие.

Неожиданно голова Словесного повернулась набок. Казалось, он потерял сознание. Лежал с открытыми глазами и молчал.

Да, он хотел сказать еще что-то, но так и не решился. Будучи по натуре двойственным, Игорь Словесный, очевидно, часто так поступал в критических ситуациях. Получалось, что он как бы что-то и сказал мне, тем самым вроде бы сняв с себя половину вины, и в то же время как бы ничего определенного мне не сообщил и тем самым снимал с себя ответственность за мои выводы.

После короткого молчания я спросил Словесного:

- Скажите, где эта пасека? Игорь Тимофеевич!..

Он лежал теперь с закрытыми глазами, с плотно сжатыми губами и молчал. В его пепельно-сизом цвете появились песочные тона. По-моему, Словесный слышал меня.

Надо мной раздался отчетливый голос:

- Извините!

Я поднял голову. К нам наклонился высокий молодой милиционер.

- Вы медик, врач? - спросил он меня.

- Нет...

- А, тоже пострадавший... Прошу встать, если можете. Граждане, прошу всех отойти!..

- "Скорая помощь"! - громко сказал кто-то.

Я отошел в сторону.

Вдоль улицы, в который раз уж, порывом, сметая бумажки, подул ветер. В небе клубились предгрозовые тучи. Дождь мог пойти с минуты на минуту.

Еще недавно я мучился в догадках: какое преступление эти фиолетовые совершили - какое-нибудь бандитское нападение, изготовление поддельных денег, грабеж, мошенничество??.

Теперь же, после слов Словесного, все как будто прояснилось для меня: с какой-то пасеки может быть совершено крупное хищение меда. Мед, мед... Все-таки была в этом "меде" какая-то фальшь!..

Обо всем, что мне стало известно, мне надо было просто-напросто сообщить в милицию. Но я не очень-то торопился. По правде сказать, мне очень хотелось самому схватить Ниготкова за руку.

Короче говоря, с этого часа из-за ложных представлений и своей самонадеянности я начал совершать ошибки.

Я из автомата позвонил Ларисе. Она была дома. Мы договорились с ней встретиться в четыре часа у кинотеатра "Аленка".

Позвонил на фабрику Вадиму Мильчину, чтоб и он принял участие в поимке Ниготкова. Но была ведь суббота! Я помчался к Вадиму домой. Дома его не было. Я оставил Вадиму записку и погнал к кинотеатру "Аленка".

Я ждал Ларису на скамейке. Напротив меня останавливались и катили дальше трамваи. Вдруг на остановке среди ровной и спокойной цветовой гаммы пассажиров появилось яркое пятно. С передней площадки прицепного вагона среди прочих пассажиров сошел мужчина в широченном чесучовом костюме, в соломенной шляпе. Он был фиолетового цвета!

Я быстро подошел к нему и резко спросил:

- Извините, ваша совесть чиста?

- Нет, - ничуть не удивившись вопросу, коротко сказал он, придерживая от порывов ветра свою шляпу. - Нечиста. Это точно.

- Почему? Можете сказать?

- Вот как!.. - Попытался он сдвинуть на затылок свою соломенную шляпу. - Первый раз в жизни - и попался. Извините, товарищ контролер! Вот первый раз надел новый костюм - и оказался без копейки. Забыл взять деньги и, пока по карманам искал, "зайцем" две остановки и проехал. Вот и решил до третьей, хоть и тяжеловато, пешком дойти. А как вы догадались?

- По выражению лица...

- Извините, а где это вас так... побили? И как так можно: по лицу?.. с болью в голосе проговорил он.

- На службе... В бункер упал, - промямлил я.

- Надо бы поосторожней, - сморщился он. - Так нельзя!..

Я вернулся к скамейке и сел. Мне было стыдно, как-то очень неприятно. Вот тебе и контролер.

Ветер все усиливался. Дул порывами. Серые тучи разлетались. Солнце то пряталось, то выходило из-за туч, ярко все освещая.

Сияя золотисто-лимонным пламенем, пришла подгоняемая ветром Лариса.

- Здравствуй, опечаленный адмирал! - с веселыми искорками в голосе, насмешливо проговорила она. - Скажи, будет ли буря?

- Привет, - печально ответил я. - Буря будет обязательно.

Она села рядом со мной.

- Ну что загоревал? Корабли разметало по морю? А?..

Наверно, только что читала книгу. Она постоянно играла какую-нибудь роль - или тех героинь, о которых только что вычитала в книжке, или копировала знакомых женщин.

- Ну наплакался?

Я выпрямился, откинулся к спинке скамейки.

- Ой, ужас! Побит?.. Синяки... И какие это дети отколошматили тебя?..