Пионер Советского Союза - Арсеньев Владимирович

— Туда? — переспросил Колычев. — Ну, спасибо, выручил. А что это у твоего дружка в рубашке?

— В рубашке? В рубашке… — лихорадочно начал искать выход из создавшегося положения Гришка Лепшин. — А в рубашке у него, товарищ полковник, у него в рубашке… А вот смотрите, у нас карта есть шпионская!

— Где? Какая карта?

— А вот, видите? — протягивает Гришка Колычеву мятую газету. — Вот, тут по-иностранному всё. Наверное, шпион потерял. Может, Вы в милицию отвезёте, прямо в Витебск, а то некогда нам.

— Ну-ка, что за карта? — полковник берёт в руки поданную ему газету и брезгливо разворачивает. — Хм… Немецкая. “Берлинский вестник автолюбителя”. Глупости какие. Пацан, да кто же карты секретные в газетах печатать станет? Головой бы сам подумал?

— Ну, не знаю, — грустно и жалобно говорит Гришка. — Дяденька полковник, можно мы пойдём? А то нас родители ждут.

— Ладно, идите уж. Спасибо за помощь.

Двое ребят шустро скрылись в кустах и поспешили к своему секретному месту возле реки. Гришка думал, как ловко он сумел вывернуться. Дурацкая, глупейшая выдумка со “шпионской” картой, а помогла! Отвлёк он этой глупостью полковника от ненужных мыслей. А то ещё застукал бы их с ворованной картошкой, да, чего доброго, бабке Матрёне бы нажаловался. У той же на огороде не только картошка растёт, крапива тоже есть. А потом ещё и батька бы ему добавил дома.

Полковник Колычев усмехнулся вслед скрывшимся с глаз мальчишкам. Всё-то он понял. Младший тащил что-то в рубахе, что ребята не хотели ему показывать. Может, картошку, а может и репу. Небось, на соседском огороде без спроса надёргали, а теперь печь идут. Глупые мальчишки, кого обмануть хотели. Как будто Колычев сам когда-то мальчишкой не был. Был, конечно. И точно так же по чужим садам да огородам лазил. И крапивой за то не раз высечен был в юные годы.

Карту ещё глупую придумали какую-то. Взгляд полковника машинально упал на эту карту. Бестолковая карта, недаром в газете её в раздел “Курьёзы” поместили. Шутка такая, как будто Германия на СССР готовится напасть. Вон, войск-то сколько немецких возле границ наших!

К тому же, неточная карта. Совсем неточная. Вот, его мехкорпус явно нарисован. А вот и его дивизия. И вовсе они не тут сейчас, здесь дивизия по графику лишь в январе разворачиваться начнёт. В январе.

Стоп!

Здесь указано, где дивизия будет весной будущего года. Да-да, именно тут она и должна оказаться, всё точно. И расположение соседей, насколько Колычев видел, вполне соответствовало известным ему планам развёртывания. Общей ситуацией по всему ЗОВО он, конечно, не владел, но абсолютно всё, что он знал по своему округу, на карте отражение нашло. Только расположение войск было указано не текущее, а планируемое. Причём на карте ведь был не только их Западный Округ, а вообще вся европейская граница СССР. Дислокация же советских частей была указана даже тех, что на огромном удалении от границы находились, чуть ли не за Волгой.

Это что, немцы всё это знают? Знают, и даже издевательски печатают в газетах? Причём знают даже не текущее положение, а планы! Знают планы развёртывания? По всей стране?! Это на каком же верху тогда предатели окопались?!

— Ну что, товарищ полковник, поедем, может?

— Что? — отвлёкся от своих мыслей Колычев. — Ах да, конечно, поехали. И вот что, Селиванов, давай-ка по дороге в особый отдел корпуса завернём. Что-то не нравится мне эта карта…

[16.07.1940, 21:06 (мнск). Воздушное пространство немного восточнее Минска]

Несмотря на жаркое лето, в салоне становилось всё холоднее и холоднее. Иванов знал, что вскоре холод станет совсем невыносимым, а потому поглубже надвинул меховую шапку и привычным образом укутался в толстый тулуп. Из всех щелей старенького ТБ-3 дуло просто немилосердно, а это они ещё даже максимальную высоту не набрали.

Что ж, такая у него работа, кто-то и её ведь выполнять должен. Важная у него работа, нужная. И Иванов очень гордится ей. Хотя, конечно, и ответственность немаленькая. Не дай бог, потеряешь пакет какой — статья сразу, без разговоров. Да даже если и не потеряешь, а просто печать или пломбу повредишь, тоже мало не покажется. Замучаешься объяснительные писать, как да почему, да отчего.

Ну, так он и не “письмоносица Глаша”. Он — фельдъегерь. Важнейшие и секретнейшие документы таким как он поручают перевозить. И сейчас вот из Минска в Москву везёт стандартный опломбированный мешок секретной почты, да плюс ещё пакет какой-то. Пакет буквально в последнюю минуту на аэродром доставили из особого отдела округа. Ещё чуть-чуть, и не успели бы, без него бы улетели. Летуны и так ругались на задержку лишнюю, пока Иванов в двух журналах за пакет тот расписывался.

Большой пакет, тяжёлый. Хотя не так чтобы и слишком тяжёлый, приходилось Иванову пакеты и потяжелее перевозить. Внутри, похоже, бумаги какие-то. Опечатан пятью сургучными печатями, да приклеенной белой бумажной полосой с чьими-то подписями, да с парой печатей чернильных. Аккуратнее с ним надо, не повредить бы печати-то ненароком.

В Москву они только к утру долетят. Интересно, отдохнуть позволят, или сразу обратно, в Минск? Впрочем, пока-то время есть. Иванов к перелётам привычный, летает чуть ли не каждый день, поспать и в самолёте может. И он ещё плотнее зарылся в тулуп, покрепче ухватился пальцами за секретный пакет, и закрыл глаза. Пока летят, можно и поспать…

[17.07.1940, 09:26 (мск). Москва, Лубянская площадь, ГУГБ НКВД СССР, кабинет начальника ГУГБ комиссара ГБ 3-го ранга Меркулова В. Н.]

Сегодня Всеволод Николаевич оказался в своём кабинете непривычно рано. Накопилось много бумаг, надо бы разгрести завалы. Вот, опять, пока его не было, бумаг стало только больше. Секретари постарались, натащили уже свежих. Это вот что такое? Вчера ведь не было.

Хм… Из особого отдела ЗОВО. Странно, подписи Цанавы нет на конверте. А почему не ему, почему сразу в Москву? На месте нельзя решить было? Кто это там такой умный? Вот сейчас и разберёмся!..

[17.07.1940, 09:48 (мск). Москва, Лубянская площадь, ГУГБ НКВД СССР, кабинет начальника ГУГБ комиссара ГБ 3-го ранга Меркулова В. Н.]

Чай в стакане с подстаканником уже остыл, а Всеволод Николаевич, не замечая того, всё так же задумчиво смотрел на покрытую жирными пятнами газету. Он ещё раз перечитал сопроводительную записку. Газета была отобрана у какого-то неизвестного мальчишки недалеко от Витебска. Сейчас мальчишку усиленно ищут, могут и найти, если он вблизи где-то живёт.

А какие, однако, интересные газеты в Берлине печатают. Очень интересные. Только вот курьёзы у них совсем не смешные. Из записки следует, что расположение советских войск на карте с высокой точностью соответствует запланированному по графику развёртывания на апрель-июль следующего года. Встречающиеся отклонения незначительны и на общую картину не влияют. Но это только ЗОВО. А по другим округам?

Доложить Лаврентию Павловичу? Но это не совсем к нему, это действительно по ведомству Меркулова, госбезопасность в чистом виде. Кто же это такие карты у нас в Германию шлёт? И всё-таки, дислокация войск по остальным округам соответствует карте или нет? Это очень важно, от этого зависит, где искать утечку — в Москве или в Минске.

— Коля? — поднял телефонную трубку Меркулов. — Вот что, Коля, дозвонись до секретариата товарища Тимошенко, попроси выделить мне время для встречи. Причём, желательно сегодня. Я кое-что показать хочу Семёну Константиновичу. В конце концов, это больше по его наркомату, чем по нашему…

Глава 11

Ленка вылезла из стены подвала и сразу уставилась на мою правую ладонь. На ладони лежала капелька крови.

— Сколько меня не было? — спросила Ленка.

— Нисколько, — отвечаю ей. — Ты влезла, а потом сразу вылезла.

— Офигеть! Получилось, значит. Получилось!

— А на самом деле сколько?

— Смотри! — показывает она мне свой левый указательный палец. Порез на подушечке пальца уже затянулся и выглядел просто узенькой полоской засохшей крови. — У нас получилось, Сашка! Ты молодец, у нас всё получилось! У меня там сутки прошли!

Здорово! Это я такое придумал. Вообще, я это от отчаяния придумал, чтобы хоть что-то сделать попытаться, а оно сработало. Ведь когда Ленка уходила в свой 2013-й, у нас тут время-то не останавливалось, вернуться же она могла только через сутки. И как я объяснил бы всем вокруг, куда она пропала на сутки? Опять всю милицию на уши поставили бы.

А идти Ленке нужно было обязательно, у неё ведь там карта на столе осталась лежать. Ну та, большая и цветная, для товарища Сталина. И отправить её нужно срочно, ведь Лотар свои бумаги уже, наверное, отправил. Да наверняка отправил, мы же в воскресенье с ним вылезли, а сегодня с утра среда, 17 июля. Вот и пришлось Ленке рисковать, хотя целые сутки скрывать её отсутствие мне ни за что не удалось бы. К счастью, и не пришлось.