Хищник - Михаил Соколов

Ферма гигантской стрелы крана, облитая лунным светом, стала ещё больше. Слегка усилился ветерок, и вся железная конструкция, казалось, стала мерно раскачиваться, хоть и плавно, но по широкой амплитуде. Стрела крана летела сейчас в ночи сквозь светлые облака, застилавшие уже бледнеющие от поспевающего утра звезды. Я долез до блока, через который вниз спускались нити тросов и стал привязывать конец веревки. Сбросил вниз бухту и сразу полез вниз, прямо к раскачивающейся колыбели, в которой возлежал наш младенец.

Крепко держась за веревку, я кое-как утвердился в шатком металлическом сосуде. Длинное тощее тело Аркадия сложилось в тесной ванне, почти заполнив все полезное пространство. Он был связан веревкой, концы которой пропустили сквозь ушки, за которые цеплялись крюки тросов. Я не боялся отдавить ему конечности, не до того.

Теперь, раз уж я оказался здесь, надо было продумать, как извлечь отсюда пацана. Поднимать вверх, хоть это и было ближе - стрела крана ависала метрах в четырех над нами, - смысла, по большому счету, не было. Я вновь ухмыльнулся, подумав, что большого смысла и в моих тарзаньих перемещениях нет. Ну ладно. И все же, надо было спускаться вниз.

Присев на колени рядом с Аркадием, но и не отпуская свою веревку, я стал одной рукой развязывать узлы, которые держали здесь парня всю ночь.

- Ты только не дергайся, - предупредил я. А сам подумал, что пацан и так не Бог весть какой силач, а от долгого неподвижного лежания вообще должен ослабеть. Несчатный. Ситуация представлялась во все более худшем свете.

Однако, нет большей глупости, чем начинать рассужадать в разгар действия. И я решительно продолжил освобождение Аркадия.

- Только не дергайся, - вновь предупредил я, когда большая часть петель была развязана. - Мы тебя сейчас мигом.

А вокруг уже плескался рассвет. Здесь же, на этой огромной высоте, предрассветное сиянье, неуклонно наполнявшее воздух, ощущалось ещё сильнее. Здезды растворялись в вышине, гасли одна за другой, и лишь луна, бледным диском склонившаяся к земле, ещё гладко сияла. Я случайно взглянул вниз и поразился. Никогда ещё я не видел этого города вот так; словно уменьшившийся макет лег мне на ладонь рукотворным планом - геометрически застроенный центр, темные крыши, стекающие к реке, улицы и переулки меж ними, захламленный двор, скверы и пустоши... Вон из ограды собственного дома выезжает маленький коробок "Уазика", вон кто-то маленький деревянной походкой подходит к освещенному шлагбауму, вон застыли у причала две баржи, возле которых всю ночь суетился погрузчик, сейчас уснувшие перед рассветом... я видел, что конец веревки с запасом лежит на земле, хоть с этим повезло. Еще раз мелькнула мысль, что разумнее вызвать ребят, отыскать где-нибудь крановщика, и тот опустил бы нас с комфортом... я поднял веревку в корыто и концом крепко привязал Аркадия под мышками. Трудность была в том, что приходилось действовать одной рукой, а второй держаться. Аркадий, ничего не спрашивая, молча подчинялся указаниям.

- Сейчас я тебя буду потихоньку опускать. От тебя требуется одно: не дергаться и не мешать мне. Виси, как куль, все остальное сделаю я. Усвоил?

Аркадий кивнул, соглашаясь.

Они продвинулись на самый край корыта у одного из торцов. Аркадий, вцепившись в оба троса, крюками державшими этот край ванны, стал перелезать. Сейчас, близко, видно было, как он побледнел. "Совсем, значит, рассвело," - подумал я. Это ничего, что побледнел, все равно делать ему ничего не надо, пусть бледнеет. Повис Аркадий. Я, ощущая всем телом шаткость опоры под собой и упираясь грудью в высокий край ванны (бетон они здесь в ней мешают, или песок таскают?), стал отпускать веревку. Тяжело не было, было неудобно. От нагрузки все как-то зыбко переваливалось подо мной. "Ничего, - подумал я, - уже полпути пройдено, осталось метров пятнадцать, может уже меньше..."

И в этот момент все и произошло.

Все-таки удвоенный вес тел, приложенных к одному краю, сделал свое дело: нагрузка на противоположный край ослабла до такой степени, что перераспределившийся центр тяжести в какой-то момент высвободил захваты обоих других, задних крюков... мгновенно вся эта чугунная посудина, словно сохраняя память прежнего положения, ещё висела неподвижно... и вдруг рухнула вниз одним концом. Я, только что перекладывавший собственный вес на грудь и колени, вдруг потерял точку опоры, ноги беспомощно скользнули, сорвались... повисли. Я не выпустил веревку, конечно, и Аркадий, качавшийся внизу, послужил противовесом, который частично помог удержаться... но как же болели кости рук, раздавленные мгновенным рывком падения!

Ничего. Я висел, зацепившись подмышками за страшно острый сейчас край ванны, уравновешеный на уровне груди: с одной стороны тянул вниз Аркадий, которого продолжал опускать, с другой стороны - я сам, а посередине все заострявшееся железное ребро ванны...

Время замедлило свой ползучий ход; как всегда в таких случаях, прошли если не месяцы, - недели, прежде чем груз тела Аркадия внезапно перестал тянуть... я едва вторично не сорвался, привыкнув уже к расстановки сил: вес моего тела чуть не утянул в другую сторону.

И вот что забавно: несмотря на все эти ужасы, боль в передавленых костях рук, мгновенные рывки - в глубине души я был уверен, что для меня реальной опасности нет, что я бессмертен, и даже если бы случилось худшее, и я упал - все равно все закончилось бы благополучно... Мало ли, невидимый снизу, где-нибудь лежит стог сена, или штабель минеральной ваты... где-то я сегодня видел?..

Что ж, теперь, одному, делов-то всего!..

Через пару минут, я уже стоял внизу, напротив Аркадия, поглядывая то на утопающую в небе стрелу крана с корытом ванны на носу и веревкой, свисающей к нам, то на все ещё бледного Аркадия.

- Видел? - насмешливо спросил я. - Нет, ты видел? Сейчас знаешь что надо?

Аркадий замычал.

Черт побери! В суматохе не заметил, что рот его все ещё заклеен пластырем. Сам Аркадий тоже вроде не заметил. Мычал только. Поспешил помочь отодрать.

- Нет, - ответил Аркадий, когда смог.

- Что нет? - спросил я, уже забыв о своем вопросе.

- Не знаю, что теперь надо, - пояснил он.

- Эх ты! - ухмыльнулся я. - Сейчас надо два дела сделать: закурить и выжрать по стакану. Лучше коньячку. Как ты?

- Да, - согласился Аркадий, вновь скользнув взглядом вверх по веревку до самого уже розовеющего неба и вдруг вздрогнул всем телом.

- Ничего, парень, все позади, - сказал я. - Все позади.

ЧАСТЬ 2

ИСПОЛНЕНИЕ ЖЕЛАНИЙ

ГЛАВА 15

НЕОБХОДИМ ПЕРЕЕЗД

Я утром проснулся от телефонного звонка, в половину седьмого утра, но по причине очередного вчерашнего возлияния на ночь, раздраженный и с ватой в мозгу. Электронный зумер заставил дернуться теплую Катю, спавшую у меня под боком. Она протянула руку и нажала кнопку отключения будильника, но противный звук не умолкал. Я взял трубку телефона, а Катя попыталась заснуть вновь.

Звонил Леха. Его сообщение окончательно прогнало мой сон. Черт побери! Я надеялся, что вся кончилось. Или хотя бы не скоро возобновиться вновь. Леха сообщил неприятные новости, тем ещё больше испортив мне настроение. Надо было ехать к полковнику Коневу Станиславу Сергеевичу, где уже третий день после своего спасения живет Аркадий.

Я встал, пошел под душ, а потом наскоро приготовил себе яичницу. Катю я не стал будить. За эти два дня, что она жила у меня, я понял, что яичницу готовлю лучше, а ничего другого она приготовить все равно не могла.

Но ничего.

Пришлось ещё дозваниваться в особняк Князя. Местный коммутатор в лице неизвестного мне мужика (охрана особняка Кунициных осуществлялась не только с моими людьми - Князь часто сам подбирал кандидатуры) долго не хотел связывать меня с Еленой Михайловной. Наконец, связал. Я сообщил сонной красавице последние известия и поделился своими планами. К концу разговора, она была на моей стороне. На этом и закончили.

Я управился со всем минут за двадцать, и вот уже летел в своем белом и прекрасном "форде" к особняку полковника, расположенного на высоком месте у Волги и с видом на оную. На ходу закурил сигарету, ветерок из открытого окна несколько освежил, я почувствовал, что оживаю и тут вспомнил о пиве в бардачке, что вообще привело меня в хорошее настроение.

Когда я привез Аркадия в дом полковника Конева, первый день вообще прошел в какой-то кутерьме. Потом все как-то уладилось. Я с грузовиком и техниками приехал ещё утром, техники рыскали по саду, взращивая меж кустов телекамиры. Изображения должны были приниматься в помещении охраны, где круглосуточно стали дежурить похожие друг на друга мужики. Я принимал во всем деятельное участие. Кроме того, оставался обедать, шутил почтительно с Татьяной Сергеевной, расцветавшей в моем присутствии и несколько небрежно с Марго, которую больше занимала возможность шокировать семейство вольностью обращения с таким знаменитым гостем, как я, чем все, самые занимательные городские события. Разговор между тем крутился возле обзорных полей, слепых точек, которые следовало исключить дополнительными телекамрами, но общий вывод был таков: осторожность необходима и правила внутренней безопасности соблюдать надо, раз в городе наблюдается опасность для всего клана Куницинских родственников. Именно в этом направлении надо было напрячь все усилия, сконцентрировать волю и не позволить никому в городе, даже мысленно посягать на устаявшееся.