Кровь на нациях - Георгий Миронов

- В какую? И вправду в "Матросскую тишину"? - спросил Ванечка.

- А это мне без разницы. Это я так, для обозначения характеру учреждения. Тебе надо, ты его и ищи.

- Да, спасибо, товарищ лейтенант. Очень вы мне помогли.

- Работа такая у нас, всем помогать, - мрачно заметил мордатый лейтенант и, выпив залпом ещё один стакан воды натянул на голову фуражку и молча вышел...

Через три часа настырный Ванечка, с благодарностью вспоминая милых девушек из Справочно - информационного центра МВД на Житной, сидел в кабинете директора одной из психиатрических клиник АМН на улице Монтажников дом 45.

- Наш пациент, - приветливо и доброжелательно заметил академик Игорь Викторович Мирнев, лишь бегло взглянув на фотографию. Действительно отпускали его на похороны друга, очень уж он убивался, что не попрощается с товарищем по консерватории. Надеялись, что ему станет лучше. Увы, я ошибся. Ему стало хуже, - будем менять методику.

- Его действительно зовут Вениамин? - на всякий случай спросил Ваня.

- Да, Вениамин Викторович Рутгайзер, холост, немец по национальности, выпускник консерватории, человек безусловно одаренный.

- Я могу ему задать несколько вопросов?

- Боюсь, просто задать вопросы нашему пациенту - не эффективно.

-?

- Дело в том, что после возвращения его из поездки у него снова развилась глубокая депрессия, мы вынуждены были ввести ему определенные медикаменты, не буду вдаваться в подробности, но он сейчас в совсем обычном состоянии. Он не способен реагировать даже на простые вопросы.

- Что же делать? Я вечерним поездом должен выехать в Рудный. Сергей Иваныч дал мне всего сутки.

- А кто такой Сергей Иваныч?

- О, это очень строгий начальник мой. Лейтенант.

Седой академик и совсем молоденький младший лейтенант с пониманием улыбнулись друг другу.

- Во избежание для Вас наказания со стороны строгого Сергея Иваныча мы пойдем на небольшой риск и проведем запланированный сеанс коррекции не завтра, а сегодня. При Вас. Дело в том, что нами разработаны новейшие методики выявления скрытых тенденций в психике человека, мы можем определить скрытые отношения к самоубийству, наркомании, убийству, изнасилованию...

- Это то, что мне надо, Игорь Викторович. Этот Ваш пациент, честно говоря, подозревается в убийстве и изнасиловании.

- Крайне мало вероятно, молодой человек. Крайне мало вероятно. У меня от нашего скрипача совсем другие впечатления. Но чтобы снять все претензии грозного лейтенанта Деркача, - улыбнулся академик, - я при вас проведу сеанс, Вы его запротоколируете, и мы с Вами подпишем документ, который и ляжет в уголовное дело, подтверждая, что версия с Вениамином Рутгайзером, тупиковая.

... В кабинет два санитара ввели понурого Рутгайзера. Ванечка вздрогнул, увидев прямо перед собой предполагаемого убийцу и насильника.

Молодая симпатичная, но несколько старомодная/прическа "короной", туфли на широком низком каблуке, никакой косметики/ женщина усадила Рутгайзера на стул перед компьютером, на экране мелькали графики, из наушников, надетых на голову пациента, слышалась приятная музыка, сквозь которую прорывались вопросы академика, которые он задавал в микрофон, находясь в соседней комнате. Он спрашивал о разном - о тонкостях скрипичной музыки, о детстве, о друзьях по консерватории, о первой любви. Вопросы касались и готовности пациента совершить неблаговидный поступок, его способности к насилию, его сексуальных пристрастий. Прозвучали и вопросы, связанные с пребыванием пациента в городе Рудном, - с кем встречался, кто активно понравился, а кто нет, не осталось ли о поездке негативных воспоминаний, какой-то тревоги, страха?

Рассматривая картинку на дисплее, академик пояснял Ванечке:

- Это половина нашей работы - диагноз. Вторая половина - коррекция. То есть установка на погашение негативных, асоциальных, криминальных устремлений и наоборот, установка на усиление позитивных желаний.

Вы дали пациенту его любимую музыку, в данном случае это Вивальди, а в музыку заложили вопросы и советы, как мы их называем, "фабулы"

- Это что ж такое? Я имею в виду не Вивальди, это такой итальянский композитор, у нас в ДК ансамбль учителей исполнял. Я про "фабулы".

- Это, как я уже имел честь заметить, своего рода советы. Когда человек душевно болен, его многое тревожит. Мы снимаем эти тревоги. Более того, мы дезавуируем - приказом врача - те страхи, которые волновали нашего пациента ещё в детстве. Нет, тут нет ни какой патологии в области секса. В основе болезни Вениамина Рутгайзера - творческая закомплексованность в раннем детстве, возможно, виной тому были некорректные замечания его педагогов, обстановка в семье. Но сексуальной патологии или склонности к насилию нет.

- Так и запишем? Вы абсолютно уверены, профессор??

- Вообще то процедура интенсивной психокоррекции занимает от 1, 5 до 7 часов, - тогда снимается ломка у наркомана, психическая зависимость. И под наркозом мы даем вторым фоном следующую фабулу: выбросить из психики всю накопившуюся в ней гадость, как из грязной губки. А дальше - социальная адаптация, заполнение очистившегося пространства. Впрочем, Вас, похоже, молодой человек эти наши проблемы уже не волнуют. Фактически, я уверен, что пациент Рутгайзер через полгода будет полностью вылечен от шубообразной шизофрении, которую мы пока что ему диагностируем.

- Так он шизофреник?

- А что вы удивляетесь, и Фрейд был шизофреником. Но я его вылечил бы.

- Нет, профессор, семи часов у меня нет. Давайте запротоколируем то, что представляет интерес для дела. Для уголовного дела. И прежде всего, что больной шизофренией пациент Рутгайзер абсолютно точно не мог, находясь на похоронах друга в г. Рудный, убить и изнасиловать девушку. Как Вы говорите, не мог по определению.

- Да, конечно, такую гарантию я дать могу.

- И последнее, стыдливо потупил голубые глаза Ванечка, - нельзя ли все-таки получить, как это у вас называется, вытяжку его мужского семени.

- А, все-таки не доверяете Вы науке, граждане милиционеры...

- Доверяем. Но это, - Ванечка шаловливо улыбнулся, - не для меня, а для товарища Деркача. Чтоб окончательно снять вопрос.

- Ну, если надо окончательно снять, тогда конечно. Мария Ивановна, возьмите из "банка данных" пробы крови и спермы пациента Рутгайзера и выдайте их товарищу, - он взглянул на погоны Семенова, - лейтенанту

- Вот спасибо то, Вы нам столько времени сэкономили!

- И это хорошо, время - это то, что мы особенно не умеем ценить. А так, если что, - милости прошу. Хотя у Вас лично, по моему первому впечатлению, с психикой все в порядке. В коррекции не нуждаетесь.

С вокзала Ванечка позвонил в ГУВД, передал через дежурного по городу: Версия с "патлатым" музыкантом - тупиковая...

11 августа 1998г. Версия 4. Круги вокруг "Кристалла".

Когда офицеры вышли из кабинета, генерал Тишаев оглядел синими как васильки, правда, в последнее время начавшими выцветать от усталости глазами двух лучших оперативников области:

- Я понимаю, мужики, дел у всех много. Но дело по "Кристаллу", - это для нас как лакмусовая бумажка, помните, в школе уроки химии? Вот... От того, насколько быстро и успешно мы раскроем это дело, зависит репутация смоленской милиции.

- Вы полагаете, товарищ генерал, коли нас в двоих после совещания оставили, что убийство девушки в Рудном и директора музея в Смоленске, на заводе "Кристалл" - звенья одной цепи? - спросил Петруничев.

- Возможно, возможно, капитан... Во всяком случае опыт подсказывает мне, что если, как показывают оперативно - розыскные мероприятия в Рудном, девушку убили ради крупного драгоценного камня на перстне, а в Смоленске в это время убивают директора музея алмазов на заводе "Кристалл" и, как показала первая же приблизительная ревизия в музее, из музея похищают два крупных камня, то делайте со мной что хотите, я вижу определенную связь.

- Эксперты предполагают, что камень на перстне убитой Багучевой мог быть очень крупным.

- Цена алмаза зависит не только от величины, - со знанием дела заметил генерал Тишаев, - но и от цвета, прозрачности, отсутствия включений, дефектов, трещин... Мы не знаем и форму, тип огранки на перстне Багучевой, если вообще этот перстень - не миф, не романтическое предположение ваших экспертов.

- Наших, товарищ генерал. В экспертизе участвовали специалисты и ГУВД Смоленска.

- Ну, не придирайся, капитан. Наших. В любом случае нам заочно трудно оценить камень на перстне Багучевой. А вот два камня, похищенные в музее завода, имеют вполне реальную ценность.

- И сколько же стоят эти "камушки"?

- Примерно... по миллиону долларов каждый.

- Но если такие дорогие камни, почему же не были похищены другие экспонаты музея?

- Это, как бы, разные технические задания. А решение каждой задачи и требует времени. Похититель и убийца, или, если угодно, убийцы, эксперты не уверены в том, сколько людей проникло на территорию музея, вскрыл лишь один из стендов кругового обзора. Возможно, ему или им помешал директор музея, заработавшийся в этот вечер в своем крохотном кабинетике при экспозиционном зале и неожиданно для бандитов вышедший в зал. А после убийства уже было не до решения других задач. Кроме того, я допускаю, что бриллианты были заказаны. Похитители выполнили задачу, вскрыли куб кругового обзора, охраняемый четырьмя системами защиты, в том числе лазерной, взяли бриллианты и, возможно, подумывали о том, чтобы прихватить кое-что для себя. Но директор помешал.