Укротитель времени (сборник) - Кейт Лаумер

— Я думаю, это было так, шеф, — произнес жирный голос. — Вчера вечером этот тип спрятался на мужской половине, так? После того как помещение закрыли, он поднялся вверх по веревке, пролез через слуховое окно, прошел по крыше, влез в другое слуховое окно, спустился по другой веревке и прятался в душевой до тех пор, пока не начались утренние занятия по современным танцам миссис Грудлок.

— Да? — спросил другой голос, липкий, как глина. — А куда он, по-твоему, дел веревки? Съел, что-ли?

— Да ну! Как он мог съесть сорок футов веревки, шеф?

— А так же, как он сделал все остальное, что ты тут наплел, недоумок!

— Как?

— Послушайте, я, кажется, понял, шеф, — раздался взволнованный голос. — Он переоделся сторожем!

— Это здание охраняет всего один сторож. Ему девяносто лет. Есть отметка о его уходе после работы. Кстати, в прошлом году он жаловался, что видел голую женщину. Да, парни, вы точно проверяли боковую дверь?

— Она была закрыта надежней, чем пояс с деньгами у шулера, шеф.

— Ну, а у меня такая версия, — начал еще один голос, — он вошел, переодевшись женщиной. А очутившись внутри…

— Он надел узкие бриджи и плащ и напал на старую леди Грудлок. Ха!

Дискуссия продолжалась. О'Лири сел, поморщившись от боли в затылке и в других частях тела, которое представляло, казалось, коллекцию болезненных точек — от удара меча Алана, от уколов гвардейцев пиками, ну и от всевозможных других пинков, ударов и падений. Лафайет огляделся. Он находился в маленькой комнатке с бетонным полом и цементными стенами, побеленными известкой. Тут же стоял унитаз без какой-либо крышки («Совсем даже не лишняя вещь», — отметил про себя О'Лири), раковина с одним краном и зеркалом наверху. К стене были привинчены две лавки. На нижней он как раз и сидел. Через широкую дверь с железной решеткой была видна часть коридора, выкрашенного в коричневый цвет двух оттенков, и другая дверь, тоже с решеткой. За ней располагалась группа мужчин в широких темно-синих костюмах и брюках, вытертых на заду до блеска. Поверх широких бедер на ремнях болтались кобуры из толстой кожи.

Лафайет встал и подошел к маленькому зарешеченному окошку. Первые лучи солнца едва коснулись лужайки перед окном — все вокруг еще было наполнено дремотой. Он увидел парк с пушкой времен гражданской войны и улицу с второсортными магазинами города Колби Конерз. О'Лири попятился и снова сел на лавку. Он был дома — по крайней мере это уж можно было утверждать точно. Но как, во имя всех святых, каким образом он попал в окружную тюрьму? После того как он побывал в подвалах дворца, Лафайет мог с уверенностью сказать, что его нынешние апартаменты значительно совершеннее аналогичных артезианских заведений, и потом…

— Ах, да, гурии, этот пар и огромная женщина с зонтом…

— Слушай, шеф, — заговорил полицейский с неприятным, как наждак, голосом, — а какую статью мы повесим на этого шутника?

— Что ты имеешь в виду — какую статью? Подсматривание, нарушение права владения, взлом, кража?

— Мы не обнаружили сломанных замков, шеф. Может, незаконное проникновение, но вход в баню никому не запрещен.

— Но не в женскую же половину! Да кроме того, он еще, небось, и стянул что-нибудь!

— Нет, не успел. — Оценив реплику, полицейские грубо заржали.

Тут прорезался снова тот, с нетерпеливым голосом:

— Так какое наказание будет ему за то, что он подглядывал за голыми бабами, шеф?

— Да, шеф, а разве можно инкриминировать ему слежку, если он занимался этим средь бела дня, открыто?

О'Лири перестал слушать эти юридические споры. Тут было что-то очень странное. Из того, что говорили полицейские, было ясно, что он очутился в женской бане. Уж это-то точно был не сов, свидетельством чего служила шишка на затылке. Она образовалась, когда пол из плиток неожиданно поплыл вверх и сильно стукнул его по голове. А эта бой-баба позвонила в полицию, и теперь он в камере. Но как и почему он оказался в душевой комнате — вот бы что сначала выяснить. Он находился сейчас где-то в пяти кварталах от пансиона миссис Макглинт. Вдруг его осенило: ведь приблизительно такое же расстояние разделяло таверну «Секира и дракон» и дворец. Значило ли это, что он на самом деле прошел то расстояние, которое он проходил во сне? И вообще, передвигался ли он, когда видел во сне, что идет? Но на нем не было пижамы.

Лафайет оглядел себя — да, он был в брюках. Узкие брюки темно-синего цвета были слегка вытянуты на коленях. На ногах — неглубокие башмаки с тонкими подошвами и серебряными пряжками.

В нем нарастало волнение, подобно нарастающему звуку приближающегося барабана. Все-таки тут есть что-то странное, самогипнозом это не объяснишь.

Артезия — это не сон; одежда, которую он там получил, была вполне реальна. А если одежда настоящая — он снова потрогал ее и потянул, убедившись в абсолютной материальности ткани, — то, может, и все это тоже?

Но тогда получается какая-то идиотская история! О'Лири снова встал. Его раны и шишки тут же неприятно напомнили о себе. Вот и они тоже совершенно настоящие. Лафайет оглядел камеру. Ну, не могло же быть так, что ты лег в постель и заснул, а потом проснулся и узнал, что все это было на самом деле! Может, он был дома и видел сон, что он в Артезии, а там ему приснилось, что он в тюрьме?

«Черт! Если это так, то он, похоже, безнадежно влип».

О'Лири ощупал рукой стену — она была шершавая, холодная и твердая. Даже если это не настоящий цемент, то уж очень похожий.

Лафайет вернулся к лавке и сел. Да, ему будет очень трудно объяснить все это мистеру Байтворсу. Когда разнесется слух, что его арестовали в женской душевой и при этом на нем были весьма странные брюки и рубашка с кружевами, — тогда все, прощай, работа. Даже если полиция его выпустит, что очень маловероятно, судя по тому, в чем его хотят обвинить. Он должен что-то сделать. Но что? Если бы он оказался снова в Артезии, можно было бы представить себе ключ от своей комнаты, а потом действовать по обстоятельствам. А здесь, в Колби Конерз, все складывается не так-то просто. Твердые предметы остаются по-прежнему твердыми. Если тебе потребуется, скажем, телефон, то ты должен сначала отыскать где-нибудь любой аппарат фирмы «Бел». Это не то что свистнул — и на тебе…

Лафайет сидел, пытаясь контролировать и сдерживать свое пылкое воображение. В конце концов кто, как не он, создал во сне всю эту Артезию? Почему бы тогда не представить маленький телефонный аппарат? Он может быть где-нибудь в коридоре, на стене. И вот если бы он смог дотянуться до него сквозь решетку… Стоит попробовать.

О'Лири встал, потихоньку подошел к двери и украдкой выглянул в коридор. Там никого не было. Итак — путь свободен. Он закрыл глаза и представил себе телефонный аппарат на каменной стене. Вокруг нацарапаны разные номера, а ниже болтается потрепанная телефонная книга…

Лафайет осторожно потянулся, но ничего не обнаружил. Глубоко вздохнув, он собрал все свои силы. Ну, вот тут, — шептал он, — чуть-чуть правее…

Рука нащупала что-то твердое и прохладное. О'Лири схватил предмет и подтянул поближе. В его руках оказался старомодный телефонный аппарат с микрофоном в виде медного рожка. Он поднял висевший наушник и задумался. В лаборатории у Никодеуса он не видел телефона, но его можно было бы установить. Там было много закрытых шкафов с массивными деревянными дверями. Внутренность одного из них как раз подходящее место для телефона. Например, вот этот — сразу как войдешь в лабораторию, слева, у двери.

— Центральная, — звонко произнес механический голос, — номер, пожалуйста.

— Ах, да! 9534… 900… 211, — машинально произнес Лафайет, заметив, что номер возник в голове сам собой.

— Спасибо, не кладите трубочку, пожалуйста.

Он слышал гул, время от времени прорезаемый треском, затем раздался громкий щелчок и сразу за ним — резкие длинные гудки, чередующиеся с паузами. А что, если Никодеуса нет дома? Полицейские могут в любой момент заметить его. Наконец послышался короткий зуммер и за ним чье-то тяжелое дыхание.

— Алло, — вкрадчиво произнес глубокий голос.

— Никодеус! — Лафайет прижал наушник.

— Лафайет! Это ты, мой мальчик? Я думал… я боялся…

— Давайте оставим пока это. Кажется, я допустил пару небольших ошибок и сейчас…

— Лафайет! Как вы узнали мой номер? Он ведь нигде не зарегистрирован, и…

— У меня свои методы, но об этом позже. Мне нужна помощь. Я хочу знать, где, вернее, я имею в виду, как — о, черт, я не знаю, что мне надо!

— Я что-то не пойму. Где ты сейчас находишься?

— Я бы сказал, да боюсь, вы не поймете. Понимаете, вас на самом деле нет, я просто создал вас в своем воображении, а потом, когда Горубл бросил меня в тюрьму, я решил проснуться — и вот теперь я тут.

— Лафайет, ты, похоже, повредился головой, бедняга! Так вот, о моем телефоне…