Тридцать три поцелуя на десерт (СИ) - Ли Марина

Увы, но подпись бывшего конюшего западной двадцать седьмой Предельной заставы от схематического изображения мужского… кхм… достоинства отличить мог лишь тот, кто этого самого достоинства никогда и в глаза не видел.

Бруно был немагического сословия, но какие-то крупицы магии в нём всё же присутствовали, по крайней мере, животные его слушались так, словно он был одним из говорящих*…

Я написал ему, что наш конюх, вне всякого сомнения, не откажется от парочки тяжеловозов – и ещё как не откажется! С нашими-то дорогами! И с нашим бургомистром, который отказывается финансировать их ремонт. Звал к себе, замку бы только на пользу пошёл собственный коннозаводчик, но Бруно пока отказывался. Пообещал при случае заехать, посмотреть, какие условия я могу предложить, и вот – приехал. Очень вовремя, надо сказать.

Ну, то есть я надеюсь, что лисичка сумела оценить мою скорость в решении её проблем.

Мужиков для погрузки Бруно отыскал сам, но и тут сумел меня удивить, приведя в кофейню вечного балагура и бабника Джери.

Жизнь помотала бывшего гарпунёра. Впрочем, характер у него был такой, что я даже не удивился, узнав, что некоторое время после возвращения с Предела он провёл на медных рудниках. Характер и умение отыскать что, где и насколько неправильно лежит, чтобы в подходящий момент переложить с этого «неправильного места» в самое лучшее место под солнцем – в свой карман.

Но у своих Джери никогда не крал, только у Империи. Не то чтобы Император собирался разбираться в столь тонких нюансах дела. Но я всё равно был рад его повидать.

Когда напуганная его вниманием лисичка убежала наверх, я с радостью обнял старого приятеля и, хорошенько стукнув по спине открытой ладонью, сообщил:

– Старина, как же я рад тебя видеть!

– И я тебя, малец! Большим человеком стал?

– Стал. – Я улыбнулся. – А ты сомневался?

– Ни одного демонового дня!

– Пойдёшь ко мне работать? В замок взять не обещаю, но в одной из деревень давно нужен староста, местный совсем от рук отбился. А ты, уверен, сможешь навести порядок.

– Это каторжника-то в старосты?

– С каторжником Джери я не знаком, – возразил я, и старый приятель без стыда встретил мой пристальный взгляд. – А вот о самом лучшем на весь западный Предел кастеляне среди ветеранов до сих пор легенды бродят. Так пойдёшь?

– Подумаю. – Ухмыльнулся, сверкнув глазами, и вдруг подгрёб меня под медвежьими объятиями. – Нет, ну до чего же я рад тебя видеть, малец! Надо обязательно в кабак завалиться, вспомнить старые времена. Бруно, ты как насчёт кабака?

– Можно, – ответил тот. – Как с делами управимся. Кстати, о делах.

Он постучал пальцами по высокой спинке одного из стульев для посетителей и, понизив, голос, произнёс:

– Один из местных... – Кивнул на незнакомого мне мужика, который в этот момент, кряхтя, перетаскивал через порог сундук со специями, на который я собственными руками наложил заклятие Сохранения, – шепнул моим парням, что бывший хозяин этого дома от порченной лихорадки помер.

– Да? – Я нахмурился, пытаясь вспомнить, говорил ли мне кто-то о причине смерти мастера Туга, а Джери проворчал:

– Редкая дрянь эта лихорадка. На рудниках от неё целый барак загнулся, такая вонь стояла, когда покойников жгли, страшно вспомнить.

– Жгли, – повторил за ним Бруно и оглянулся, словно проверяя, не подслушивает ли нас кто. – Местный этот говорил, что на похороны весь город собрался, и что мастера до кладбища в открытом гробу несли.

– До кладбища? – ужаснулся я. Порченная лихорадка – штука заразная, тут Джери прав. Потому и тела усопших сжигают, что ею и от трупа можно заразиться. Мало того, один закопанный в землю мертвец может так отравить землю, что не только кладбище – весь город на другое место переносить придётся. – Они тут что, совсем из ума выжили?

От лихорадки в последнее время умерло немало людей. Вокруг замка этой заразы в последнее время так много стало, что я уж начал подозревать, а не человеческих ли рук это дело. Императору намедни об этом доложил, но ни распоряжений, ни советов пока не получил. Не то чтобы я их сильно ждал. Не до нас сейчас Его Императорскому Величеству. Пополнение в семействе он ждёт. Двойное: сына и внука.

А между тем с порченной лихорадкой надо что-то делать. Эх, кабы не нужно было срочно Кузнечика замуж выдавать, я бы ей уже сейчас велел этим вопросом заняться. Она целительница – ей и все карты в руки. Пусть определяет, которая лихорадка имеет естественное происхождения, а которая из наведённой порчи образовалась. Да и Джона пусть всё ещё раз перепроверит, с мертвецами переговорит. Да вот, к примеру, с тем же мастером Тугом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Узнаю, кто на моих людей порчу насылает, разбираться не стану – на месте порешу. Без суда.

– Может, и выжили, – оторвал меня от неприятных размышлений Бруно. – Тебе виднее, это ты тут живёшь, а я только проездом. Но если верить местному, следов лихорадки на трупе не было. Ни чёрных пятен, ни зелёной дымки, ни запаха. Обычный мертвец, даром что знаменитый. А тут ещё и ты с просьбой помочь вынести вещи из дома покойника. Их-то тоже лучше всего было с трупом сжечь.

– Или законсервировать на пару годиков, – подсказал Джери. – Но на рудниках на всякий случай всё-таки сожгли. Мужики, я не понял, а от чего тогда этот знаменитый покойник коней двинул?

– Разберёмся, – буркнул я. – Потом. Сначала давайте вещи грузить, а то наобещали фру Тауни с три короба, а сами языками чешем.

– И то верно.

Я сбросил плащ и, закатав рукава, принялся за дело, и как-то за работой и сам не заметил, как набросал несколько пунктов по поводу предстоящего расследования.

Итак, начинать надо не с мастера Туга, а с Даккея. Во-первых, он мне вроде как родственник – муж единственной сестры, а не ослиный хвост, а значит отказать или пропустить мои слова мимо ушей не сможет. Во-вторых, он следователь из магического контроля, которого мне мог бы прислать Император…

Не успел просто.

Не то чтобы я его об этом просил.

Нет, наученный предыдущими попытками, даже не заикался. А всё почему? А потому, что о щедрости, великодушии и терпеливой заботы о подданных Императора только в сказках, которые о нём газетные писаки сочиняют, рассказывается, а в реальности он был злопамятным скупердяем и самодуром, с самомнением отсюда и до луны. Но вслух я этого повторять, конечно же, не стану.

Ещё когда только орден был основан и верховный маг, с сожалением цокнув языком, выпустил меня из своих цепких лап, я был поставлен перед фактом.

Даже перед несколькими фактами.

Первое. Ни одно доброе дело таки не остаётся безнаказанным. И за то, что я умудрился спасти весь мир, установив над Бездной Щит, сквозь который не может пробиться ни один демон, меня по всей строгости закона решили наградить. Отныне и до скончания века я вынужден жить в старом величественном замке, пусть и находившемся у демона на кончике хвоста, а точнее, в двух милях от самой северной точки Предела, но зато обладавшем древней историей и подвалами, под завязку набитыми золотом, ценными артефактами и прочими сокровищами.

Якобы.

Второе. В замке я буду не один, а вместе со старыми товарищами, вернувшимися с Предела ветеранами, которым не нашлось места в мирной жизни, и всеми добровольцами, что обладали хотя бы крупицей магии.

Изначально-то Щит был завязан только на меня, но императорским магом удалось его расщепить на бесконечное количество лучей, и теперь не только я, но и все желающие смогут держать защиту от демонов, чтобы ни один впредь не сумел прорваться в наш мир.

Далее. Замок, ставший сердцем ордена, хоть и был старым, но из величия за годы войны в нём остались только стены. Старые хозяева давно умерли, наследники навсегда покинули здешние гиблые места, увезя с собою все обещанные мне несметные богатства и сокровища.

Наверное, замок долго держался. В его коридорах ещё раздавалось эхо шагов, на кухне слышался звон посуды и крики многочисленных поварят, в конюшне пахло лошадиным потом и сеном, а старая упряжь, брошенная кем-то на подоконник снаружи здания, позвякивала под особо сильными порывами ветра. Не знаю точно, сколько времени прошло: месяцы, годы, десятилетия, но в конце концов старая крепость поддалась отчаянию и обветшала.