Никита. Побеждая страх (СИ) - Бонк Теона

— Я как раз собиралась ехать домой, когда вы пришли, — неуверенно шепчу.

— Ты думаешь, они бы так просто отпустили тебя? — ревет он в нескольких сантиметрах от моего лица. — Если бы они решили тебя изнасиловать?

Я не нахожу, что ответить на это. Он прав. Может быть Ника и непротив случайного секса. Но для меня все это могло бы закончиться плохо. Если бы только ее так называемый парень не вмешался. В чем я очень сомневаюсь. Никита закрывает глаза и опускает голову. Я придвигаюсь ближе и кладу руку ему на грудь. Его сердце под моей ладонью бьется так сильно.

— Ты просто убиваешь меня! — его глубокий, снова тихий голос вызывает у меня мурашки.

— Нет! Я заставляю тебя чувствовать! Почему? Почему ты не можешь признаться в этом? Никита! Я твоя!

Он накрывает мою руку, но через несколько коротких мгновений убирает ее со своей груди. Его взгляд становится закрытым.

— Иди домой, Юля!

— А ты?

— Иди! Когда зайдешь, включи в комнате свет, чтобы я видел.

Слезы снова наворачиваются на глаза. Не желая показывать ему, как мне больно от того, что он не хочет меня, или, как минимум, не хочет признаться в этом себе, распахиваю дверь машины и бегу в подъезд.

Долго вожусь с ключами, но наконец открываю дверь. Быстро влетаю в квартиру и захлопываю за собой дверь, как будто опасаясь, что он последует за мной. Делаю шаг до выключателя света в комнате и, щелкнув по нему, пячусь обратно к двери. Прислоняюсь к ней спиной, кусая губы, чтобы не расплакаться. Простояв так еще несколько минут, бросаюсь в комнату на кровать и больше не сдерживаю себя.

28

НИКИТА

Нахмурившись, смотрю, как к офису подъезжает машина Юли.

«Не ругай ее. Это я виновата. Ты должен впустить ее. Иначе потеряешь... должен впустить... потеряешь... потеряешь...». Слова Ники, когда я силой сажал ее вчера в ее машину, крутятся у меня в голове, пока я смотрю на приближающуюся ко входу Юлю.

— Почему вы все стоите на улице? — она переводит взгляд с меня на Давида и Чили.

— У нас утечка! Давай сумку! — протягиваю руку.

— Утечка чего? Канализации?

— Информации, Юль, информации.

— Причем тут моя сумка? Ты подозреваешь меня? — в ее голосе сквозит обида. Мне сейчас только этого не хватало.

Смотрю устало на Чили, пожирающую ее глазами. После бессонной ночи у меня не осталось сил беситься из-за этого.

— Забери у нее сумку и отнеси в офис Илье.

— Юль, это просто формальность. Не переживай! Мы проверили на жучки все наши вещи тоже, — говорит он ей мягким голосом.

— Никита, что происходит? — теперь обида в ее глазах сменяется страхом. Хотел бы я обнять ее и успокоить, но сил осталось, чтобы просто стоять, и не упасть прямо на асфальт. А раньше я спокойно мог обходиться без сна двое суток. Да и Давид не спускает с нас пристального взгляда.

Вчера ночью, когда мы всей командой по наводке нагрянули в тайное убежище Гриши, там уже никого не было. Мы опоздали на каких-то полчаса. Еда на плите была еще теплая. По всему было видно, что это место покидали в спешке. Кто-то предупредил его. Но кто?

Матвей сидел весь вечер и всю ночь на хвосте у нашего информатора. Тот напился на те деньги, что получил от нас, и всю ночь провел со шлюхами. После отсидки он мог думать только об этом. Так что это — не он.

Либо нас прослушивают. Либо среди нас есть предатель. Но я уверен во всех моих парнях. Кроме одного...

Через несколько минут Чили возвращается и подбадривающе улыбается Юле: — Все чисто!

Он подмигивает ей, протягивая сумку.

— Илья скоро закончит? — привлекаю его внимание рыком.

— Говорит, он только начал.

— Юля, ты иди домой! Завтра придешь. Не нужно ждать!

— Но мне не трудно подождать!

— Иди! — повышаю голос.

Когда она разворачивается и, прижав сумку к груди, идет к своей машине, Давид придвигается ближе и говорит у самого моего уха: — Ты должен дать вам шанс!

— Что? — отшатываюсь от него. Откуда он знает? И почему они все лезут в мою жизнь? — Лучше сосредоточься на работе! И пока мы не выясним, что происходит, с Кубинцем ни о чем не разговаривать! Всем ясно?

— Босс, это не он! Он же один из нас! — возражает Чили.

— А кто? Может ты тогда? Нет? Вот и я об этом.

К обеду выясняется, что помещение чисто. Я так и думал, но проверить не мешало. Да, в ресторане нас многие видели. Но они не могли знать, о чем пойдет речь. Они никоим образом не могли связать ни нас, ни того парня с Гришей. У нас могло быть миллион причин для встречи. О готовящейся операции знали только мы шестеро, включая меня. И Кубинца!

Но все потом! Потом! Сейчас я нуждаюсь в том, чтобы упасть на подушку и забыться глубоким сном. Отодвинуть все проблемы в сторону.

Но следующий день не приносит ни облегчения, ни ответов. Когда я получаю звонок от Матвея о том, что наш стукач наконец протрезвел и готов к диалогу, встаю из-за стола и быстро иду к двери своего кабинета. Я сам поговорю с ним. Раз парни нормально не могут! Черт! Я должен был сделать это в тот вечер в ресторане. Если бы я остался тогда там, я бы заметил любой подвох. Если бы не Юля...

— Юля? — когда я распахиваю дверь, она стоит перед ней с поднятым кулаком, намереваясь постучать. — Выкладывай! — ворчу, когда она продолжает молчать.

Она юркает под моей рукой в кабинет, нервно теребя руки.

— Ты... — она неуверенно начинает.

— Слушай, я занят сейчас. Это не может подождать? — я на взводе от всей этой ситуации и мой тон выходит грубым, чего я совсем не хотел.

— Ты мог бы сказать мне в лицо, что решил все закончить! — она выпаливает на одном дыхании.

— Что?

— Ты вторую ночь подряд не приходишь. И смотришь так холодно. Можно было просто сказать... Я бы не стала устраивать истерику, — ее голос переходит на грустный шепот.

— Ничего не закончено.

— Разве нет? — с недоверием спрашивает она.

Вот черт! Захлопываю дверь и в два шага оказываюсь перед ней. Обхватываю ее двумя руками и вжимаю в себя, впиваясь в ее губы. Она стонет мне в рот и обвивает тонкими руками шею, зарывается пальцами в волосы. Через минуту заставляю себя оторваться от нее. Мы оба тяжело дышим. Ее грудь вздымается под блузкой, а глаза снова блестят. Как раньше.

— Так понятнее? Мы не закончили! Я был занят!

— Ладно, — она поджимает нижнюю губу.

— Я приду сегодня, — бурчу перед тем, как вылететь за дверь.

29

ЮЛЯ

Случилось то, чего я боялась. Я начинаю накручивать себя.

Андрей рассказал мне, что в ту ночь после визита в ресторан они не сомкнули глаз до утра. Никита был занят. Он был просто очень усталым. Я так перенервничала после нашего разговора в машине, и потом две ночи плохо спала, все ворочалась и ждала его. Поэтому сразу приняла его усталость за холодность.

Я тону в этом все больше. Что дальше? Буду устраивать истерики?

Не знаю, что хуже — всю ночь напрасно ждать его или смотреть, как он уходит после того, как все-таки пришел? Каждый раз это удар по моей самооценке и сердцу. А что, если он однажды действительно решит закончить?

Уже двенадцать ночи. Снова привстаю на кровати и взбиваю подушку, пытаясь придать ей более удобное положение. Как будто это поможет мне заснуть! Не из-за подушки я ворочаюсь с боку на бок, а потому что Никиты все еще нет.

Вдруг он все-таки решил не приходить? А если он сейчас с кем-то другим? Нет! Этого не может быть! Он никогда не врет! Слишком принципиальный для этого! Значит с ним что-то случилось. Гоню от себя эти мысли прочь. Он может за себя постоять, и все эти годы хорошо с этим справлялся, убеждаю себя.

Но страх не поддается логике. Он начинает расцветать во мне все больше. Я должна позвонить ему. Или хотя бы написать смс. Узнать, все ли в порядке. Но если мой звонок помешает ему, поставит его под угрозу? И тогда это нарушило бы правило — не требовать ничего более. Я не хочу становиться той, кто преследует мужчину телефонными звонками. Раз он сказал, что придет, я наберусь терпения. Терпение и надежда. Вот, за что я должна держаться.