Две столицы - Андрей Готлибович Шопперт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, конечно. Злюсь неизвестно на кого. В одном граф, ах да, князь, я с вами не согласен. Однозначно против. Это про докторов придворных. Выпороть, оскопить и отпустить? Я против. Выпороть обязательно. Оскопить зачем?
– Чтобы дураки и предатели не плодились, – буркнул Пётр Христианович.
– Ну, да, поддерживаю. А вот дальше я против. В Сибирь, на Колыму, отправить травы изучать. Вот вы, граф, тьфу, вот ты, Пётр, сказал, и я теперь сам отчётливо вижу, что Елена больна, а доктора её регулярно осматривали.
– Костик, нужно думать, что делать с Леночкой, а не что делать с докторами, – всхлипнула Мария Фёдоровна.
– Господа, вы не оставите нас? – поднялся Александр. – Все. Нам нужно в семейном кругу посоветоваться. Да, Пётр Христианович, вы далеко не отходите. Постойте за дверью. Матрёна ваша нам ведь прямо сегодня понадобится.
Царедворцы потянулись к выходу из Грановитой палаты, при этом граф Кочубей ненароком толкнул Брехта плечом. Наивный. Бандеровец. Сколько он весит и сколько Витгенштейн. Отскочил сам, как бильярдный шар от борта. Зашипел.
– Господа! – видимо заметил Александр.
Брехт поклонился и вышел. Нет. Все эти начальники не разошлись – стояли, жиденькой толпой окружая Петра Христиановича. Вопросы у господ были. Первым не выдержал Шереметев. Тот самый, который женится или уже женился на своей крепостной Прасковье Жемчуговой. Граф пожевал тонкими губами, пробуя вопрос на вкус, поправил седые волосы, потом ленту голубую Андрея Первозванного через плечо надетую и, не смотря на Петра Христиановича, просипел.
– Князь… Кхм, Пётр Христианович… Кхм. Прасковья моя тоже подкашливает.
– Да кто-бы сомневался! – нет, не сказал. Из-за того что народ живёт в гиблом климате Санкт-Петербурга, ежегодно умирает сотни и тысячи людей от туберкулёза.
– Николай Петрович, она в Москве?
– Конечно, со мной приехала. Вы же придёте на бал, что я даю в честь коронации Александра Павловича? – наконец посмотрел Брехту в глаза. Довольно высокий. Лет пятьдесят. И сам, скорее всего, уже заразился туберкулёзом, если Прасковья Жемчугова больна. Что-то Брехт смутно помнил про то, что актриса эта почти сразу умрёт, после того как выйдет замуж. Выходит, скоро совсем.
– Николай Петрович, если император решит отправить Елену Павловну в мою деревеньку, то подруга ей там совсем не помешает.
– Пётр Христианович, вы прямо с груди камень у меня сняли. Я догадывался о болезни Прасковьи Ивановны, но даже себе признаться боялся. Голос ещё потеряла. А терем в Крыму я прямо сегодня дам команду управляющему начать строить и лес сажать. А наши сосны не подойдут? – деятельный товарищ.
– Не знаю. Климат разный. Там засушливый. Не знаю.
– Да и ничего. Кавказские сосны, так кавказские. Пошлю мужичков. Ах, да. Вы же этих абреков, что сейчас у меня проживают, дадите парочку, чтобы быстрее и без жертв обошлось.
– «Дать» не правильное слово, но я с ними переговорю. Думаю, сумеем договориться.
– Ох, и обяжете меня. Пётр Христианович, сейчас откланяюсь, побегу Прасковью в дорогу собирать.
Брехт посмотрел на удаляющегося театрала, мысль какая-то в мозгу свербела, но на поверхность не вылазила. Что-то там сыном? А вот интересно, если мать больна туберкулёзом, то почему сын не болеет? Ведь у Елены сын проживёт приличную жизнь и станет великим герцогом Мекленбург-Шверинским.
– Милостивый государь! – вывел его из попыток вспомнить что-нибудь про сына Прасковьи Жемчуговой и графа Шереметева, противный голос Кочубея. – Объясните, кто вам дал право приглашать на коронацию царицу Мариам и её детей? И уж тем более, кто вам дал право приглашать иерархов грузинской и армянской церквей? – и смотрит и зло, и презрительно, и повелительно одновременно.
– Государь, говорите? Так, не государь я вам, граф, – Ваньку изобразил Пётр Христианович.
– Милостивый государь! – взвился вице-канцлер. Петушок. Как это по-украински? Кочет. Кочет не вскочит…
– Чего это я «милостивый»? Я не милостивый. Я злой тевтонский солдафон.
– Объяснитесь, князь! – точно кочет. Чего только хочет?
– Так и быть, милостивый гос… сударь. Вокруг царицы Мариам Георгиевны плетётся целый клубок интриг, она снюхалась с персами, и призывает их напасть на Грузию, хочет посадить одного из сыновей покойного царя Георгия XII на трон. Ну, про царя Давида вы всё знаете и про третью жену Георгия XII. Стоит ли плодить там смуту?! Нужно всех Багратионов вывезти в Россию и расселить их по разным городам, чтобы не могли и тут заговор спланировать. Тяжело плести заговор об убийстве, скажем, Александра Павловича, если один сын будет в Москве, другой в Петербурге, третий в Киеве, а четвёртый в Архангельске. Сама Мариам добровольно не поехала бы, да и детей бы, по крайне мере, своих, не пустила. А так – замечательный повод удалить их всех из Грузии. Надеюсь, милостивый государь, у вас хватит ума не отпускать их обратно.
– Уж не вам решать, сударь! – Как можно доверить этому человеку управлять внешней политикой России? Ничего, кроме амбиций. Ему по фиг на Россию. Ему просто власть нужна и благоволение Александра. Ц. Чего не везёт-то России на министров.
– Теперь по патриархам. Я их не приглашал. Клянусь. Можете поинтересоваться у них самих. Вам бы радоваться, милостивый государь. Не сегодня-завтра начнётся на Кавказе война с Ираном или Персией. Фетх Али-шах не простит России присоединение Картли-Кахетинского царства. И вот тут важно иметь грузин, которые окажутся в нашем тылу не противниками, готовыми всадить нож в спину, а союзниками, пусть их военные силы не велики, но хотя бы не надо будет держать войска в Тбилиси. Потому нужно обязательно заручиться поддержкой Варлаама – архиепископа Грузинского и удалить из Грузии всех Багратионов. Всех до единого, и желательно ещё и большую часть князей. Пригласить их в Петербург на военную службу. Сделать шефами полков. Вреда не причинят, а пользы от них и не нужно. Его святейшество, ну, не знаю, как у него этот сан называется, пусть даст команду во всех грузинских церквях и храмах читать проповеди о роли России и Государя нашего в том, что на Кавказе вскоре наступит мир и благоденствие.
И точно те же доводы по Каталикосу. Только с точностью до наоборот. Если руководство армянской церкви будет за нас, то уже в тылу персов будет наша пятая колонна (блин,
