Время и семья Конвей - Джон Пристли

Алан. Ну, хорошо. (Вылезает в окно, затем пристально смотрит на нее; мягко.) Прощайте, Джоан!

Джоан (шепотом, изумленная). Почему вы это говорите?

Алан (очень грустно). Потому что я чувствую, что это прощание.

Слышится голос Робина, который что-то напевает вдали. Алан скрывается за окном. Робин, напевая вполголоса популярную песенку того времени, медленно входит в комнату. Он доходит до края освещенной половины и осматривается вокруг. Наконец поворачивается и собирается уходить, но в это время Джоан тихонько начинает подпевать ему из своего убежища.

Робин (удовлетворенно). Ага! (Быстро задергивает портьеры.)

Но в тот момент, когда он отвернулся, Джоан протягивает руку и поворачивает выключатель торшера в своем углу. Комната погружается почти в полную темноту.

Робин. Хорошо, хорошо, Джоан Хелфорд! Где вы?

Слышен ее смех.

Робин. Вам не уйти, Джоан Хелфорд, вам не уйти! Нет, нет, нет, нет! Не уйти маленькой Джоан! Не уйти!

Они бегают по комнате, затем она идет к окну и становится на кушетку. Он стягивает ее вниз, на фоне лунного света видно, как они обнимаются и целуются.

Джоан (по-настоящему взволнованная). Ах, Робин!

Робин (насмешливо, но с теплотой). Ах, Джоан!

Джоан (робко). Вы, наверно... делали то же... с десятками девушек?

Робин (наигранно). Да, Джоан, с десятками.

Джоан (вглядываясь в него). Я так и думала.

Робин (не совсем твердо). Делал, Джоан! Только не так! (Целует ее с большей страстностью.)

Джоан (глубоко взволнованная и все еще робея). Робин, вы - чудный!

Робин (после паузы). Вы знаете, Джоан, хотя я вас не так давно видел в последний раз, сегодня же прямо глазам своим не поверил - такой у вас был сногсшибательный вид.

Джоан. Это потому, что я мечтала о вашем возвращении, Робин.

Робин (притворяясь). Не верю.

Джоан (искренне). Правда... честное слово! А вы, наверное, ни разу и не подумали обо мне?

Робин (говоря неправду). Нет, думал. Сотни раз.

Джоан. Я тоже - о вас.

Робин (целуя ее). Джоан, ты душка!

Джоан (после паузы, шепотом). Ты помнишь то утро, когда ты так рано уехал... в прошлом году?

Робин. Да. Но тебя тогда не было. Только мама, и Хейзел, и Кей.

Джоан. Я тоже была, но никто из вас меня не видал.

Робин (искренне удивленный). Ты встала в такой ранний час только за тем, чтобы проводить меня?

Джоан (просто). Да, конечно. О, это было так ужасно - прятаться и стараться не плакать!

Робин (все еще удивленный и тронутый). Но, Джоан, я не имел ни малейшего понятия...

Джоан (очень робко). Я не собиралась выдавать себя.

Робин (обнимая ее). Но, Джоан, вот здорово! Это же замечательно!

Джоан. Ты не любишь меня?

Робин (уверенный теперь, что любит). Ну конечно, люблю! Черт, это здорово! Джоан, ну и заживем же мы на славу!

Джоан (торжественно). Да, Робин! Но только, знаешь, это страшно серьезно.

Робин. О да! Не думай, что я этого не чувствую. Но ведь это не помешает нам веселиться, верно?

Джоан. Нет, нет, нет! Пусть наше счастье никогда, никогда не кончается!

Они пылко обнимаются, выделяясь на фоне освещенного луной окна. Внезапно портьеры раскрываются и показывается Кэрол, которая видит их и кричит, обращаясь к находящимся позади нее.

Кэрол (в ее тоне слышится что-то вроде веселого негодования). Я так и думала! Они здесь - обнимаются! Я знала, что эти прятки затеяны неспроста.

Робин и Джоан отскакивают друг от друга, продолжая держаться за руки, когда Кэрол зажигает все лампы и входит в комнату в сопровождении Мэдж и Джеральда. Мэдж кажется возбужденной и несколько растрепанной, словно бы она пряталась в каком-то труднодоступном месте.

Робин (ухмыляясь). Прошу прощения! Может быть, начнем сначала?

Мэдж (идет к окну). Нет, спасибо, Робин!

Кэрол. Вы уж лучше объяснитесь с мамой! Я пойду приготовлю чай. (Уходит.)

Робин и Джоан смотрят друг на друга, затем уходят. Джеральд наблюдает за Мэдж, которая закрывает портьеры и потом оборачивается к нему.

Джеральд. Что ж, Мэдж, все это звучит очень хорошо. И я знаю, что лорд Роберт Сесиль - превосходный парень. Но я не совсем понимаю, какое это имеет отношение ко мне.

Мэдж. Через несколько недель здесь, в Ньюлингхеме, откроется отделение Союза Лиги наций. Мне нет смысла много заниматься этим делом, поскольку предстоит уехать, но я вступлю в него. Вы, Джеральд, могли бы стать ответственным секретарем или что-нибудь в этом роде.

Джеральд. Не знаю, много ли я мог бы принести пользы.

Мэдж. Вы были бы идеальны. Вы деловой человек. Вы умеете обращаться с людьми. Вы могли бы стать превосходным оратором. Ах, Джеральд, вы просто с ума меня сведете!

Джеральд (улыбаясь, не без чувства). Почему, Мэдж? В чем я провинился?

Мэдж. Мы друзья, не правда ли?

Джеральд. Я считаю вас одним из самых лучших моих друзей, Мэдж, и надеюсь, что не обманываюсь в этом.

Мэдж (с теплотой). Конечно, нет!

Джеральд (улыбаясь). Прекрасно! Итак?

Мэдж. Вы недостаточно работаете, Джеральд.

Джеральд (кротко). Я, знаете, занят немало.

Мэдж. Да я вовсе не хочу сказать, что вы ленитесь - знаете, Джеральд, может быть, и это есть чуточку, - я хочу сказать лишь, что вы недостаточно работаете над собой. Вы не используете своих возможностей до конца. Я могла бы ужасно гордиться вами, Джеральд!

Джеральд. Это... просто потрясающе - услышать такое от вас, Мэдж.

Мэдж. Почему именно от меня?

Джеральд. Потому что мне очень хорошо известно, что вы обладаете острым умом и что вы весьма критически мыслящая молодая женщина... несколько даже устрашающая.

Мэдж (сейчас в ней больше женственности). Глупости. Вы вовсе не думаете этого. Я бы не хотела, чтобы вы так думали.

Джеральд. Хорошо, не буду. На самом деле вы мне очень нравитесь, Мэдж, но я редко имею возможность доказать вам это.

Мэдж (просветлев при этих словах). И вы мне всегда нравились, Джеральд, и вот почему я говорю, что могла бы ужасно гордиться вами. (Более увлеченно и горячо, с подлинным энтузиазмом.) Мы будем строить новый мир! Эта страшная война была очевидно, необходима, потому что она явилась великим костром, куда мы выбросили весь мусор старого мира. Век цивилизации может наконец начаться. Народ научился многому...

Джеральд (с сомнением). Надеюсь.

Мэдж. О, Джеральд, не будьте таким пессимистом, таким циником!

Джеральд. Простите меня, но адвокату, даже молодому, приходится видеть немало людских типов в своей конторе. Перед ним проходит целая вереница людей, с их дрязгами и недовольствами. И порой я сомневаюсь, многому ли они способны научиться.

Мэдж. Это потому, что вам приходится иметь дело с наиболее неразвитыми. Но народ во всем мире научился многому. Вы увидите! Не будет больше нескончаемых вооружений. Не будет больше войн. Не будет больше ненависти, нетерпимости и насилия. О, Джеральд, я уверена, что, когда мы оглянемся назад, через двадцать лет, мы будем поражены достигнутым прогрессом! Теперь ведь все совершается очень быстро...