Морозов - Каин

И при виде еды я жадно сглотнул. Желудок заурчал. С опаской покосился на собственную тарелку, в которую дворецкий уже плеснул супа. На поверхности похлебки плавали блестящие капли масла и махровые листики петрушки. Половинка вареного яйца жизнерадостно смотрела в потолок. Выглядело аппетитно.

Но я невольно засомневался. Мало ли, что они здесь едят? У “братца” вон вообще оживший мертвец в склепе сидит. Но голод переборол страх, и я осторожно загреб натертой до блеска тяжелой ложкой содержимое тарелки. Бульон оказался наваристым. Кубики картофеля буквально таяли во рту. Незнакомые специи оставляли на языке приятное послевкусие. Отбросив все правила этикета, я жадно накинулся на еду.

— Как вам ужин, князь? — учтиво поинтересовался Федор, когда я отставил пустую тарелку и с довольным видом откинулся на спинку стула:

— Прекрасно, — ответил я и запоздало добавил, — Спасибо.

— Передам вашу благодарность, — с достоинством ответил дворецкий.

У них даже повар есть? Неплохо живут местные дворяне.

— Как прошел визит к учителю? — как бы между делом уточнил Федор, нарезая пирог с душистыми тонкими ломтиками яблока и апельсина.

— А от тебя ничего не утаить, — усмехнулся Денис и отпил отвар из чашки. Заваренная смесь трав в этом мире заменяла чай. И, как по мне, это было куда вкуснее.

— Не мое это дело, конечно, князь, но не стал бы я доверять отступнику, — осторожно произнес Федор.

— Других темных все равно нет, — нервно дернул плечом Денис. — Силу надо приручить. Так что придется рискнуть.

Дворецкий снова кивнул. Я же покосился в окно. Солнце направилось к закату. Пора собираться на первый урок.

Возвращаться в склеп мне отчаянно не хотелось. Стоило вспомнить жутковатого предка Дениса, как ноги враз становились ватными. С живыми было проще — их можно убить, при необходимости. Но со стариком это не сработает. С трудом я поднялся со стула, посмотрел в сторону двери, которая вела на задний двор:

— Родич не самый приятный собеседник, — Денис словно читал мои мысли. — Но придется тебе…

— Я понимаю, — буркнул мрачно и побрел к выходу.

— Мы будем ждать вас, — с готовностью отозвался Федор.

Он явно желал приободрить меня, и потому я просто кивнул ему и вышел.

***

Тени стали длиннее. В воздухе разливался тонкий аромат свежей скошенной травы. И чуть поодаль я заметил дюжего парня в тканой рубахе и штанах, с жутковатого вида косой в руках. Он широко замахивался своим инструментом и срезал поросль между кустами. Из зарослей взмывали вверх крохотные полупрозрачные бабочки. Заметив меня, садовник коротко поклонился и вернулся к своему занятию.

Я подошел к склепу и остановился у каменных ступеней. Попытался выровнять дыхание. И кое-как смог это сделать. Внутри узкого коридора было прохладно. И на этот раз, запах тлена ощущался сильнее.

Александр по-прежнему сидел на стуле и делал вид, что спит. Теперь уже в его притворстве я не сомневался. Я закашлялся, чтобы обозначить свое присутствие. Вышло не очень деликатно, потому как эхо оттолкнулось от стен и потолка.

Но Александр и не думал реагировать на мои попытки обратить его внимание. Я хмыкнул громче. Но ответом мне вновь была безразличная тишина. “Неужто он все-таки помер”? — мелькнула в голове шальная мысль.

Ответом мне был хриплый смешок. И карканье:

— Не дождетесь. Я еще вас переживу.

Старик поднял голову. Открыл глаза и не мигая уставился на меня:

— Явился-таки. Переборол страх.

Я открыл было рот, чтобы ответить, но Александр опередил меня и грубо предупредил:

— Только не надо врать. От тебя воняет страхом. И это плохо.

Я поежился и уточнил:

— И почему же?

— Потому что даже низшая, безмозглая нежить чует его. Страх усиливает существ. И если ты не сможешь его преодолеть — то сдохнешь в первом же бою. Так и не вкусив всех прелестей своей Силы.

— Я не привык, что мертвые разгуливают по земле.

Старик сухо рассмеялся и иронично уточнил:

— Мертвые? Мальчик, ты не видел миров, которые поглотила нежить. Вот там мертвецы и правда разгуливают. Толпами. И пожирают живых, — его глаза вспыхнули потусторонним огнем. — Тебе даже в страшных снах не привидится того, что творится в некоторых уголках многочисленных земель. Но вернемся к делам насущным. Ты пришел, чтобы получить знания. Я прав?

— Да, — сказал я негромко.

— Что ж, приступим к обучению.

Александр демонстративно размял пальцы, щелкнув каждым узловатым суставом. И затем неспешно стал говорить.

— Ты темный. Отличие твое от всех, кого ты встретишь в этом мире, довольно простое — другие поглощают силу убитых существ или отдают свою энергию, чтобы убить самых мощных из них. Любой бой для них может стать последним, даже если они победят. Просто в момент гибели кого-то особенно мощного, светлый может потратить собственную жизненную силу. И лечь рядом со своим противником в сырую землю. Но ты — совсем другое дело. Ты всегда только берешь. И любая нечисть для тебя — лакомый кусок. Ресурс, если тебе так понятнее. С каждым убитым упырем, вурдалаком или перевертышем ты будешь получать молодость, здоровье и увеличение своих возможностей. Осталось только его добыть. И усвоить.

— Усвоить? — уточнил я.

— Переварить, — кивнул старик. — Но об этом я расскажу тебе чуть позже. Для начала ты должен научиться контролировать свои эмоции.

Я невольно сглотнул, думая, что наставник мне попался хоть и суровый, но далеко не глупый.

— В колдовстве есть способность, которая поможет тебе сохранять ясный ум и избавиться от тревоги. Называется она “хладнокровие”.

Он поднял руку и худым пальцем начертил в воздухе какой-то знак. Я хотел было ехидно спросить, как смогу его повторить, но знак замерцал в воздухе. От него ко мне потянулись тонкие струйки чернильного дыма.

— Ну лови, чего встал? — нетерпеливо сказал учитель.

И я протянул к знаку руку. Вязкий густой дым впитался в ладонь, начертив на коже странный корявый узор. А затем словно растворился.

Голова слегка закружилась и тело наполнила легкая эйфория.

— Ага, вижу, что прижилась, — довольно заключил старик. — Теперь попробуй его использовать. Просто представь знак.

Я закрыл глаза и вспомнил, как старик нарисовал загогулину. И в мозгу сам всплыл образ. Я мысленно коснулся его. И по телу пробежала приятная дрожь. А