Первая заповедь - Елена Сенявская

Он был собой и в то же время кем-то другим. Сидел в углу комнаты, вид которой казался ему привычным, но пугал того, другого, проснувшегося в нем. И чувство опасности передалось от него к Элу. А потом Эл исчез и остался только другой…

Другого звали Велс. Он был измучен тягостным ожиданием, но старался заглушить в себе страх, расслабить напряженные нервы. И вот стена перед ним раздвинулась, и он увидел двоих: старика и ребенка.

Несмотря на преклонный возраст, старик выглядел бодрым, как юноша. Расшитый серебром голубой хитон, металлический обруч на голове, величественная осанка… (Пробившееся на миг сознание Эла узнало Главу Совета и угасло вновь.) Малышу было на вид лет восемь, лицо поражало отточенной красотой, белую тунику стягивал алый пояс. В глазах - откровенное любопытство. Зато взгляд старика был холоден и суров.

– Альт эо! Приветствую тебя, землянин, - наконец произнес старик. - Прости за испытания, которым мы подвергли тебя. Открывая дверь чужаку, нужно знать, на что он способен. Таков закон.

– Ну и как, узнали? - поднимаясь из кресла, с неожиданной злостью спросил Велс. - Славные здесь законы! Нас встретили как врагов!

– Сядь! - властно сказал старик.

И тотчас невидимая сила отбросила Велса обратно. Чужая воля вторглась в сознание, пытаясь его подавить.

– Браво!- воскликнул он, из последних сил сдерживая чудовищный натиск. - Это уже честнее! Игра в гостеприимство закончена. Я оказался прав!

Он заставил себя встать, улыбаясь надменно и дерзко.

- Что же дальше? После вашей огненной лавы я ничего не боюсь!

«Бывают вещи и пострашнее»,- мелькнула мрачная мысль.

И словно в подтверждение этому Велс почувствовал нечто, стоящее у него за спиной. Медленно, как во сне, повернул голову - и увидел Темного Стража.

Крик ужаса застыл на губах.

И пришло Забвение…

Туман в голове рассеялся, Эл перестал падать, выровнял полет.

Что это было? Он не знал. Видение исчезло, но страх другого остался в нем. Ощущение не из приятных… И он заставил себя обо всем забыть - до нового сна, мало что прояснившего, но не позволившего, как раньше, отмахнуться от увиденного.

А потом появились догадки. И Эл понял, что когда-то был тем, другим, которого звали Велс, - в иной жизни, в иной Вселенной. И уже не отделял себя от него.

Почему он сразу не сообщил Совету, что с ним случилось? Ему бы вернули покой, избавили от мучительных снов… Но теперь он не мог этого сделать и, чувствуя приближение галлюцинаций, всякий раз блокировал связь.

Если о Велсе узнают Мудрейшие, они сотрут его память снова. А он не хотел этого. Он никому не позволит убить себя во второй раз!

Поул проснулся и сел на койке, протирая глаза. Голова гудела, как колокол, мешая сосредоточиться. Он скользнул вокруг себя растерянным взглядом - и удивленно присвистнул. Помещение, где он находился, напоминало одновременно каюту звездолета, рабочий кабинет и комнату отдыха. Мягкий зеленоватый свет струился с потолка, вдоль стен стояли прозрачные стеллажи с микрокнигами, на окнах колыхались золотистые занавеси. Койка, стоило спустить ноги на пол, превратилась в упругое кресло, принявшее форму его тела.

«Довольно комфортная клетка», - подумал он.

Встал, подошел к окну, откинул штору… Перед ним искрился фонтан, вдоль аллеи старинного парка выстроились мраморные статуи, деревья отбрасывали прохладную тень. Но за этим типично земным пейзажем проступали контуры чужого, ни на что не похожего мира.

Поул задвинул штору.

«Хватит пока впечатлений. Для начала нужно освоиться здесь».

Рука сама потянулась к книгам, выбрала наугад миниатюрный томик, открыла на середине.

Мы уходим туда, где не видно огней,Где над бездной кончается Вечность,

– с удивлением прочитал он.

Это были стихи, неведомо как попавшие сюда. Стихи о Земле, рожденные вдали от нее, наполненные тоской и болью.

Мы уходим с Земли, вспоминая о нейНа дорогах туманных и млечных… -

грустил незнакомый поэт.

Поул почувствовал, как комок подступает к горлу: эта песня была о нем, о его экипаже - каждое слово, каждая запятая.

И вернуться нельзя, и дороги круты.А у дома - каштанов аллея…Вспоминая ее у последней черты,Оглянись, ни о чем не жалея… -

так мог написать лишь тот, кто сам лишил себя права на возвращение и все же в глубине души верил, что однажды вернется.

Словно памятник тем, кто исчезнет вдали,Зажигаются звезды под вечер.А во тьме одиноко плывут корабли,Не теряя надежды на встречу…

Шорох раздвигающихся дверей заставил капитана обернуться - и он едва не выронил книгу.

На пороге стоял высокий седой человек в форменном комбинезоне с серебряным значком на груди. «Молния», знак отличия командора высшего ранга! Для Поула, всю жизнь посвятившего Флоту, это звание так и осталось недосягаемым.

Он не сразу оторвал глаза от эмблемы, чтобы взглянуть в лицо вошедшему. А когда наконец взглянул, сомнений уже не осталось: это был командор Герд.

– Учитель! Вы живы, учитель! -' вырвалось изумленное восклицание. И не возникло даже мысли, что это может быть фантом.

По губам старика скользнула печальная улыбка.

–Значит, меня еще помнят. Еще узнают… - тихо заметил он.

–Разве можно забыть одну из легенд Флота? - голос Поула подозрительно дрогнул. - Вы преподавали у старших, а мы, первокурсники, убегали с занятий, чтобы послушать вас…

–А потом за каждый пропущенный час приходилось держать экзамен, - улыбнулся Герд. - «Звездный Проходчик не должен нарушать дисциплину…»

И замолчал, очевидно, вспомнив, что оба они здесь - и учитель и ученик - злостные нарушители инструкций.

–Как твое имя, сынок? Как ты здесь оказался? - спросил наконец, прервав тяжелую паузу.

–Капитан Поул, командир «КВКДР-15», - с готовностью отрапортовал «сынок».

–Что-то не припомню такой системы, - нахмурился Герд.

«Сколько всего случилось, пока меня не было!» - мелькнула горькая мысль.

– Космолет Высшего Класса Дальней Разведки.

Первый корабль серии сконструирован и построен через восемь лет после отлета вашей экспедиции, - пояснил Поул.