Женщина, которую стоит ждать - Эмма Дарси

Тело ее проглядывалось сквозь полупрозрачный материал, налитые соски бойко торчали, говоря о том, что она возбуждена, а трусики-бикини выгодно подчеркивали бедра и плоский живот.

Элизабет надеялась — Гарри уже подготовил шампанское. Чтобы стать еще более доступной, ей нужно выпить бокал вина.

Спускаясь на первый этаж, она почувствовала манящий аромат из спальни. Заглянув туда из любопытства, Элизабет увидела множество свечей, расставленных по всей комнате. Также на полу выложена дорожка из свечей, ведущая к ложу. Свечи были зажжены, и именно они источали этот пьянящий, одурманивающий аромат.

Гарри хорошо подготовился к пятнице эротических утех. Но зачем он так себя утруждает? Это же не ночь романтики! Или он хочет, чтобы она так думала? В любом случае Элизабет было приятно — он позаботился о романтичной атмосфере.

— Ты всех своих женщин балуешь ароматическими свечами? — спросила она.

Гарри как раз открывал шампанское. Он остановился, долго и пронзительно посмотрел на нее. Мурашки побежали у Элизабет по коже от такого взгляда.

— Нет, я просто подумал, запах тропических цветов ассоциируется с бабочками, Элли, — наконец ответил он. — Это просто невинное удовольствие, которое я захотел тебе предоставить.

Он назвал ее детским именем, ассоциируя и ее имя, и ее саму с невинностью. Что же происходит в его голове? Казалось, сегодня они оба сойдут с ума, путешествуя по бурным рекам необузданной страсти.

Гарри открыл бутылку, взял один из бокалов для шампанского, наполнил его. Бросил туда две ягоды клубники и подал ей. Элизабет подумала: этот напиток гораздо более чувственный, чем просто шампанское.

— Спасибо, Гарри, — сказала Элизабет, благодарная за то, что он не набрасывается на нее.

Они вышли на солнечную сторону веранды, и Гарри сказал:

— Наслаждайся, закат сегодня будет превосходный.

Элизабет села на один из шезлонгов. Она была еще не готова наслаждаться тем, что сегодня будет здесь происходить. Гарри налил шампанского и себе, чокнулся с ней и произнес:

— За первую ночь вместе.

Затем он сделал глоток и уселся на соседнем шезлонге, положив ноги на специальную подушку.

— Эта вилла по праву считается самой лучшей из всех, — продолжил он. — Она особенно хороша, если вы собираетесь смотреть на закат. Здесь открывается великолепный вид, можно наблюдать за сменой красок в небе. Такому позавидовал бы любой художник.

Это действительно потрясающе, особенно в сочетании с шампанским со вкусом клубники, подумала Элизабет.

— Ты когда-нибудь была в Бруме? — спросил Гарри.

— Нет.

Брум находился в противоположной части Австралии. Она знала — это место известно жемчугом и прекрасными видами. Однако у нее никогда не было ни возможности, ни желания поехать туда.

— Почему ты спрашиваешь? — поинтересовалась Элизабет.

— Там очень красивый закат. Люди едут в Брум со всей Австралии, располагаются на берегу, готовят барбекю, играют в мяч и просто наслаждаются местным великолепием. Они абсолютно отстранены от того, что происходит в мире в этот момент. Все там живут лишь одним моментом — закатом солнца.

Гарри произносил это медленно, смакуя каждое слово. На Элизабет его речь произвела странное впечатление. Она постепенно начала расслабляться.

— Мы, конечно, не ведем себя так, как они, — загадочно произнес Гарри, — но давай сегодня попробуем воплотить это. Никаких завтра, никаких вчера, только ты и я…

— Хорошо, — согласилась Элли.

Какая удивительно романтичная идея!

Они сидели молча, потягивали шампанское и смотрели, как гигантское небесное светило медленно заходит за горизонт.

— Мои родители всегда это делали, — произнес Гарри. — Каждый день они наблюдали закат солнца вместе. А у тебя как было, Элли? Было ли у твоих родителей какое-то специальное время только для них двоих? — нарушил тишину Гарри.

— Моя мать умерла, когда мне было девятнадцать, с тех пор я не видела и своего отца. Он работал шахтером. Обычно, когда отец приходил с шахты, он напивался, и мы держались от него подальше. А потом ушел к какой-то другой женщине. Я никогда не строила себе иллюзий на его счет. Мама сама сумела воспитать нас с Люси.

— Значит, ваш отец не заботился о тебе и Люси?

— Я думаю, мы были обузой, которая его тяготила.

— А что случилось, когда твоя мать заболела? — продолжал расспрашивать Гарри.

— Он стал еще реже появляться дома. Он не хотел видеть ни мать, ни нас. Считал, что мы с Люси должны заботиться о ней.

— О, должно быть, это было очень нелегко.

— Да, ты прав, но это было какое-то особенное время. Как ты сказал, мы жили одним мгновением, потому что любой момент мог стать последним в жизни нашей мамы. Мы ценили каждую минуту, проведенную с ней.

— Хотя бы ты это знала, — со вздохом произнес Гарри. — А вот Микки и я даже не осознавали, как ценны моменты, проведенные с родителями.

— Я думаю, внезапная смерть переносится еще тяжелее, — сказала Элизабет с сочувствием.

— Даже не знаю… Во всяком случае, мы не видели, как они страдают. А как ты перенесла потерю?

— Я училась в бизнес-колледже и могла находиться дома, чтобы заботиться о маме. А вот Люси пришлось бросить школу.

— Она потом возобновила свое обучение? — спросил Гарри.

— К сожалению, нет, — покачала головой Элизабет. — Школа никогда не привлекала Люси. Ей не нравилось, когда люди узнавали, что у нее дислексия и она не умеет читать. Ведь есть такие профессии, где это не нужно.

— Но без квалификации… — начал Гарри.

— Люси прекрасно адаптировалась и умудрялась находить работу, не имея никаких квалификаций.

— Значит, у тебя одной была постоянная работа, — уточнил Гарри. — Теперь понятно, почему она называет тебя якорем.

Элизабет тяжело вздохнула. Этот разговор был очень странный. Она ведь ожидала — они будут вовсе не беседовать…

— Тебе кажется, мы ведем странную беседу? А я называю это — доверительный разговор. К тому же у меня вся ночь впереди, чтобы предаваться утехам. И мы с тобой не так близки. Я думал, что знаю достаточно об Элизабет Флиппенс, но оказалось — я ничего не знаю об Элли. Сегодня ночью я ее узнаю.

— Но это все прошлое, Гарри. Это не то, чем я живу сейчас.

— Элли внутри тебя прямо сейчас. Она — основа той женщины, которой ты сейчас являешься.

— Разве?

— Да, ты как ребенок, который еще не успел вырасти, который помогал маме, заботился о сестре, брал на себя больше, чем мог вынести. Ты и теперь тот же самый ребенок, но который хочет иметь мужчину в своей жизни. Ты хочешь иметь опору — человека, снявшего бы с твоих плеч всю ответственность.