Бег по спирали. Часть 2. - Рина Зелиева

- Маша, - окликнула она прислугу, зашедшую в спальню, чтобы позвать ее к ужину. - Иди сюда.

Маритта затворила дверь ванной комнаты, будто бы кто-то мог их подслушать.

- Маша, ты не знаешь, как Шторм прошлый раз сюда пробрался? Ну, тогда, когда увез меня и ребенка?

Домработница опустила смущенный взор.

- Так я и думала. Знаешь. - Проницательно заметила Ита. - Так: как?

- Я полагала, что если у вас получиться скрыться, то Ратик скоро успокоиться и забудет тебя. И перестанет, наконец, страдать, - принялась оправдываться Мария, словно ее в чем-то упрекали.

- Маш, я не спрашиваю, зачем ты это сделала, - с напором перебила ее Маритта. - Это я и так знаю. Я спрашиваю: "Как?".

- Там за конюшней в заборе небольшая дверка есть, - торопливо пояснила прислуга. - Ее от основной ограды не отличишь никак. Если только точно не знаешь, где она находиться. Это Шторм сам придумал второй выход со двора сделать так: на всякий случай. А ключи запасные мне отдал на хранение. Дарн не в курсе был. Он, что касается охраны, полностью на Тоху положился. Сам не заморачивался. Ратик Шторму доверял и не интересовался, что тот делает и зачем, - она умоляюще посмотрела на Иту. - Ведь ты не выдашь меня Рату?

- Если ты меня выведешь тем же путем, - категоричным тоном поставила ей условие Маритта.

- Зачем? - растерялась Маша.

- Не твое дело. Пошли.

- Но Дарн...

- Дарн минимум два дня сильно занят будет. Если позвонит и спросит про меня: скажешь, что все в порядке. И что касается охранников - тоже молчи...

- Но, - заикнулась Мария, чувствуя, как петля затягивается у нее на шее, - он все равно рано или поздно узнает...

- Я к тому времени уже вернусь, - пообещала ей Ита, коря себя в душе за наглую ложь.

На самом деле, она точно не знала, на сколько времени затянется эта ее вылазка, но смела надеяться, что простодушной Маше все же не сильно попадет.

Маритта стояла на вокзале и ожидала свой автобус. Весь маршрут их безрассудной сумасшедшей гонки четко отпечатался у нее в памяти, плакатно высвечиваясь чередой дорожных знаков и указателей.

Девушка была тиха и задумчива. Погруженная в свои невеселые думы, не замечая ничего вокруг. Она вспоминала каждый жест, каждую фразу, каждую улыбку Антона. Он, будто бы, живой стоял у нее перед глазами и, хмурясь, качал головой: "Опять ты своевольничаешь". Но Ита не могла по другому.

Вдруг что-то жесткое, по ощущениям похожее на металлический штырь, уперлось в бок девушки. И тут же какой-то верзила обхватил ее за плечи и склонился к самому уху.

- Стой смирно. Не ори. Ствол с глушаком. Кишки продырявлю: никто не заметит. Просто тихонько на лавку усажу. Поняла?

Маритта напряженно кивнула, чуть повернув голову и уставившись на небритую неприятную рожу агрессора.

Глава 17.

Маритта была несколько растеряна. Она пыталась найти в себе страх, но не находила. Казалось, что девушка должна быть вне себя от ужаса, но нет, она была абсолютно спокойна. Все ее чувства, как будто, атрофировались, а мысли текли ровно, трезвые, чистые, как после недавно прошедшего дождика лобовое стекло автомобиля, в который ее усадил злобный дядька с пистолетом.

Она не испугалась даже тогда, когда узнала в отморозках, сидящих в дорогой иномарке, тех самых типов, которые хотели убить ее и Дарна у заброшенной скотобойни. Вот только туда они приезжали на ржавом уазике. Модель и марка транспорта не имела значения. Эти лица отпечатались в памяти Маритты навсегда.

Она вспомнила свой вопрос, после этого случая заданный Антону: "Это были люди Ясура?" "Нет", он тогда сказал "НЕТ". И вот настал момент, когда ей лично посчастливилось узнать: кто же еще желал их смерти. Или не посчастливилось?

Судя по всему, совсем наоборот. Похитители не стали завязывать Ите глаза, не беспокоясь о том, что она запомнит дорогу. Они ничего не требовали от девушки, не угрожали. Они молчали. Вообще не было произнесено ни единого слова за весь путь от вокзала до той части пригорода, в которой выстроились в ряд многоэтажные коттеджи, элитные дома и особняки.

Пока Маритте было понятно одно: эта дорога - ее последний путь. Она почти стопроцентно была уверена: ее схватили, чтобы убить. Именно убить, а не шантажировать Дарна, фигурируя ее жизнью, не требовать выкуп. Но зачем же тогда ее притащили в этот шикарный особняк? Не проще ли было по-тихому шлепнуть ее по дороге и бросить где-нибудь в лесу?

Полюбоваться красотами современной архитектуры девушки возможности не дали, грубо затолкнув в дом. Ее провели вниз по лестнице в небольшое подвальное помещение, которое было совсем пустым, не считая пружинной койки с железными спинками, на которой ничего не было, даже матраса. Только со спинок свисали железные цепи, ремни и наручники.

Вот на этом месте у Иты все же екнуло в груди. Нет, так умирать она была не готова. Зря она надеялась, что ей позволять покинуть этот мир быстро и без мучений. Какая же она наивная! Но за что же ее мучить? Кому она успела насолить? В голову ничего не приходило. Ни одной идеи, заслуживающей рассмотрения.

Зато сама мысль об надругательстве на ее телом подействовала на девушку, как холодный душ. Она не собиралась покорно ожидать своей участи, без сопротивления и попыток спастись принимать муки и смерть. Она обязана бороться за свою жизнь, обязана ради своего сына. Она нужна ему. Как же он без нее? Нужно только выждать удобный момент. Но для начала, придумать, каким образом она может организовать отпор.

Если не выйдет: ну что ж. Тогда она встретиться с Антоном. Они будут вместе вечность, и никто и ничто больше не разлучит их.

Маритта озиралась в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать в качестве оружия. Бандиты оставили ее тут одну, не связав, не оглушив. Значит, они уверены, что она не опасна. Да и как справиться худенькой хрупкой девушке со здоровыми крепкими мужиками. Бежать же тут было некуда. Помещение - без окон, только одна дверь - та, через которую ее втолкнули сюда.

Она внезапно почувствовала себя страшно одинокой и безоружной в этом беспощадном мире мужчин.

Взгляд Иты остановился на кровати. Больше все равно ничего не было. Она подошла поближе и обошла ее вокруг, рассматривая. Когда в мозгу девушки стала вот-вот нащупываться идея по вопросу самозащиты, скрипучая дверь подвала открылась.

В комнатушку зашел пожилой невысокого роста мужчина. Полноватый, с округлым брюшком, с волосами, некогда имевшими сизо-черный цвет, а теперь заметно тронутыми сединой. Взгляд его темно-карих южных глаз был жесток и безжалостен. Маритта резко повернулась к посетителю и застыла, кусая губы и сожалея о том, что ничем не успела вооружиться. Но мужик на нее нападать вовсе не собирался. Он рассматривал ее, как неведому зверушку, презрительно и нерасторопно.

- Ты, должно быть, задаешься вопросами: "Почему я тут? Зачем? И, наконец, кто я такой?" - вдруг начал он без всяких предисловий правильным русским языком, но искаженным сильным певучим акцентом.

Мозг девушки словно прострелило. Ну как же она раньше не догадалась?

- Нет, - безликим бесчувственным голосом возразила Ита, - я знаю, кто ты. Ты - Алонзо Франчинелли. Почему я тут - тоже могу предположить. Ты решил отомстить за дочь? Миранда осталась ни с чем и, должно быть, сильно злиться. Зачем я тут? Также понятно. Ты хочешь меня убить. Я права?

- Ты не так глупа, как представлялось Миран, - хмыкнул итальянец, - да: меня зовут Алонзо. Но чувства Миранды меня мало волнуют. Бабские капризы не заслуживают такого внимания, которое я уделил этому вопросу. Все дело в завещании, которое не так давно с помощью своего поверенного и адвоката составил Дарнов. В этой бумаге единственным наследником всех своих земель и всего остального имущества Ратмир оставляет своего единственного сына Дмитрия. Вашего сына. А тебя - его законной опекуншей в случае безвременной кончины самого Дарнова. Опекунша мне не нужна. Я сам готов стать опекуном этого малютки, а еще больше я жажду опекать землю, на которую у меня свои более грандиозные, чем у Мирэка, планы. Вот поэтому ты умрешь, - совершенно бесчеловечно заключил мужчина.

Впрочем, достаточно было взглянуть в его темные беспощадные глаза и понять, что надеяться не на что.

- А Рат? Его ты уже списал заочно? - прошипела очнувшаяся от своего обычного оцепенения Ита.

Только одна мысль о том, что этот жуткий старик получит права на ее сына, доводила Риту до бешенства.

- Дарн - уже покойник, - известил девушку Франчинелли, кинув небрежный взгляд на часы. - Да, пожалуй, уже.