Убей меня своей любовью - Маргарита Южина

– Садитесь, – рассыпалась в любезностях хозяйка, хотя садиться было просто некуда. – Наташка, коровища!! Я те сказала – брысь с посадочного места!!

Наташка хотела было подняться, но Инга ее остановила:

– Да вы сидите, сидите. А мы… может, мы в комнату пройдем?

– Так… не могу я щас в комнату, – вытаращила глаза хозяйка. – Тут же ить как – токо выйди, они в один миг все выхлебают! А чо там делать в комнатах-то? Или вы надолго? Я надолго не могу с вами, у меня тут мерприятье! – вовсю кривлялась хозяйка квартиры, косясь на мутную бутыль под столом. – Вы ваще, если чо, можете и вовсе не проходить – денюжки передайте да и ступайте, а чо рассиживаться-то?

Дусю такой поворот событий не устраивал. Он молча сдернул хлипкого мужчину с места, усадил Ингу, сам же уселся на подоконник. Все-таки он был хорошо воспитан и не посмел согнать с насиженного места пухленькую Натаху.

– Так мы чего пришли… – заговорил он. – Алименты получать будете?

– Да! – с готовностью мотнула головой хозяйка. И, гордо поглядывая на друзей, добавила: – Токо сразу предупреждаю – ежли он хочет опять взад вернуться, я его, гада, не пушшу! Пущай теперича без меня локти кусает! Так ему и передайте.

– Кому? – уточнил Дуся. – Вы про кого сейчас?

– А про него… кто деньги-то послал, – немного растерялась женщина. – Не, я-то не против денег, вы там не думайте, я буду получать, вы там запишите где надо, но вот этого… который деньгами решил отмазаться!.. А вы не знаете, за кого алименты-то?

Дуся с Ингой переглянулись:

– За дочь вашу – Татьяну, – произнесла Инга. – Кстати, где она?

Женщина засуетилась, стала заглядывать в комнату, под стол, а потом с глупой улыбкой развела руками:

– Ну так где… хрен ее… в школе!! Где ж ей быть?! В школе она у меня, да-а-а… Хорошо учится, скоро обещала медаль принести… за выучку…

– Как собака! – фыркнула пьяненькая пухлая Натаха.

– Чо ты мелешь?!! – повысила голос матушка Татьяны-Милочки и снова обернулась к гостям. – Вы ее, толстобрюхую, не слушайте. Дочка у меня умная, красотой в меня пошла, умом в отца… Я чо-то не помню, в кого ж она умом-то?.. Наверно, в управдома Никитича, он завсегда был какой-то мудреный… Так я и говорю – умница моя в школе сейчас, штаны протирает, да!

– Ой, ну чо врешь-то? – фыркнула в кулачок пышка и с хмельной доверчивостью принялась объяснять Дусе: – Ой, она такая вруша! Это она специально вам врет, что Танька у ней в школе учится, чтобы перед моим мужем моложе казаться. Она же, Любка-то, знаете что придумала, ой не могу, она каждый день варит самогонку и поит моего Борьку, представляете?!!

– И вы так спокойно об этом говорите? – не утерпела Инга.

– Не, я не спокойно, я тоже требую! – в свою очередь удивилась Натаха. – А она жабится! Сами пьют, а мне… Ай, ну их, перепьются они оба, квартира мне достанется, я ж не против!

И Натаха нырнула под стол, выудила оттуда бутыль и припала прямо к горлышку.

– Не дождесся квартиры!! – обозначил себя дохловатый Борька. – Я ишо… о-го-го!! Ишо тот жеребец! Вишь, мужик, как из-за меня бабы-то бесятся! Прям патлы друг другу рвут, прям патлы!

Дуся не слишком завидовал доходяге, таких женщин, как эти две, он и на порог бы к себе не пустил, то ли дело его Инга! Юбочка песочного цвета наглажена, кофточка вся в кружевах, духами за квартал несет – любо-дорого посмотреть! Одно слово – девушка совершенной красоты, женский иде… тьфу ты, черт, прилипло! Вероятно, Инге что-то подобное тоже думалось, потому что она то и дело поглядывала на Дусю и стыдливо румянилась.

А хозяйка квартиры уже начала проявлять нетерпение – она робко дергала Дусю за штанину и заглядывала в глаза:

– Мужик…чина! Так деньги-то чего не даешь? Я же и руки приготовила, о полотенце вытерла, и сама вся жду… Где деньги-то?

– А вы не торопитесь, гражданочка, – сверкнул на нее очами Евдоким. – Давайте-ка сначала вспомним, где сейчас находится ваша дочь? Когда она была в последний раз дома? Имена и фамилии ее друзей… Ну давайте, говорите, не стесняйтесь. Татьяна-то где?

Дама промычала что-то нечленораздельное. Чувствовалось, что местонахождение дочери матушке вовсе не известно, но деньги получить очень хочется. Наконец она сообразила.

– Так вы про Таньку интересуетесь? – запоздало всплеснула она руками. – Ой, а я думаю, что спрашивает, чо спрашивает! Танька-то у меня учится сейчас! Ага! Вся как есть в учебе, вот такая она у меня.

– Так ваша подруга только что сказала, что дочка у вас уже закончила школу! – напомнила Инга.

– Ну и чо?! Ну сказала и сказала! А она у меня… Танька у меня в институте учится! В университете даже, вот! На большого начальника! – женщина пристроилась на уголке стола и закручинилась в воспоминаниях. – Я ить всегда Таньку-то в дикой интеллигенции воспитула, у меня ить… чуть чо не так, я ить и бутылкой промеж глаз могу, тут сильно не забалуешь. И росла у меня Танька, как… как цветочек нетронутый… В университетах обслуживалась… – дама даже надумала пустить слезу, но тут не ко времени узрела, что подружка в очередной раз приложилась к бутылю, и настроение ее кардинально поменялось. – Слышь, ты! Халда!! Продукт поставь!! Чо такое-то, а?! Я ить те наливала уже!! Нет, главно, я гостей встречаю, а она из горла!.. – Тут она сообразила, что делает что-то не так (Дуся все еще не одарил ее алиментами), спрыгнула со стола и выудила откуда-то пластиковые стаканчики. Щедро плеснула туда мутной жижи и протянула гостям: – Угощайтеся, у нас все свое! Вкуснятина!

Натаха пьяно икнула и пробасила:

– Не угощайтесь, такая отрава… Все она врет про вкуснятину. И про Таньку свою тоже врет. И ничо она не в университетах, а на панели!

– Ты чо несешь, мышь дохлая?!! На какой это панели?!! – взвилась матушка. – Я те щас все патлы выдерну за душевно мое оскорбление!!

Она уже ринулась на обидчицу, но ее вовремя перехватил молчавший до сей поры Боря. Он уже удобно устроился на полу, а тут как-то лихо подпрыгнул, ухватил пьяную хозяюшку и резко усадил ее себе на колени, та мгновенно утихомирилась, стыдливо хихикнула и потянулась к бутылке. Зато жена миротворца поднялась во весь рост, долбанула разлучницу по темечку кулаком и, пока Борис снова успокаивал хозяйку, мстительно затараторила:

– Я правду говорю, вы так и запишите! И никаких алиментов Любке не давайте! У ей уже давно Танька собственным телом на панели зарабатывает! Я сама видела! Иду я как-то вечером мимо нашего Дома культуры стеклодувов, вечером так иду, природу от бутылок охраняю, чтоб никакого лишнего стекла не валялось, а времени уж много было, я чегой-то задержалась в тот день, ну и вижу: возле самого этого культурного дворца девки толкутся – сами намалеваны, как клоуны, каблучищи, сапожищи аж до подмышек, а юбочки такие малюсенькие, из-за кофт не видать! И на каждую машину кидаются, будто кто им кость кинул! Ну ить понятно – проститутки! И вижу – Танька наша тоже к машине кидается! А я ее давненько не встречала – она от Любки-то сразу после девятого класса удрала!

– Да чо эт она удрала-то?! – наконец удалось вклиниться Любке. – Говорю ж, учиться она подалась, в институт, а там всем общагу дают! Она ж там как королева, в общаге-то! И сюда она приезжала, мне за квартиру платила, а потом еще привозила… Борька, ты не помнишь, а чо она привозила? Водку, нет?

– Не помню. Но точно не водку, – авторитетно покачал головой Борька. – Я водку уж почитай лет десять не видел, на пойло перешел. Чего здря деньжищи на ветер-то швырять?! У меня и ваще денег нет никогда. А вот к Любке придешь, а она…

Дуся невежливо прервал Борькины откровения. Он уже не мог видеть, как прямо на глазах хмелеет дивная компания, как они теряют нить разговора, а про Татьяну еще ничего весомого вызнать так и не удалось.

– И что там с Татьяной? – снова обратился он к Наташе.

– С-с… с какой Татьяной? – с трудом открыла глаза та.

– С моей дочкой, колода! – обиделась Любка и решила сама внести ясность. – Танька моя по вечерам возле Дома культуры стеклодувов толчется, а вот утром она идет и садится в институте! Потому как… очень к знаньям рвется! Уж так рвется, так… Борька, ты свою квашню тащи домой! Чо эт она мою табуретку заняла? Я тут, как ворона на шесте, торчу, а она…

Инга больше не выдержала. Она скривилась в улыбке и стала молча продвигаться к дверям. Дуся спрыгнул с подоконника и поспешил за ней.

– Э! Красавец! А деньги?! – накинулась на него приветливая хозяйка.

Евдоким пошарил в кошельке и вытащил две сотенные бумажки.

– И все, что ль? – огорченно протянула Любка. – А чо так мало?

– Так у вас дочери сколько лет? – вдруг спросил Дуся.

Женщина наморщила лоб, задумалась, потом взгляд ее затуманился. Не дожидаясь, пока ее тут же у дверей сморит сон, Инга с Евдокимом выскользнули на улицу.

Пыльный, загазованный городской воздух после квартиры Дутовых показался им свежим морским бризом.

Инга трепетно прижала тонкие пальцы к вискам и едва слышно пролепетала: