«Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го - Виктор Побережных

Безгачев, такая фамилия была у предателя, и Тарасов, без проблем вошли в город. Подойдя к одному из крайних домов они постучались и им открыл молодой парнишка. Тот накормил их и рассказал, что немцев в городе немного, что в здании городского отдела НКВД расположилась то ли полиция, то ли ещё кто, но форма отличается от обычных солдат. Немцы никого не трогали, только расстреляли нескольких раненых милиционеров и военных, которых назвали комиссарами. С 10 вечера до 6 утра, без специального разрешения по городу ходить нельзя, так комендант объявил. Ещё сказал, что сильного боя в городе не было, только где дорога на Черкасск, там долго наши сопротивлялись, но их перебили. Обсудив новости, бойцы решили, что для полного прояснения им нужно самим получше оглядеться на месте. Немного походили по городу, один раз видели трёх немцев – патрульных. А потом Безгачев сказал. что сходит в туалет и пропал. Не найдя его, Тарасов подумал, что тот просто дезертировал и решил в одиночку посмотреть, что происходит в центре. Выйдя на площадь, он увидел большое здание с фашистским флагом, в которое заходит Безгачев. Тарасов сразу бросился назад. Вот и весь его рассказ, если убрать ругань и обвинения самого себя в близорукости. Поблагодарив разволновавшегося бойца и объяснив, что он ни в чём не виноват, а поступил абсолютно правильно я задумался. А что будут делать немцы, не найдя нас на месте? А проверять донос твари они будут обязательно. Начнут ли они нами заниматься или плюнут, в надежде на то, что в другом месте нас перехватят? Но, в любом случае они сообщат о нашей группе повыше. Наверняка их внимание привлечёт и моя персона. Лейтенант НКВД, из Москвы. Мало ли какой информацией я могу владеть? Мда. А ведь из-за меня они могут и постараться найти наш отряд. Чёрт, не было печали! Ну откуда берутся эти уроды, готовые продаваться врагам твоей страны? Я бы мог его хоть как-то понять, если бы он сломался в лагере, но так просто… Не понимаю. Ладно, лирику по-боку, нужно думать, что делать дальше, да и передохнуть пора. Объявил привал и, подозвав Волкова и летуна сел думать над картой. Как назло, вокруг было много сёл и мало леса, а скоро и без карты останемся. Заканчивается она километров через десять. Но думай не думай, а что-то делать нужно. Заодно решил обговорить одну проблему.

– Товарищи, есть ещё один момент. Я вам приказываю, в случае, если моё попадание в плен будет неизбежным, а я буду не в состоянии покончить с собой, вы будете должны меня застрелить, – поглядев на их обалдевшие лица, я, горько усмехнувшись, продолжил. – Мне нельзя попасть в плен, вот здесь, – я постучал себя по лбу, – есть информация, которая ни в коем случае не должна попасть к фашистам. Вам всё понятно? Ну, тогда я рассчитываю на вас.

– Товарищ лейтенант, если вас ранят, вас можно оставить в какой-либо деревне?

– Нет, Олег, если не будет возможности взять с собой, то добейте. Я не шучу, это именно приказ. Только вы это, меня прям сейчас не шлёпните, а то решите, что меня прямо сейчас немцы возьмут.

Невесело посмеявшись, мы подняли бойцов и направились дальше. Судя по всему, идти нам предстояло много и долго.

….никаких следов, – закончив доклад, Берия закрыл папку.

– Значит вы говорите, что нет никаких подтверждений того, что он у немцев? Но ведь нет и обратной уверенности, так? – не дожидаясь ответа Сталин продолжил, – Значит и такую возможность мы не должны сбрасывать со счетов. Что ж. будем надеяться на лучшее. А вот по другому вопросу…

Глава 20

Блин, ну зачем тебе этот овраг? Ну ненужен он тебе! Фу-у-хх. Пронесло! Не спустился. Да, вот бы фриц охренел! Спускается в овраг, а там 60 обросших русских рыл! Вот бы веселуха была! Особенно если учесть то, что в ста метрах от облюбованного нами оврага остановилась немецкая танковая часть. Машин тридцать, плюс грузовики с солдатами и бочками с горючкой. А ведь хотели только "передневать", идём-то по ночам, в основном. Пришлось нам из леса от Днепра уходить в степи. Видимо та тварь, что в Золотоноше к немцам ушла, что-то красивое им напела. Иначе зачем бы фрицы, не меньше двух рот за нами послали? Хорошо без собак, иначе бы не ушли. Пока драпали, всё думал, как уйти? И решил по-идиотскому, в открытую степь! А что? Оторвались мы не слишком далеко, сёл вокруг полно, чёрт его знает, что впереди быть может? А наш рывок в степь они навряд-ли ожидают. Один, или с ребятами старшины, я бы ушёл спокойно. Но с освобождёнными…Слишком много людей при минимуме оружия, шансов почти нет. Вот и идём четвёртый день по степи. Да ещё погода напомнила, что уже октябрь. Холодина-а-а. Жуть. Все по простывали, один боец, похоже, вообще воспаление лёгких заработал. Второй день несём. Успокаивает, что фронт всё ближе, Похоже день-два и доберёмся. Только собрались вчера выходить, как эти падлы, железные, понаехали. Не могли подальше встать, гады. Ладно, ещё часик и попробуем вылезти. Если останемся на месте, боюсь совсем не дойдём. Последняя еда вчера кончилась, воды почти нет да и холоднее становится, вон и снежинки иногда летают. А из-за этих, и костёр не разожжёшь, отблески увидят. Ну почему, когда до цели всего-ничего, начинаются проблемы? А нам ещё линию фронта переходить. Поползу-ка я в назад, надо поднимать всех, иначе точно замёрзнем, нахрен!

Оптимист я, блин. один – два дня и у наших. Как-же. Три дня добирались. Но добрались! А теперь странное ощущение – до немцев и до наших одинаковое расстояние, и одни и другие стреляют, причём по нам. А на душе – радость! Бред, но так оно и есть. Добрались, на свои задницы. Если-бы не наш "сокол", то и стрельбы не было-бы. Так этот "пернатый" ухитрился выстрелить, когда мы ползли по нейтралке! Щас лежим, наслаждаемся! Хорошо ещё никого не задело, иначе бы я не знаю, что с Олегом бы сделал. Не сокол он а дятел! Причём тот, который бетонные столбы с деревьями, путает! Господи, пронеси, а? Тебе же не трудно. Нам осталось-то всего ничего, каких-то сто метров! Я же не наглею, редко обращаюсь. Помоги, ладно? Господь похоже слышит, потому что стреляют только из лёгкого, ни пушки, ни миномёты не подключались. Ладно, поползём дальше, старшина уже рожи корчить устал, Джим Керри ты наш, заросший. Блин, представляю. как мы выглядим сейчас. Вот особисты охренеют, пытаясь понять, и кто же это такие приползли? Чёрт, колени, локти и брюхо, по моему, уже до мяса стёр! Неее. Доберусь, получу дюлей и больше никуда из кабинета! Ну это всё нахрен! Пусть воюют и командуют те, кто умеет. Хотя, даже я научился. Немного, но научился. Ага. Бруствер вижу. Так, где тут у меня белый клочок от белья был, вот он родненький! Ща увидят…

– Стой, стрелять буду!

– Не стреляй! Лежу спокойно. Я лейтенант госбезопасности Стасов с группой. Прорываемся из окружения от Золотоноши. Позови…

– Лежи я сказал! – и в другую сторону, – Товарищ старшина. С той стороны ползли, чем то белым машут. Говорят от Золотоноши и что лейтенант госбезопасности с группой.

– Молодца Петров. Щас разберёмся, кто и откуда. Валеев, дуй к ротному, доложи, пусть пришлют людей.

Б…дь, скорей бы, пришли. Холодно и фрицы опять огонь усилили. О, идут, наконец-то! Родные, побыстрее.

– Кто здесь? – негромко позвали хриплым, простуженным голосом

– Лейтенант госбезопасности Стасов с группой.

– Сколько Вас?

– Со мной 60 человек, но если не поторопитесь, станет меньше!

– Ну ты, юморист, – в голосе послышалась злость, – Слушай сюда! Щас по одному подползаете. Руки с имеющимся оружием вытягиваете над окопом. После разрешения, спускаетесь. При малейшем неправильном движении, все будете уничтожены. Понятно?

– Понятно, понятно.

– Ну раз понятно, то давай, первый…

Кое-как расстегнув ремень, обмотал им автомат и пополз. Только вытянул руки вперёд, как оружие забрали и сразу шёпот; – В окоп.

Спустился и не успев встать, оказался уткнутым в землю лицом и связанными руками.

– Встать, не выпрямляться, – рывок за связанные руки и толчок чем-то твёрдым в спину, – Вперёд, голову не поднимать.

Сделав несколько шагов и услышал – "конвейер" заработал.

Через час, я сидел в низком блиндаже на деревянном чурбачке, перед столом, накрытым куском брезента, за которым сидел плохо различимый человек. Освещался блиндаж неярко корящим светильником. Пламя постоянно колыхалось и толком рассмотреть что либо не получалось. На столе лежали мои немногие вещи. Автомат с подсумками, "вальтер" и планшетка, содержимое которой внимательно изучал неизвестный.

– Итак, вы назвали себя лейтенантом Стасовым? – наконец услышал я голос.

– Да. Удостоверение в нагрудном кармане гимнастёрки. Ваши бойцы, почему-то не обыскивали меня.

– Исаков, проверь, – из-за спины вышел невысокий, крепкий сержант, достал моё удостоверение и передал "дознавателю". Тот глянул внутрь, потом пулемётной очередью, посыпались вопросы:

– Старший группы?