Отдел Химер (СИ) - Бурак Анатолий

Нагулявшись вдоволь, я наконец свернула туда, ради чего, собственно, и приехала. К морю.

Сбросила одежду, зашла в воду по грудь. Поддавшись лени, почти взлетела над волнами и помчалась вперед. И, как это бывает только со мной, буквально тут же нашла на свою… приключения.

Вообще-то говорят, что на свете более трехсот видов акул. Некоторые экземпляры, достигающие в длину двенадцати метров, запросто могут схарчить человека. Да что там человека. Такая громадина свободно таранит небольшие яхты и отправляет на дно катера. И они очень быстры. Скорость этой была побольше сорока километров в час, уж простите, не знаю, сколько это в узлах.

Естественно, кабы не моя вампирская сущность, съела бы меня белая красавица, предварительно освежевав нехилыми такими крючочками, которыми вместо чешуи покрыта ее шкура. Теранувши боком о мое бедро, она сняла кожу словно наждаком, и вода вмиг окрасилась кровью. Сами понимаете, такой расклад совершенно не по мне.

Конечно, мои быстро регенерирующиеся ткани вскоре имели первоначальный вид, но — вот же гадство — вокруг вилась уже не одна, а целых три страшных бестии, привлеченные кровью. Словно проводя разведку, они тыкали в меня своими тупыми мордами и тут же отплывали. Когда одна особо наглая тварь снова приблизилась, я от души врезала ей под жабры, и, споро работая хвостом, та умчалась прочь. Да-а, дыхательные органы у акулы — словно яйца у мужика. Чуть тронь — и пожалуйста…

Когда-то я читала, что голодная акула нападает мгновенно, калеча жертву и разнося вдребезги шлюпки. Бывали случаи, когда людей, поднимаемых веревками на борт корабля, акулы срывали, выпрыгнув из воды. Но, хотя полностью сытых акул, как, впрочем, и вампиров, в природе не бывает, эти что-то медлили.

— Ладно, красавицы, погодите, — прошипела я и, взлетев над водой, помчалась к берегу.

С моими талантами мне ни к чему оружие. Но сегодня, желая сделать Игорю приятное, купила в одной из лавочек сувенир. Складной ножичек с тридцатисантиметровым лезвием. Наваха называется. Вот за ним и спешила. А то неспортивно как-то получается. У них зубов больше, и вообще, двое на одного.

Вернувшись на место наших игрищ, я штопором вошла в воду. Акулы чрезвычайно чувствительны к малейшим вибрациям воды, и уж такой всплеск пропустить не могли. Для верности я слегка полосонула ножом по руке. Порез моментально затянулся, но даже такой малости хватило, чтобы привлечь хищниц.

Одна плыла чуть впереди, и, рассудив, что лучшая защита это нападение, я ринулась в бой. Собственно, при моих скоростях и умении левитировать эта медлительная туша не представляла никакой опасности. Практически не работая мышцами, я не плыла, а «летела» в воде, прилагая некоторые усилия, чтобы не вынырнуть, подобно поплавку.

Первый заход сделала со спины, ухватив рыбину за плавник и попытавшись проткнуть ножом. Не тут-то было. Тесак из толедской стали отскакивал от зубоподобной чешуи, не причиняя акуле никакого вреда. Обострившимся восприятием я чувствовала, что вторая тварь вот-вот вопьется в меня, и, поднырнув под брюхо, вспорола акуле жабры.

Кровь забила фонтаном; припав ртом, я взахлеб глотала горячую соленую жидкость, чувствуя, как вместе с пульсирующими толчками жертву покидает жизнь.

Говорят, что акулы нечувствительны к боли и очень живучи. И что даже полностью выпотрошенная акула иногда набрасывается на разделывающего ее рыбака. Может, оно и так, только не в этом случае. Высосав гадину до дна, я пробкой вылетела из воды, наблюдая, как к месту схватки спешат привлеченные кровью товарки.

На моих глазах тушу буквально растерзали в считаные минуты. Я же, насытившаяся до предела, медленно полетела к берегу. Нет, что-то напутали предки, сочиняя байки про Дракулу. Из вредности, наверное. Ведь если бы рассказывали о том, как вампиры пожирают акул, то это не демоны получились бы, а сплошь и рядом Герои Советского Союза. Или, может, это только я одна такая всеядная?

ГЛАВА 12

Утром, едва занялась заря, я в нетерпении вылетел на палубу. От воды поднималась испарина и дул легкий ветерок. Народ, позавтракав, потихоньку занимал рабочие места, и вскоре батискаф начал погружение.

Я неспешно плыл рядом, любуясь всякой живностью. Задумавшись, случайно прошел сквозь медузу. Бр-р. Не то чтобы ощущение неприятное, но… На миг я словно стал примитивнейшим существом, ощутив его немудреные потребности и желания.

Батискаф ушел в глубину, а я, решив переждать, пока он достигнет дна, принялся экспериментировать. Имеется множество различных версий, пытающихся объяснить феномен жизни. Кто-то проводит параллели с химическими реакциями. Мне же больше по душе гипотезы тех, кто считает, что мы являемся своего рода набором импульсов.

Как и в случае воздействия на неживую материю, я настроился на частоту примитивного организма и почувствовал, что он в моей полной власти. Речь идет не о каком-либо физическом воздействии на объект, ибо много ли чести в уничтожении медузы. Полностью подавив инстинкты божьей твари, я заставлял ее выделывать всевозможные па, описывать круги и совершать фигуры высшего пилотажа.

Собственно, все движения пришлось проделывать самому, а плененное создание, угнездившееся внутри моих контуров, лишь послушно следовало более сильной воле. Словно кукловод, дергающий за невидимые нити, я разыгрывал импровизированный спектакль, немного сожалея, что поблизости нет никого с цифровым видео. Демонстрация на экране ножа, описывающего плавный полукруг, а затем стремительно летящего в цель, не шла из головы. Хотя, возможно, оно и к лучшему. Ведь в более плотной среде чувствительные объективы улавливали колебания воды, очерчивая контуры тела. Так что неизвестно еще, как бы всё выглядело.

Но власть над обыкновенной железякой и над живой материей — согласитесь, это две большие разницы. Вволю натешившись, я отпустил взятую на время в плен медузу и, настроившись на батискаф, открыл портал. Исследователи находились где-то на полпути к цели. А я, сгорая от нетерпения продолжить опыты, телепортировал обратно на поверхность.

С древних времен любое мало-мальски уважающее себя судно имеет «квартирантов», использующих в качестве жилья днище, и свиту, состоящую преимущественно из акул. Привлеченные отходами, два-три этих «милых» создания всегда пасутся где-нибудь поблизости.

Боясь спугнуть, я настроился и, открыв портал, «проявился» над одной из хищниц. Не давая той времени опомниться и дать деру, «погрузился» в нее. Огромная рыбина забилась в конвульсиях, а от мощнейшей волны сопротивления меня скрутило так, что, казалось, еще немного, и остановится сердце. Однако законсервированному в состоянии самадхи и находящемуся за много тысяч километров отсюда телу первобытная ярость акулы не могла навредить никоим образом.

И правда с трудом, но всё же поборов ужас, я, словно участник родео, изо всех сил пытающийся удержаться на разъяренном быке, боролся за право называться венцом творения. Вряд ли бы я смог одержать чистую победу в этом поединке характеров. Но, не желая проигрывать и помня, что на войне все средства хороши, я настроился на физическую оболочку акулы и слегка «ударил» ее, разорвав несколько сосудов и на миг парализовав мощные мышцы.

Как рыбаки, промышляющие добычей этих тварей ради мяса, оглушают их ударом колотушки по голове, так и я слегка пристукнул, давая понять, кто здесь хозяин. С той лишь разницей, что ополоумевшая хищница была лишена возможности кого-нибудь покусать.

Парализованная акула тотчас начала тонуть, и к нам, не теряя времени, устремились ее товарки. И хочешь не хочешь, а пришлось «брать управление» на себя. Впоследствии при необходимости совершить захват тела я, не мудрствуя лукаво, просто «оглушал» донора и, активировав его нервную систему, становился на время полноправным хозяином.

Конечно, осуществлять физическое воздействие гораздо удобнее находясь непосредственно в «волновой» ипостаси. Но жизнь — штука непредсказуемая, и порой бывает, что нужно просто убедить кого-то в чем-то. И тогда подавление чужой воли — например, командира диверсионной группы — гораздо эффективнее прямого уничтожения, классифицируемого Стражами Конвента как «недопустимое и в обязательном порядке наказуемое деяние».