Операция «Вирус» - Игорь Минаков

Доктор Бромберг самодовольно усмехнулся, сложил руки на животе и, барабаня холеными пальцами по тетраканэтиленовым полам пиджака, изрек:

— Надо полагать, те, для кого время не анизотропное шоссе, молодой человек.

— То есть Странники?

Доктор Бромберг ограничился солидным кивком. Но мне этого было мало.

— Подробнее, если можно.

— Можно и подробнее, — согласился он. — Странники повелевают не только пространством, но и временем. Отсюда все эти фокусы с возникновением и исчезновением спутников, подземных убежищ и даже целых народов. Возьмем хотя бы наш саркофаг с подкидышами. Группа Фокина определяет срок его постройки в сорок — сорок пять тысяч лет, но это в нашей системе исчисления времени. В системе времяисчисления Странников саркофаг мог быть построен перед самой высадкой Следопытов, или только вчера, или будет построен через миллион лет. Вы меня понимаете? — Бромберг прямо-таки лучился самодовольством.

— Понимаю, — кивнул я. — Только все это абстракции. Абстракции за руку не схватишь. Нет ли у вас, доктор, чего-нибудь более конкретного?

— Ну-у, — железный старец тряхнул черными локонами, — у меня всегда есть в запасе пара слов. Если принять во внимание гипотезу о том, что наш пресловутый саркофаг предназначался для новой землеподобной грядки, то не все ли Странникам равно, когда эта рассада будет высажена? Им торопиться некуда. У них, в отличие от нас с вами, впереди вечность. Наша же проблема заключается в том, что мы воленс-ноленс вмешались в чужой эксперимент и вот теперь расхлебываем. Вы согласны со мною, молодой человек?

Вопрос серьезный, и я не спешил с ответом. Ответить «да» значило косвенно подтвердить свое вступление в ряды учеников и последователей доктора Бромберга. Ответить «нет» — погрешить против истины.

— Сформулируем по-другому, — нашелся я. — Мы пусть и случайно, но приняли участие в чужом эксперименте. Не вмешались, заметьте, а именно приняли участие. Воленс-ноленс, как вы выражаетесь, мы высадили на нашу весьма ухоженную грядку рассаду первобытного дичка. Тринадцать кроманьонцев. Готовая триба с довольно жестким распределением социальных ролей. Вы согласны со мною, доктор Бромберг?

Во взгляде криптоисторика на миг возникло удивление и — мне показалось или же я себе просто льстил? — некая искра уважения.

— Однако, молодой человек, — проговорил он. — Признаюсь, не ожидал. Ваша гипотеза многое объясняет…

— Да, многое, — согласился я, — но, к сожалению, далеко не все. Например, она не может объяснить воистину мистической связи подкидышей с детонаторами.

— Технология Странников, — усмехнулся Бромберг. — Кстати, о технологиях. Насколько мне известно, Федя Скворцов кое-что передал для меня.

Наверное, он рассчитывал, что я покраснею и буду прятать взгляд, но я спокойно смотрел в его темные зрачки, где явственно читалось: «Вы гнусный перлюстратор, юноша! Впрочем, что с вас, с тюремщиков, взять…»

— Да, передал, — сказал я, выщелкивая кристалл из гнезда. — Полюбопытствовал, не стану скрывать. Служба такая. И раз уж речь зашла о технологиях, доктор Бромберг, не могли бы вы объяснить мне смысл сей диаграммы?

Я развернул плоскость монитора. Криптоисторик наклонился, потер уголок правого глаза, где у него, похоже, был оптический имплант, вгляделся. Спустя несколько мгновений он вновь откинулся на спинку кресла и пояснил:

— Львиная доля энергии, производимой в Островной Империи, исходит из ее центра, а затем распределяется по потребителям на периферии. Это странно и противоестественно, но, главное, мы не знаем — каковы источники этой энергии, какие технологии используются для ее производства. Собственно, этот казус я и счел своим долгом довести до сведения вашего высшего руководства, молодой человек.

— Надеюсь, доктор Бромберг, — сказал я самым проникновенным тоном, — вы также довели до сведения моего руководства тот факт, что Островную Империю населяют те, кого в Стране Отцов именуют «выродками»?

— Вы не слишком лестного мнения о моих умственных способностях, молодой человек, — усмехнулся железный старец. — Я не стал бы тратить время многоуважаемого Суперпрезидента, знакомя его с выводами, которые лежат на поверхности. Я лишь поделился с ним некой гипотезой относительно происхождения жителей Островной Империи…

В окне регистратора выскочило новое сообщение. С Саракша. Полярная база. Отправитель — Вовид. Ага, начинает исправляться… Что за белиберда? «Тут один чеснок маляву притаранил. У них на киче жиган парился. Чистый отморозок. Медальон в трубку скатывал. На прочистке лыбился, пока все дерьмом исходили. Не твой ли? Гнилозуб». Похоже, судьба протягивала мне руку. Нежданно-негаданно. Бромберг продолжал говорить, и говорил он, надо думать, интересные вещи: что-то о древней мифологии островитян Саракша. Но слушал я его вполуха, напружинясь, как охотничий пес на сворке.

Госпитальная нуль-кабина находилась в вестибюле, который по виду ничем не отличался от вестибюля любой из городских больниц. Разве что здесь меньше народу. И совсем нет детей. В комконовский госпиталь дети не допускались. Да и взрослые родственники пациентов могли попасть сюда только по специальному разрешению. Так вот просто, с улицы, в госпиталь не проникнешь. В БВИ отсутствовала информация даже о коде здешнего нуль-Т. Мне его, кстати, тоже не сообщили. Пришлось вводить свой ген-индекс, чтобы этот сезам отворился. На Земле секретность такого уровня встречалась лишь в специнститутах, где имели дело с опасными формами инопланетной жизни. А если учесть, что большинство пациентов госпиталя некогда работало вне Земли, то неудивительно, что они были приравнены к этим самым формам. И совсем меня не удивило, что первым человеком, который встретился мне в сем учреждении, оказался Гриша Серосовин по прозвищу Водолей. В амплуа медбрата. Экселенц остался верен себе.

— Вы — Каммерер? — на голубом глазу поинтересовался Гриша.

Я солидно, как подобает занятому человеку, кивнул.

— Пойдемте, я провожу вас.

Водолей пошел впереди, предупредительно распахивая двери. Все они были на замках и автоматически не открывались. Несколько минут мы шли тихими, светлыми коридорами, пока наконец не очутились в саду. Сад был большой, с прудами и мостиками, с тенистыми аллеями и уютными беседками. Но сверху этот парадиз прикрывал почти невидимый купол, словно мы находились где-нибудь на Тритоне. Знаю я эти купола, их не всяким метеоритом прошибешь. Интересно, от каких опасностей внешнего мира защищал пациентов спектролитовый купол? На Земле. В одном из самых уютных городов мира. Впрочем, вопрос риторический. Скорее всего, купол защищал не пациентов от внешнего мира, а наоборот.