Печать Иуды - Роллинс Джеймс

Выпущенные Греем пули отлетели от микроавтобуса, не причинив ему вреда. Как и машина медицинского сопровождения президента, он был бронированным.

– Всем в машину! Живо! – заорал Грей.

В дверях кухни появилась его мать, сжимая в руке дымящийся пистолет. В другой руке она держала сумочку, словно собралась за покупками.

– Ну же, Гарриет! – поторопил ее отец Грея.

Схватив жену за руку, он буквально затолкнул ее в машину.

Ковальски просто перескочил через борт, плюхнувшись на заднее сиденье. Грей испугался, что своим весом великан прикончит Сейхан быстрее, чем все то, что замыслил для нее Насер.

Сам Грей прыгнул за руль и повернул ключ, по-прежнему торчавший в замке зажигания. Горячий двигатель взревел с полуоборота.

Грей бросил взгляд в зеркало заднего вида.

Анни стояла в дверях микроавтобуса, удерживая на плече реактивный гранатомет.

«Эй, сучка, в мюзикле говорилось про пистолет, а не про гранатомет!»

Включив передачу, Грей до отказа выжал педаль газа. Триста девяносто лошадиных сил дружно раскрутили задние колеса, с визгом сжигая покрышки. Запахло горелой резиной.

На соседнем сиденье застонал отец – как заподозрил Грей, переживая не столько за свою собственную жизнь, сколько за новенькие покрышки.

Наконец колеса зацепились за землю, и «тандерберд» рванул вперед, вышибая деревянные ворота, ведущие во внутренний двор. Грею сразу же пришлось выкрутить руль, чтобы не врезаться в раскидистый столетний дуб. Прорыв покрышками двойную дугу в мягкой почве газона, машина свернула за дом.

Позади послышался громкий свист, за которым последовала яркая вспышка. Реактивная граната врезалась в дуб, превратив его в кучу пылающих ветвей. Высоко к небу взметнулись куски вспыхнувшей коры. Повалил густой дым.

Не оглядываясь назад, Грей нажал на газ. Выбив ограду в конце двора, «тандерберд» выскочил в лесистый массив парка Гловера-Арчибольда.

Теперь Грей знал наверняка лишь одно.

Охота только начиналась.

Глава 4

Пираты международных вод

5 июля, 12 часов 11 минут

Остров Рождества

Плавки и ботинки – это было все, что отделяло Монка от моря прожорливых крабов-каннибалов. В джунглях продолжалось безумное пиршество, с драками, щелканьем клешнями, хрустом прокушенных панцирей. Казалось, где-то поблизости трещит лесной пожар.

Раздевшись, Монк взял защитный костюм в руку и вернулся к доктору Ричарду Граффу. Ученый-океанолог присел на корточки на опушке джунглей. Он тоже снял защитный костюм, повинуясь Монку. Отрывая синтетическую ткань от раненого плеча, Графф поморщился. По крайней мере, под костюмом у него было больше одежды: шорты и гавайская рубашка.

У Монка защипало в носу. Из-под сплошного полога джунглей пахнуло раскаленным воздухом; зловоние мертвечины было таким сильным, что Монку показалось, будто его хлестнули по лицу протухшей рыбиной.

– Пора уходить, – нахмурился он.

Из прохода, ведущего вниз, к зараженному берегу, доносились отголоски криков. Пираты продвигались вперед осторожно, с опаской. Графф, задержавшись у входа в тоннель, швырял вниз куски известняка. К тому же преследователи не знали, что в пистолете Монка остался всего один патрон. Однако долго страх и метание камней сдерживать пиратов не смогут.

В сотый раз Монк задумался над необъяснимой настойчивостью преследователей. Определенно, голод и отчаяние могут толкнуть людей на самые безрассудные поступки. Но если пираты собирались лишь совершить быстрый набег и похитить «Зодиак» с находящимися на нем запасами и аппаратурой, чтобы затем продать добычу на индонезийском черном рынке, то сейчас им уже больше ничего не мешало. Большинство местных пиратов, какими бы жестокими и безжалостными они ни были, предпочитали действовать по принципу «урвать и удрать».

В таком случае чем объясняется это странное упорство? Просто стремлением убрать свидетелей и замести за собой следы? Или же тут было что-то личное? Монк вспомнил боевика в маске, который свалился в отравленную воду, сраженный выстрелом наудачу. Или же это месть?

Какими бы ни были причины, пираты не довольствовались одной добычей: они жаждали крови.

Выпрямившись, Графф вдохнул обжигающий воздух и закашлял.

– Куда мы идем?

– Назад, навестить наших друзей.

Монк подвел океанолога к опушке джунглей. В нескольких шагах впереди шевелилось и щелкало красное море крабов. Казалось, за прошедшие несколько минут их число еще больше возросло. Возможно, новые особи были привлечены запахом свежей крови, которая струилась из простреленного плеча Граффа.

Ученый-океанолог застыл на опушке.

– Через этих крабов нам не пройти. Их огромные клешни запросто прорывают кожу ботинок. Мне приходилось видеть, как крабы откусывали людям пальцы.

И двигались эти твари очень быстро.

Монк отшатнулся назад, пропуская двух крабов, которые пробежали мимо, сплетенные в смертельном поединке, мелькая ногами, шустрые, словно кролики.

– Похоже, выбора у нас все равно нет, – заметил Монк.

– В этих крабах что-то не так, – продолжал океанолог. – Я не раз был свидетелем их агрессивного поведения во время миграций, но ничего подобного мне еще не приходилось видеть.

– Заняться психоанализом крабов вы сможете позже. – Монк указал на большое дерево, растущее рядом. Таитянский каштан. От толстого ствола отходило множество ветвей. – Сможете залезть на это дерево?

Графф прижал раненую руку к животу, стараясь не шевелить ею без необходимости.

– Мне будет нужна ваша помощь. Но зачем? От пиратов мы все равно не спрячемся. Мы лишь превратимся в неподвижные мишени.

– Просто залезайте на дерево.

Монк подвел океанолога к каштану и помог ему взобраться на нижнюю ветку. Ветки были толстые, хвататься за них было легко. Дальше Графф без труда полез сам.

Монк спрыгнул вниз, рядом с крабом. Тот угрожающе поднял клешни. «Не надо уходить с вечеринки раньше времени, дружище». Отшвырнув его пинком к полчищам собратьев, Монк окликнул Граффа:

– Вам виден вход в тоннель?

– Кажется… да, виден. – Графф высунулся из ветвей. – Вы, часом, не собираетесь бросить меня здесь, а?

– Просто свистните, когда увидите пиратов.

– Что вы собрались…

– Делайте, что я говорю, черт побери!

Монк тотчас же пожалел о своем тоне. Ему пришлось напомнить себе, что перед ним не военный. Однако у него хватало своих забот. Он мысленно представил себе жену и малышку дочь. Нет, он не расстанется с жизнью от рук горстки головорезов и не сгинет в лесу, кишащем сырыми деликатесами.

Вернувшись на поляну, Монк подошел к самому краю бурлящей, обезумевшей массы. Зажав пистолет в здоровой руке, он подставил под рукоятку протез и, нагнув голову набок, стал дышать носом.

«Ну же, посмотрим, что там у вас…»

С каштана позади донесся звук, похожий на шипение воздуха, выходящего из сдутого воздушного шарика.

– Они приближаются! – прохрипел Графф.

Судя по всему, внутреннее напряжение лишило его легкие воздуха.

Монк прицелился. У него всего один патрон, один выстрел.

На противоположном конце поляны стояли два кислородных баллона, прислоненных к большому валуну. Когда они с Граффом снимали защитные костюмы, Монк забрал оба легких портативных дыхательных аппарата, сделанных из алюминиевого сплава. С помощью ремня от кобуры он быстро связал баллоны и перебросил их на противоположный край поляны. Связка упала прямо посреди полчищ крабов, раздавив пару и разогнав остальных в стороны.

И вот сейчас Монк целился в баллоны, удерживая пистолет живой плотью и протезом.

– Они уже здесь! – простонал в ветвях Графф.

Монк нажал на спусковой крючок. На мгновение все замерло – затем один из баллонов со сжатым воздухом выплюнул язык пламени. Связанные баллоны с грохотом повалились и закрутились на земле, оглушительно свистя и подпрыгивая. Вскоре у второго баллона оторвался редуктор, и пляска стала еще более сумасшедшей. Баллоны давили крабов, сметали их в сторону, подбрасывали в воздух.