Среди проклятых стен - Лорен Блэквуд

Я скатилась с кровати и надела вещи, в которых приехала в самый первый день. Если поспешу, то успею застать Джембера до того, как он уйдет из церкви на весь день. Он работал по ночам, поэтому его следовало перехватить прежде, чем он ляжет спать, иначе настроение его будет в два раза сквернее. К тому же имелась вероятность, что в присутствии священников он будет вести себя более сдержанно.

Я достала немного денег из своего тайника за шкафом и сунула их в скрытый карман сумки. Теперь оставалось молиться, чтобы Том или Эмма согласились меня подвезти.

Двери в помещениях для прислуги не были широко распахнуты, как в остальной части дома, ни один лучик солнца не проникал сквозь большие мутные окна. Лишь тянулся длинный узкий коридор с низким потолком. Холодный – в прямом и переносном смысле. Пустые комнаты по обеим сторонам от меня стояли запертые, как гробницы. Как хорошо, что из единственной открытой двери доносились голоса, – я боялась, что мне придется искать их по всему дому.

– Почему мы не можем просто уехать? – спросила Эмма. – У нас накоплено достаточно денег, чтобы вернуться в Лондон, и полно друзей, у которых можно остановиться, пока мы будем устраиваться на новую работу.

– Если потерпим еще несколько недель, денег хватит, чтобы начать собственную жизнь.

– Но какой ценой?

Я стояла прямо в дверях, но они даже не смотрели в мою сторону – видимо, я умела сливаться с обстановкой лучше, чем полагала.

Том взъерошил пальцами волосы.

– Дай Андромеде время. Уверен, она…

– У нас нет времени, Том. Эдвард исчез так же, как и другие. Теперь все, что у нас осталось, – это мы.

Я откашлялась. Они быстро обернулись, и Эмма чуть не подпрыгнула от испуга.

– Доброе утро, – поздоровалась я.

Только мне стоило взглянуть на Эмму, как та отвернулась и принялась поправлять покрывало на кровати.

Том со вздохом пощипывал переносицу.

– Чем мы можем тебе помочь, Андромеда?

– Вы не могли бы подвезти меня в город?

Эмма резко развернулась, ее лицо мгновенно сникло, словно лишившись силы тяжести.

– Ты же не оставишь нас?

Я попыталась заверить ее улыбкой, но не знаю, насколько убедительно у меня это вышло. Я ждала этой поездки не больше, чем она – моего ухода из дома.

– Просто нужно кое-что купить на рынке.

– Боже милостивый, конечно! – Эмма схватила сумочку с приставного стола. – Мне хочется убраться из этого треклятого места.

В окружавшей город каменной стене сомнительной прочности – на ее противоположных концах – находилось двое специальных въездных ворот высотой пятнадцать футов, и на них было легко забраться – именно так я и поступила бы, не будь у меня компании.

Том направил лошадей по одной из двух пыльных дорог, достаточно широкой для нашего гигантского экипажа. Мы двигались еле-еле, стараясь не сбить покупателей. Огромные кареты с мягкими сиденьями для этого города были не в новинку. Однако я прожила здесь семь лет, с тех пор как Джембер получил свою должность при церкви, и редко видела, чтобы подобный транспорт двигался по улицам. Обычно он направлялся в сторону выезда.

Примерно в миле от центральной площади, где стояла церковь, две главные дороги заканчивались и сливались в одно большое кольцо вокруг внутренней части города. Здесь располагался дорогой козий рынок – место, где путешественники оставляли своих животных, а богачи – экипажи. В стойлах уже паслись несколько верблюдов, ослов и лошадей. Я вылезла из кареты как раз тогда, когда Том спустился с козел. Он дал подошедшим к нам мальчишкам несколько монет, и те молча принялись распрягать наших лошадей.

Затем Том подал Эмме руку, помогая выбраться. Женщина взялась за нее, а другой рукой надвинула широкополую шляпу на лоб. Несмотря на то что ее лицо скрывала тень, она поморщилась.

– Уже так жарко. Нам не стоит здесь надолго задерживаться.

Я снова, как и перед нашим отъездом, окинула взглядом их наряды, хотя теперь было слишком поздно что-либо говорить. На них была одежда не из шерсти, но похожего типа – слишком тяжелая и тесная для такого климата. Платье Эммы и брюки Тома плотно прилегали в поясе к телам, словно они вспотели. По правде говоря, на улице было еще не очень жарко, но тут любой, укутавшись так, взопрел бы, независимо от погоды.

– Надолго – это на сколько?

– Ну, мы надеемся, эта поездка стоила долгой дороги. – Эмма покосилась на Тома в поисках поддержки. – Я, наверное, выдержу час.

Тот кивнул.

– Этого хватит, чтобы быстро позавтракать. Нам еще понадобятся силы, когда Пегги станет отчитывать нас.

Час. Притом что сам путь туда и обратно занимал времени в два раза больше. Совершенно нелогично, хотя сейчас это беспокоило меня меньше всего.

– Значит, через час, – подтвердила я. – Встречаемся здесь же.

Я не пошла сразу в церковь. Вместо этого отправилась на козий рынок, где купила немного тэжа[7] у пастуха – его вино было лучше и крепче, не говоря уже о том, что дешевле всего того, что продавалось на обычном продовольственном рынке. Что-то мне подсказывало: глоток для храбрости мне сегодня не помешает.

Мгновение я восхищенно разглядывала медовое вино, а после не отказала себе в удовольствии глотнуть прямо из бутылки. Оно было сладким, потом горьким, немного пряным, обжигающим. У меня слегка закружилась голова. В последний раз я пила алкоголь, когда жила с Джембером… Я словно ощутила вкус дома.

От этой мысли вино во рту вдруг сделалось ядовитым.

Я убрала бутылку в сумку и нырнула в спасительную сеть дорог. Если две главные дороги и рынок были покрыты пылью, то остальные улицы – вымощены камнем, ширина их позволяла проехать лишь одному экипажу или спокойно пройти бок о бок двум взрослым людям. По обеим сторонам улиц тянулись ряды квадратных десятифутовых зданий из бетона и цемента: друг от друга они отделялись лишь яркими цветами, в которые были выкрашены некоторые дома, или перпендикулярно уходившим переулком, продолжавшим сеть.

Город был спроектирован так, чтобы выстоять в войне: если врагу удастся прорваться сквозь оборону стен, то он столкнется с лабиринтом улиц, решив добраться до центра. Но, к разочарованию архитекторов, войны обошли город стороной. Теперь в лабиринте путались лишь приезжие да пьяницы.

Я торопливо петляла по улицам, стараясь не казаться грубой, здороваясь с людьми на ходу.

Только добравшись до главной площади, я замедлила шаг.

Церковь из красного облупившегося камня была самым старым зданием в городе, она возвышалась на платформе из дюжины ступеней. Такая же величественная, как и замок Магнуса, но более элегантная и благородная. Даже без платформы она была в три раза выше остальных домов, четыре плоские стены тянулись к небесам.

Я достала из сумки нетелу[8] и покрыла ею голову, обмотав шарф вокруг шеи, а потом стала неспешно подниматься по ступеням, чтобы не привлекать ненужного внимания.

Умиротворяющие звуки песнопений нарастали с каждым шагом и переходили в