Награда за риск - Лайза Эндрюс

Вилла казалась неестественно притихшей, когда Эмма шла по коридору. Вернуть бы сейчас браваду минувшего вечера! Когда она спускалась вниз, отдаленный шум пылесоса напомнил ей о том, как она проведет остаток лета. Что ж, не так уж и плохо, подумалось ей, это честное занятие. Хорошо, что она побывала в Испании. Два дня интенсивной языковой практики почти совсем убрали акцент, поправили произношение. Может быть, ее в порядке исключения даже допустят к защите. Она искренне огорчилась, подумав, как расстроит ее отъезд дона Рафаэля, но тут уж ничего не поделаешь.

Незваной гостьей Эмма явилась на террасу, где завтракали Кеведо. Дон Рафаэль был погружен в чтение газеты. Эмма пыталась обнаружить на его лице какие-то следы недоумения или недовольства, но он, хотя выглядел утомленным, поприветствовал ее очень тепло.

— Что же вы не пошли кататься с Луисом? — спросил он и тут же велел горничной принести горячего кофе.

— Простите меня… Я проспала.

Дон Рафаэль понимающе кивнул.

— У нас гости всегда долго спят. Но я думаю, что Луис еще вытащит вас покататься.

— Вы с ним сегодня виделись? — спросила Эмма, отрезая себе кусок дыни. Она решила прозондировать почву.

Дон Рафаэль заулыбался.

— Было время, моя хорошая, когда без меня он не отправлялся на конные прогулки, но, Боже правый, то время давно прошло! Теперь я только сажусь завтракать, когда он возвращается.

Эмма вздохнула. Значит, ему еще ничего не известно. Она слушала дружелюбную стариковскую болтовню и чувствовала себя ужасно. Какого же он останется о ней мнения, когда узнает от Луиса, зачем она тут обреталась на самом деле?

Через полчаса после вкусного завтрака, возбужденная двумя чашками весьма крепкого кофе, Эмма чувствовала себя намного лучше. Они обсудили со старым Кеведо погоду в Англии, предстоящие выборы в Испании и Святую Неделю в Севилье, которую она, конечно, не откажется провести в их кругу. Ни о вчерашнем вечере, ни о Кармелите не было сказано ни слова.

Эмма начала уже думать, что Луис отсутствует по той простой причине, что Кармелита не выпускает его из объятий. Вдруг бешеный стук копыт оглушил ее: Луис осадил своего чудовищного жеребца у самой террасы.

— А в седле он хорош, не правда ли? — Дон Рафаэль глянул на нее с горделивой улыбкой.

Эмма вскинула глаза на Луиса. Тот озорно скосил глаза. Он знал, что она побаивается его коня. И теперь надеется, что она, будто какая-то истерическая дамочка, с криком побежит с террасы, так что он отомстит сполна и заодно посмеется вдосталь. Нет, черт возьми, она не позволит над собой смеяться! Эмма спокойно взяла с подноса несколько кусочков сахара, положила себе на ладонь и поднесла прямо к раздувающимся конским ноздрям.

— Осторожно, девочка, — предупредил дон Рафаэль, — он весьма норовист.

Припомнив, как делали это ее наставники в школе верховой езды, она стала гладить коня и ласково разговаривать с ним. Все время, пока Гиерро наслаждался сахаром, горячее дыхание вырывалось у него из ноздрей. Облизав ей ладонь, он стал тыкаться губами в другую руку, дабы убедиться, не прячет ли она там еще что-нибудь сладкое, потом ткнулся ей в плечо.

— Нам надо брать грумами женщин. — Дон Рафаэль рассмеялся. — Твои парни не знают тонкостей обхождения, вот Гиерро их и кусает.

Луис спешился и бросил поводья подошедшему груму.

— Не думаю, что дело в этом… Дело в Аманде. Она верит в изначальную доброту всех особей мужского пола — и особи ей за это признательны.

Эмма напряглась, когда Луис направился к ней, но, очевидно, час разоблачения еще не пробил. Он притянул ее к себе, звучно поцеловал и опустился в кресло. Эмма наливала ему кофе и втайне проклинала свои дрожащие руки. Он едва слышно поблагодарил ее, поставил чашку на стол и, лениво вытянувшись в кресле, закрыл глаза.

Ожидание неизбежной расплаты за ее вчерашнее поведение не помешало Эмме подумать о том, какой он сильный мужчина и насколько хорошо сложен. Облегающие жокейские брюки подчеркивали мускулатуру его ног. Да, они с Гиерро друг другу под стать.

Привычка разваливаться в кресле у другого мужчины могла бы показаться признаком дурного воспитания. Но у Луиса и это выходило элегантно. Да, в нем много чувственного: длинные, тонкие пальцы, полные, капризные губы… Как она могла думать, что обаяние его заурядно, и как осмелилась брякнуть, что женщины не будут его любить? Даже если бы в нем ничего не было, кроме физической притягательности… Тут она вздрогнула: Луис сардоническим подмигиванием дал ей понять, что заметил, как она уже несколько минут его разглядывает. Она решила переключить внимание на дона Рафаэля, но не могла вполне отдаться стихии разговора со старым доном, зная, что пара насмешливых глаз не перестает за ней наблюдать.

— Надо прогуляться, Аманда! — Луис встал, обнял ее за плечи и повел через лужайку к липовой аллее. Вот оно! Что ж, по крайней мере ее мучениям придет конец и она сейчас узнает, намерен он предъявить репрессалии или нет. — Здесь всегда прохладно.

Эмма по-прежнему была в крайнем напряжении. От дона Рафаэля они давно скрылись — когда же последует объяснение? Наконец он стал действовать, но совсем не так, как она ожидала. Опершись на ствол могучей старой липы, он притянул ее к себе, Эмма споткнулась и оказалась в его объятиях. Мягкими как перо касаниями он сорвал целую серию поцелуев с ее губ.

— Тебе кто-нибудь говорил, как утонченна твоя красота? — Он перебирал пальцами светлые пряди ее волос, поднимал их к свету и отпускал, заставляя нежно падать.

Что еще за новая игра? Поцелуи его становились все страстнее, сладостный ток возбуждал и обессиливал ее тело, но зубы у нее оставались сомкнутыми, а тело жестким и неподатливым.

— Понимаю, ты меня презираешь! — Он выпустил ее из объятий. — Я сейчас от Кармелиты.

Так вот почему он так благодушествовал! Значит, она верно догадалась. Как же он смеет, только выйдя из постели той, навязывать ей свои ласки? Она потерла рукой губы, стараясь изгладить всякий след его прикосновений.

— Ты решил устроить себе еще одну забаву, да? Выходит, мало я тебя остерегалась! Слава Богу, это продлится только неделю! Я бы больше просто не выдержала того, как ты издеваешься… над бедным стариком! — Она вырвалась, но он схватил ее за руку.

— Ты делаешь далеко идущие предположения, chica. Кармелиту я пригласил покататься. А заодно сказал ей, что женюсь на тебе… на Аманде не с тем, чтобы изменять. Словом, я сказал, что у меня отныне одна постель, и попросил ее уехать.

Несколько секунд Эмма молчала, потом спросила:

— И что же ты услышал в ответ?