Навсегда - Джеффри Дивер

Он успел перехватить короткие взгляды, которыми обменялись капитан и Ла Ту, и задался вопросом, а что бы это значило.

День выдался слишком хорошим, чтобы сидеть под крышей, потому Мак Маккэффри и Роберт Коуви отправились в парк. Тол заметил их на скамье, у пруда с утками. Помахал рукой и направился к ним.

У Коуви, как призналась Мак Толу, дела шли очень даже неплохо. Давление снизилось, и он ждал операции с хорошим настроением. Рассказывая об этом Толу, она нарушала инструкции Центра поддержки, но оправдывала себя тем, что Тол — сотрудник полиции, расследующий преступление, касающееся ее пациента. Вторая причина состояла в том, что Толу Коуви нравился, и он тревожился из-за самочувствия старика.

Мак также сказала ему, что Коуви, наконец-то, позвонил своему сыну и оставил сообщение о своем состоянии и грядущей операции. Ответа не было, но однажды Коуви позвонили по межгороду, определитель номера выдал такую надпись, но ничего не наговорили на автоответчик. Мак придерживалась оптимистичного мнения, что звонил сын, а сообщение не оставил, потому что хотел лично поговорить с отцом. Но точно разрешить эту загадку могло только время.

Час тому назад, сидя в своем кабинете, Тол не слишком внимательно слушал щебетание Мак о самочувствии ее пациента. Чего он ждал, так это подходящего момента, чтобы ввернуть в разговор приглашение на обед. Но такой момент все не наступал, а потом Мак сказала, что пора ставить точку: она опаздывает к Коуви. Тол едва успел договориться о встрече в парке.

Он присоединился к ним, и она одарила его улыбкой, которая ему так нравилась.

— Привет, — поздоровался он.

— Детектив. — Роберт Коуви пожал ему руку.

Тол принялся объяснять ему, что полиции нужны его показания, подписанные и заверенные нотариально, поскольку он — единственный, кто ознакомился со специальной программой фонда «Лотос» и остался в живых.

— Тогда у вас будет достаточно улик, чтобы надолго засадить за решетку этих мерзавцев, даже если я отдам концы под ножом хирурга?

— Ну… — пожал плечами Тол.

— Не волнуйтесь. Я с радостью все подпишу.

Тол передал ему документ.

— Прочитайте внимательно, поправьте там, где сочтете нужным. Я распечатаю окончательный вариант, и мы заверим его у нотариуса.

— Хорошо. — Коуви убрал бумаги в карман и встал. — Как насчет того, чтобы выпить? Тут есть бар…

— Кофе, чай или минералка, — решительно заявила Мак. — Еще и полдень не наступил.

— Она заявляет, что готова к переговорам, — поделился Коуви с Толом. — Но это не так. — Старик указал на маленькое кафе на вершине невысокого, пологого холма. — Кофе там неплохой.

— Не откажусь, — кивнул Тол.

— Я выпью большую чашку со сливками.

— Он выпьет обычную чашку и с обезжиренным молоком, — поправила старика Мак. — А я — чай. С сахаром.

В сотне ярдов от скамьи, на которой беседовали эти трое, по парковой дорожке шла молодая женщина. С рыжеватыми, коротко стриженными волосами, высокой грудью, симпатичная, с браслетом на правом запястье и кольцом с бриллиантами и изумрудами, ярко сверкающими на солнце.

Она шла, не поднимая головы, чтобы никто не мог видеть слез в ее глазах.

Маргарет Ладлем плакала уже несколько дней, с того момента, как арестовали доктора Энтони Шелдона, ее любовника и босса.

Новость о его аресте (и Фарли тоже) Маргарет встретила с ужасом, понимая, что она, скорее всего, будет следующей. В конце концов, именно ее Шелдон и Фарли посылали в качестве представителя фонда «Лотос» к тем семейным парам, которые намеревались покончить с собой. Именно она несколько последних недель их пребывания в этом мире сначала опаивала супругов «Люминаксом», потом предлагала купить книги с полезными советами самоубийцам, а когда они сводили счеты с жизнью, увозила из дома все улики, так или иначе связывающие покойников с Фондом.

Полиция взяла у нее показания — она отрицала все и вся — и отпустила. Понятное дело, они понимали, что у Шелдона и Фарли был сообщник, но, похоже, предполагали, что это кто-то из исследовательской группы, которая работала в лаборатории. Возможно, думали, что беззащитных людей может убить только мужчина.

И ошибались. Маргарет нисколько не терзалась угрызениями совести, способствуя самоубийствам. На днях она едва не убила Роберта Коуви, когда тот шел по улице, покинув здание Фонда. Уже направлялась к нему, когда рядом остановилась машина, из которой выскочили двое мужчин и затащили старика в проулок. И тут же другие копы ворвались в Фонд. Она сразу же нырнула в боковую улицу и по мобильнику позвонила Шелдону, чтобы предупредить его. Но опоздала. Они поджидали его у дверей кабинета в больнице и схватили, едва он перешагнул порог.

И да, тогда она хотела убить Коуви.

Точно так же, как хотела убить его сейчас.

Она наблюдала, как детектив, который приходил в больницу, чтобы побеседовать с Тони Шелдоном, по тропинке направляется к кафе на холме. Ее это не волновало. Его она убивать не собиралась.

Только Коуви. Шелдон объяснил, что без показаний старика прокурору будет куда сложнее доказать вину подсудимых. Он мог сразу выйти на свободу или получить небольшой, несколько лет, срок. Именно столько обычно давали за содействие самоубийцам. Кардиолог обещал, что тогда точно разведется, и он и Маргарет переберутся в Европу… Они уже несколько раз ездили на юг Франции, и какие прекрасные это были недели. Ох, как же ей его недоставало!

Разумеется, недоставало и денег. И по этой причине она хотела вытащить Тони из тюрьмы. Она давно собиралась убедить Тони открыть ей счет и положить на него кругленькую сумму. Но все тянула и тянула, вот и осталась ни с чем.

В сумочке, которая прижималась к ее бедру, лежал тяжелый автоматический пистолет, из которого она намеревалась убить Коуви несколько дней назад. Стрелять из пистолета она умела: помогала застрелиться нескольким другим клиентам фонда «Лотос». И хотя сама ни разу не нажимала на спусковой крючок и никого не убивала, знала, что сможет это сделать.

Слезы высохли. Она уже обдумывала, как и откуда будет стрелять. Ее целью был Коуви, но умереть предстояло и женщине: нельзя оставлять в живых свидетелей. Впрочем, двойное убийство только сбило бы полицию с толку. Выглядело бы, как ограбление. Маргарет решила, что потребует у женщины сумочку, а у Коуви — бумажник, а когда ей все отдадут, пустит им по пуле в голову.

Остановившись у дерева, Маргарет оглядела парк. Несколько человек прогуливались по дорожкам, достаточно далеко от скамьи, на которой сидели Коуви и женщина. Детектив поднимался на холм, от скамьи его отделяли двести ярдов. Она могла убить их обоих и уже усесться за руль своего спортивного автомобиля до того, как он вернулся бы к скамье.

Маргарет подождала, пока детектив исчезнет меж деревьев, в тени которых находилось кафе, сунула руку в сумочку. Сняла пистолет с предохранителя. Вышла из-за дерева и быстрым шагом направилась к скамье.

Асфальтовая дорожка, влажная от утреннего дождика, вела ее к цели.

Двадцать футов… десять.

Она подошла к скамье и встала позади. Они повернулись и подняли головы. На лице женщины появилась улыбка, но быстро исчезла под ледяным взглядом Маргарет.

— Кто вы? — В голосе слышалась тревога.

Маргарет Ладлем не ответила. Зато вытащила из сумочки пистолет.

— Бумажник! — она нацелила пистолет старику в лицо.

— Что?

— Давай свой бумажник! — Маргарет повернулась к женщине: — А ты — сумочку! Быстро!

— Вы хотите…

Они пребывали в явном замешательстве.

— Быстро! — повторила Маргарет.

Женщина отдала ей сумочку и встала, вытянув руки перед собой.

— Послушайте, давайте успокоимся.

Старик достал бумажник из внутреннего кармана пиджака и протянул ей трясущейся рукой.

Маргарет схватила и то, и другое, сунула в сумку, которая висела на плече, потом посмотрела в глаза старика и ощутила… не сочувствие, нет, холодную расчетливость, какую чувствовала всегда перед тем, как показать опоенным «Люминаксом» старикам, как держать в руке пистолет или как загерметизировать гараж, дабы окись азота подействовала максимально эффективно.

Тут Роберт Коуви прищурился, и во взгляде его появилось понимание. Он знал, что происходит.

— Не трогай ее. В меня стреляй, пожалуйста. Я не возражаю. Только ее отпусти.

Она нацелила пистолет на Коуви, и в этот момент женщина, которая была с ним, закричала и упала на землю. Указательный палец Маргарет напрягся на спусковом крючке, она зашептала фразу, с которой всегда помогала уйти из этой жизни клиентам фонда «Лотос»: «Да пребудет с вами Госп…»

Увидела далекую вспышку, и тут же кулак или камень ударил ей в грудь.

— Но… что…

То были ее последние слова.

От скамьи его отделяла тысяча ярдов.