КГБ. Последний аргумент - Атаманенко Григорьевич

Промах, допущенный не в меру ретивыми русскими «топтунами», исправил, как это ни покажется парадоксальным, сам Уинтерс...

«Шпионская пыль»

Джордж Пейн Уинтерс, молодой кадровый офицер ЦРУ, «сидел под корягой» — действовал под прикрытием — второго вице-консула посольства Соединённых Штатов в Москве.

Внимание нашей контрразведки он привлёк нестандартностью поведения, повышенной общительностью и чрезвычайной мобильностью. Чтобы полнее фиксировать радиус перемещения американца и объекты его устремлений, было принято решение применить «шпионскую пыль»—спецпрепарат, разработанный в секретных лабораториях КГБ. Горничная, она же по совместительству агентесса Второго главка, получила задание «опылять» одежду Уинтерса во время уборки его квартиры.

«Шпионская пыль» позволяла нашим контрразведчикам с помощью особых датчиков выявлять связи сотрудников резидентуры ЦРУ, действовавших под прикрытием американского посольства в Москве.

Допустим, подвёз американский разведчик своего осведомителя на машине, салон которой обработан «пылью», и микрочастицы химиката осядут на неопределенно продолжительное время на коже и одежде водителя и пассажира, как и на всех предметах, к которым они прикасались.

Вечером 23 декабря 1958 года Попов позвонил на квартиру Ланжелли и условным сигналом вызвал его на личную встречу, которая должна была состояться в воскресенье 27 декабря в мужском туалете Центрального детского театра. Однако Ланжелли, пришедший в театр с женой и детьми, напрасно прождал Попова в условленном месте—тот не явился. В ЦРУ были обеспокоены отсутствием Попова в театре и совершили ошибку, стоившую ему жизни.

Получив из Штатов письмо от Кайзвальтера для «ГРЭЛСПАЙСА» и неправильно поняв инструкцию, Уинтерс, вместо того чтобы вручить письмо агенту в руки, отправил его по почте, так как на конверте был указан домашний адрес Попова.

Результаты не заставили себя ждать. Датчики, которыми были снабжены сыщики «наружки», работавшие за Уинтерсом, зафиксировали его приближение к почтовому ящику. Изъятую корреспонденцию проверили с помощью приборов, и участь Попова была предрешена: он оказался «под колпаком» у Второго главка. В ходе наблюдения было установлено, что Попов дважды — 4 и 21 января 1959 года—встречался с Ланжелли, и во время второй встречи получил от американца 15 тысяч рублей. Было принято решение арестовать Попова, и 18 февраля 1959 года его взяли с поличным у пригородных касс Ленинградского вокзала, куда он прибыл на очередную встречу с Ланжелли.

При обыске в доме изменника в тайниках, оборудованных в охотничьем ноже, катушке для спиннинга и помазке для бритья, были обнаружены средства тайнописи, шифровальные и дешифровальные блокноты, подробная инструкция пользования шифрами и адресами, по которым он мог известить ЦРУ из СССР о своём положении.

Попов сразу во всём признался и согласился сотрудничать с Комитетом в оперативной игре по дезинформации ЦРУ. Однако на первой же встрече он предупредил Ланжелли, что находится под контролем КГБ.

Сделал так: накануне умышленно порезал руку и спрятал под повязкой записку. В туалете ресторана «Арагви» снял повязку и передал американцу записку, в которой сообщал, что схвачен и находится в тюрьме КГБ.

Ланжелли не поверил агенту и предположил, что таким образом тот намерен в одностороннем порядке прекратить сотрудничество. Чтобы рассеять свои сомнения, он назначил «ГРЭЛСПАЙСУ» контрольную встречу.

Встреча состоялась 16 сентября в рейсовом автобусе № 12. Попов указал тазами на магнитофон, закреплённый у него за лацканом пиджака, но было уже поздно. Ланжелли был задержан, но благодаря дипломатическому иммунитету был отпущен. Вскоре он был объявлен persona non grata и выслан из Союза.

Эпилог

7 января 1960 года в Клубе чекистов им. Ф.Э. Дзержинского под председательством генерал-майора юстиции Виктора Борисоглебского состоялось заседание Военного трибунала, в ходе которого был оглашен приговор:

«Попова Петра Семёновича признать виновным в измене Родине и на основании ст. I Закона об уголовной ответственности предать смертной казни с конфискацией имущества».

Изменник был расстрелян, однако, по версии ещё одного предателя из ГРУ, бежавшего на Запад (в России известен как Виктор Суворов, автор книги «Аквариум»), Попов был заживо сожжён в спецкрематории КГБ. В качестве доказательства Суворов ссылается на короткую публикацию в «Правде», в которой вместо привычных в таких случаях слов «приговор приведён в исполнение», было напечатано: «уничтожен, как бешеный пёс».

СЕМИНАР ПЯТЫЙ Руководитель генерал-майор Козлов Л.И.

Перед началом очередного семинара молодые офицеры — слушатели курсов, до конца не отдавая себе отчёта в важности затронутой темы, стали обсуждать вопрос о подборе агентов для успешной реализации САВРО. Пришли к выводу, что если объект оперативной разработки — филателист или нумизмат, то, понятное дело, ему надо подставить агента из среды коллекционеров. Если — гомосексуалист, логично, что и агент должен быть приверженцем нетрадиционной любви, или хотя бы на первом этапе разработки сделать вид, что им является. Ну а если объект склонен к поеданию себе подобных, тогда как? Кого подставлять в этом случае?! На этом спор зашёл в тупик. И офицеры поручили старосте группы Казаченко, который, по их мнению, пользовался особым расположением Козлова, поставить вопрос перед ним—пусть генерал разрешит их сомнения. Олег не привык плутать в лабиринтах дипломатического протокола и на ближайшем семинаре рубанул сплеча:

— У меня, товарищ генерал-майор, один вопрос. — Казаченко встал из-за стола, застегивая пиджак на все пуговицы.

— Отвечаю на любой!

— Были ли когда-нибудь людоеды в агентурном аппарате Комитета?

— Эк вас, Олег Юрьевич, занесло! Людоеды... Слово-то какое! Могли бы и поэлегантнее выразиться... Сказали бы — каннибалы... Конечно, это — те же помидоры, только вид сбоку... И всё-таки, слух меньше режет!

Заметив растерянность во взгляде Казаченко, генерал рассмеялся.

— Не уверен, что кто-то из наших ведомственных ученых, остепененных кандидатскими и докторскими званиями, занимался анализом качественного состава агентурного аппарата Комитета, но одно могу утверждать твёрдо—инопланетян среди агентов КГБ не было никогда! А каннибалы? Да, чуть было не затесался один, но, видно, не судьба. Впрочем, ознакомитесь вот с этим — получите ответ...

С этими словами Козлов вручил Казаченко «Информационный бюллетень КГБ СССР».

— Это — исследование некоего Сергея Владимирова. Разумеется, это — псевдоним, под которым работает мой добрый приятель и коллега из внешней разведки. Под «крышей» журналиста «Известий» он проработал во Франции и в сопредельных странах более десяти лет, у него были надежные источники информации в тамошних околоправительственных кругах, так что верить ему можно. Брошюра отпечатана в типографии Комитета и рекомендована слушателям Краснознаменного института в качестве учебного пособия... Но суть не в этом. Казус, о котором идет речь, хотя и случился не вчера, но актуальности своей не потеряет и послезавтра. В общем, весьма поучительный сюжет, и не только в том, что касается подставы. С нею как раз там всё в порядке... Ознакомитесь, а потом я дам свой комментарий, а может, и добавлю кое-что... Устно...

СКАЛЬПЫ ДЛЯ СЫНА ИМПЕРАТОРА

Ищите агентессу!

Полковник Куприянов Гелий Иванович, глава парижской резидентуры КГБ, плохо спал третью ночь кряду. И было из-за чего! Его суперагентесса «Берта», в миру Дорис Циммерман, несмотря на договоренность, не выходила на связь. Не появлялась она и в посольстве ГДР, где работала секретарем-референтом посла.

С тех пор как сорвалась обусловившая явка, Куприянов стал дотошным читателем всех парижских газет, вернее, рубрики «Происшествия», где надеялся отыскать хотя бы намек на исчезновение своей секретной помощницы. Тщетно! Результатов не дали и звонки в парижские клиники и морги. Верилось с трудом, чтобы обслуживающий персонал не обратил внимания на молодую женщину с внешностью фотомодели, попади она к ним даже основательно изувеченной...

Мысль о том, что Дорис могла переметнуться в стан противника, — сбежать в сопредельную с Францией страну или в США, — Куприянов отметал с порога. Ей ли, дочери заместителя министра иностранных дел ГДР и проректора Берлинского университета, то есть представителей хоть и социалистического, но всё-таки истеблишмента, искать долю лучше нынешней?! В памяти всплыли целые абзацы из личного дела агента КГБ СССР «Берты».

...В конце 1960-х годов в поле зрения тогда ещё майора Куприянова, куратора Московского института международных отношений, Циммерман попала из-за участия в сексуальных оргиях, которые устраивали в общежитии студенты-африканцы. На основании информации, полученной от агентов из числа преподавателей и студентов, Куприянов завёл досье, предполагая со временем сделать из Дорис «Мату Хари московского розлива». В частности, источники отмечали: