СПЯЩИЙ ГОРОД - Олег Таругин

Мудель слишком долго грезил о велосипеде, чтобы ждать весны и тем более тратить время на обучение езде на нем – хромированное двухколесное чудо было опробовано – в первый и последний раз – на следующее же утро. В результате чего Йозеф попал в больницу, откуда вышел как раз к весне*note 30, а столь недолго прослужившее своему хозяину педальное средство передвижения отправилось на свалку… Велосипедов Муделю больше не покупали, да он, собственно, к этому и не стремился. Тем более что кратковременное обладание вожделенным предметом не прошло для него бесследно – несмотря на то что уже к осени он прекрасно научился обходиться без костылей, деформированная в голеностопном суставе нога приобрела крайне неприятную способность подворачиваться в самый неподходящий момент. И хотя падал Мудель в общем-то не часто, происходило это всегда крайне некстати – например, в пешем бою (про десантирование с движущегося бронетранспортера или автомобиля лучше вообще умолчать) или во время выхода из строя для доклада командиру подразделения… Упал он и в этот раз…

* * *

Снайпер-дальнобойщик Мелов не был склонен излишне романтизировать свою боевую профессию. По крайней мере такие распространенные в современной литературе штампы, как: «он привык видеть мир исключительно через перекрестие оптического прицела» или «винтовка навеки стала неотъемлемой частью его тела», никогда не приходили ему в голову. Он относился к своему искусству философски, искренне считая, что из многочисленной военной братии именно снайпер дарует смерть наиболее безболезненно и бескровно. Логика его была по-военному проста и понятна: в конце концов, кто-то устанавливает противопехотные мины, кто-то сидит за рычагами танков, кто-то сбрасывает 500-килограммовые авиабомбы, а кто-то и вообще дежурит на командных пунктах РВСН*note 31 (комментарии, как говорится, излишни). Снайпер же хоть и видит (в отличие от всех вышеперечисленных) своего врага в лицо, приносит ему быструю и достаточно гуманную смерть: БУМ – маленькое входное и несколько большее выходное отверстие – и все*note 32… Как учит старая снайперская мудрость – «один выстрел – один труп». Желательно в сердце, ибо неписаный кодекс чести настоящего снайпера не призывает эффектно размазывать по стенам мозговое вещество «объекта»… В общем, как говаривал огневой инструктор в снайперской школе ГРУ: «Ваша задача – сделать не труп, а конфетку, заворачивай – и в гробик»…

Выполняя приказ майора, Монгол внимательно отслеживал перемещения вверенных в зону его «огневой ответственности» «объектов», благо, располагались все четверо кучно, не отходя ни на шаг от разгружаемого солдатами грузового «мерседеса». Длинный, с фигурным компенсатором на конце, ствол «Волги» почти не двигался, смещаясь лишь на несколько сантиметров – этого было вполне достаточно, чтобы, поймав в перекрестие мощного оптического прицела очередную цель и «подержав» ее несколько секунд, захватить следующую. Называлось это «окончательной привязкой» – в бою, когда счет пойдет на доли секунды, уже некогда будет шарить прицелом, выискивая очередную цель, – снайперу необходимо заранее «привыкнуть» к расположению каждого «объекта».

Спустя минуту Монгол вернулся к цели, которую до этого определил для себя как «номер один» и, привычно совместив перекрестие с затылком противника, слегка опустил ствол, перемещая прицел до уровня лопаток. Выдавив слабину на спусковом крючке, снайпер замер, дыша размеренно и глубоко. Теперь оставалось только ждать. Ждать приказа, который, вполне возможно, никогда не придет. А ждать он, как и любой его боевой коллега, умел…

* * *

Нога Муделя подвернулась, как всегда, неожиданно. Произойди это в любом другом месте (и в любое другое время), фельдфебель бы просто позорно упал, однако… Напряженные до предела нервы и ощущение собственной начальственной значимости сыграли с ним крайне плохую шутку. И фельдфебель, что называется, «застрелил свою собаку»*note 33… Уподобившись на бесконечно малый миг легендарному Юлию Цезарю, он сделал в течение следующей секунды целых четыре дела – упал, окончательно испугался, заорал от неожиданности и нажал на спуск своего автомата, выпустив по верхним этажам домов длинную, в треть магазина, очередь…

* * *

Влетевшая в мансардное окно пуля, срикошетив от мраморного потолка (в Спящем Городе все строения и снаружи, и изнутри отделывались исключительно мрамором), устремилась вниз – туда, где на полу, широко расставив в упоре ноги, лежал со своей ОСВ-96 снайпер-диверсант Мелов…

Если бы не эта шальная пуля, волею судьбы залетевшая в окно, все, возможно, было бы совсем иначе – грохот автоматной очереди хоть и стал для Монгола неприятной неожиданностью, все же не заставил его нажать на спуск и даже не сбил прицела. Но последовавший спустя долю секунды болезненный удар, приподнявший и впечатавший в пол его тело, оказался слишком тяжелым испытанием даже для закаленных спецзанятиями поистине стальных нервов… Охнув от захлестнувшей все его существо боли, Монгол инстинктивно выжал до отказа спусковой крючок, освобождая боевую пружину, швырнувшую жало ударника к округлому донцу стиснутого стенками казенника патрона… Винтовка привычно подскочила на сошках и ударила в плечо остаточной энергией отдачи, выбрасывая в направлении избранной цели 12,7-миллиметровую пулю с начальной скоростью почти в две тысячи метров в секунду…

17

«Твою мать…» – успел подумать Окунь, услышав под окном крик и грохот автоматной очереди, и перемахнул подоконник, приземлившись среди ошарашенного сначала выстрелами, а затем его неожиданным появлением противника. Времени на размышление и внесение каких-либо корректив в первоначальный план уже не было – мгновенно оценив ситуацию, он использовал против оказавшегося рядом с упавшим фельдфебелем солдата свой излюбленный прием – кувырок вперед с упором на вытянутые руки с зажатым в них автоматом и удар обеими ногами. Не успевший даже снять с плеча оружие противник опрокинулся на спину, и старлей, завершая прием, крутнулся на месте, переворачиваясь и нанося скользящий добивающий удар десантным берцем в челюсть. Попал… Нос и Глаз, судя по раздающимся за спиной звукам, тоже вступили в бой – Окунь слышал негромкие хлопки приглушенных пэбэбээсами*note 34 выстрелов, сопровождаемые лязгом срабатывающих затворов девятимиллиметровых «стечкиных»*note 35 – количество потенциальных пленных с каждой секундой уменьшалось… Убедившись, что приказ майора, хоть и не совсем точно, но исполняется, Окунь перенес внимание на зачинщика всей этой катавасии, судорожно дергающего заклинивший автоматный затвор. «Ну, нет, такого уговора не было!» – азартно вскрикнул лейтенант и, сделав обманное движение, описал автоматом широкую дугу, целясь ребристым затыльником приклада в лицо. Голова несчастного Муделя, почти полностью скрытая сползшей до самой переносицы каской, мотнулась из стороны в сторону, и он без сознания рухнул на мостовую. Окунь выдохнул и, опираясь на автомат, встал наконец на ноги. Оглянулся. Нос и Глаз уже тоже закончили работать и стояли среди поверженного противника, сжимая в руках дымящиеся АПСы*note 36… Вся операция заняла от силы секунд двадцать – очень неплохой результат даже для профессионалов, однако Окунь был недоволен – с тремя из шести фрицев майор уже никогда не сумеет поговорить. Да и остальные тоже пока явно не готовы отвечать на его вопросы…