Уходя, не уходи - Лилия Фандеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не наговаривай на себя. Походка у тебя лёгкая, даже летящая и, именно, из-за веса. Фигура красивая, а вот роста тебе не хватает. Привыкай к каблукам постепенно. Носи туфли дома минут по сорок. Выбирай каблук, а не шпильку и всё получится. Когда идёшь – не спеши, пусть они тебя ждут.
Евгения сделала стрижку и полностью сменила имидж. Рост ей придавали каблуки на туфлях, а солидности – деловая одежда.
Новицкий сам вызвал Полянскую в кабинет.
– Женя, тебе пора браться за работу в полном объёме. Тебе придётся присутствовать на переговорах. Готовься.
– Алексей Михайлович, я не набиваю себе цену и не хочу для Вас неприятностей, поэтому скажу сразу: я работаю переводчиком и не собираюсь подрабатывать эскортом, какой бы он невинный не был. Имейте это в виду. Я не хочу потерять работу, но терпеть хамство я не стану, – говорила Евгения, слегка волнуясь.
– Хорошо, Евгения Сергеевна. Я Вас услышал, но и Вы постарайтесь меня понять – не всё зависит от меня.
Уже в конце января Евгения поняла, что Новицкий оказался прав. Переговоры, которые проходили уже два дня в офисе одной компании, заканчивались. На завтра планировалось подписать контракт, а сегодняшний день заканчивался за городом в частном пансионате. Евгения была довольна результатами своей работы. От того и внешне выглядела хорошо и настроение было отличным.
– Евгения Сергеевна, Вам придётся поехать с нами, – сказал Комаровский.
– Я что-то пропустила? Мне казалось, все деловые вопросы перенесены на завтра, – недоумевала она. – Что случилось?
– Ничего. Ты поедешь со мной за компанию.
– Это исключено. Я свою миссию выполнила, а на завтрашнем подписании я буду присутствовать, – ответила Евгения.
– Это необходимо, – сказал Комаровский, взяв её жёстко за руку повыше локтя. Мне плевать на твои принципы. Будешь делать то, о чём попросят.
– Боюсь Вас огорчить. Я переводчик, а не девочка по вызову. Пустите, мне больно. Хотите, чтобы я осталась? Я останусь, но уже через полчаса Ваши партнёры будут знать о Вас неприятные вещи. Кто мне может помешать беседовать с ними? Вы? Контракт нужен Вам, вот и ложитесь под них сами, – говорила она чуть слышно.
– Ты, курица, соображаешь, что говоришь и кому? Я тебя раздавлю, – негодовал Комаровский, но руку Жени отпустил.
– Это у Вас куриные мозги. Вас предупредили обо всём, но Вы решили, что можете всё. Не хотите уступить свою дочь? Мы кажется с ней ровесники. С чего Вы вдруг решили, что я хуже её? Вы, почему так болезненно реагируете на мой отказ? – тихо говорила Евгения.
– Ты ломаешь мои планы, – не унимался Комаровский.
– А Вы мои. Я отношусь к своей работе серьёзно. Стараюсь узнать о заказчике, с которым придётся работать, как можно больше. Ваши партнёры и не заметят моего отсутствия. Для них я важная часть переговоров, а для Вас – обслуга. Я попрощаюсь с ними и уйду, а Вы успокойтесь и подумайте.
– Ты так уверена в своей безнаказанности за дерзость? Цену себе набиваешь? – угрожающе спросил он.
– Я была с Вами дерзка? Вы первый назвали меня курицей. А чем я хуже Вас? Я для Вас бесценна. Вы ведь понимаете, что от меня многое зависит и всё равно хамите. На что Вы рассчитываете? Я могу смотреть на вас и улыбаться, говоря при этом партнёрам, что Вы мерзавец, вор и бандит. Могу допустить совсем маленькую опечатку, от которой пострадает Ваш бизнес. Со мной не надо дружить, со мной нужно просто сотрудничать. В данном случае, я Ваш равноправный партнёр. Вы всех их унижаете? Это не шантаж, за который Вы можете меня наказывать, это деловое предложение. Я за свою работу получаю деньги, пусть не очень большие, но я не подрабатываю другим местом. Так понятнее? – говорила Женя с презрением и злостью, но голос не повысила.
– Тебя отвезёт водитель, куда скажешь. Я сам поговорю с Новицким о его кадрах. Иди, пока я добрый, – сердито сказал он.
– Сменили гнев на милость? Спасибо, я доберусь сама. Хорошего отдыха, – сказала она и направилась к выходу.
Женя только в машине поняла, что была резка с Комаровским. «С такими людьми по-другому нельзя, – подумала она, садясь в такси. – Следующий может оказаться настырнее или менее сдержанным. Что делать в таких случаях? Человек трезв и так себя ведёт, а если выпьет, куда его занесёт? Как люди не понимают, что поступают по-свински? Все, кто как-то задействован в сфере услуг, для них ни «услуга», а «обслуга». Нет. Есть, конечно же, и среди них порядочные, пусть и неинтеллигентные люди, а среди интеллигентов есть много непорядочных людей. Я даже знаю некоторых. Как бы там ни было, а при таких условиях, я долго не продержусь. Интересно, чтобы со мной было за мой язык, останься я с ним без свидетелей?».
На следующий день Евгения появилась на работе ближе к обеду. Подписания контракта Комаровского с партнёрами прошло в рабочей атмосфере и ничто не напоминало о вчерашнем инциденте. Едва войдя в кабинет, она тут же была приглашена на ковёр к Новицкому.
– Здравствуйте, Алексей Михайлович. Мне писать заявление на увольнение или Вы меня уволите по статье? – спросила Женя.
– Евгения Сергеевна, ты выглядишь превосходно. Ты была в таком виде на переговорах? – улыбнувшись, спросил Новицкий. – Тебе очки зачем?
– Для солидности. В них простые стёкла, – ответила Женя, забыв снять бутафорию. – Вам не нравится мой внешний вид?
– Где-то я уже видел этот образ, и он, как нельзя, в тему. Мне нравится, Женя. Ты выглядишь именно так, как нужно. Молодец. А пригласил я тебя, чтобы извиниться за поведение Комаровского. Станислав Евгеньевич звонил мне утром и принёс извинения, а позже приехал его водитель и привёз для тебя конверт и цветы. Конверт держи, а цветы в вазе. Это компенсация за нервы, которые он тебе потрепал. В дальнейшем он хочет работать только с тобой. Что скажешь? – сказал, вновь улыбнувшись, он.
– Зря надеется. Я в срочном порядке заболею или уволюсь. У Вас много ещё таких? – с сожалением спросила Евгения. – Вообще, он грозился разобраться с Вашими кадрами.
– Всё зависит не только от материального положения и характера, но и от воспитания. Я был уверен, что ты дашь ему отпор, – ответил ей Новицкий.
– Алексей Михайлович, после переговоров, я была нужна ему, как рыбе зонтик. Пятьдесят процентов его хамства напускное. Но зачем? Я же
