Самсон в оковах - Леонид Андреев

Галиал (шепчет). Поклонись царю, Самсон.

Самсон. Где он, я не вижу.

Галиал (шепчет). На колени. Тебе надо стать на колени, Самсон. Так требует обычай.

Второй жрец (резко). На колени!

Самсон становится на колени. Пение смолкло. Все встали.

Галиал. Теперь встань, Самсон. Сейчас тебе надо начинать. Помни, друг, помни.

Самсон. Что мне делать?

Верховный жрец. Тебе скажут. Осмотрите, хорошо ли подрублены цепи. Хорошо? Тебе их нетрудно будет разорвать, иудей.

Служители храма осматривают цепи.

Галиал. Ты еще не видал твоих одежд, Самсон, которые ты наденешь. Эй, подойти сюда! Попробуй, Самсон, нет, попробуй, – ты еще не знаешь какие. Правда, хорошо? Я тебе не хотел говорить, но это мантия самого царя Рефаима, пожалованная тебе. (Тихо и страстно.) Когда ты облечешься в нее, ты станешь нашим вторым царем, и весь народ пойдет за тобою!

Верховный жрец (перебивая). Ведите его! Не уходи, Галиал, ты мне нужен.

Галиал. Мое место возле царя.

Верховный жрец. Нет, твое место здесь. Ты еще нужен. И здесь повелеваю я! Иди за Самсоном и стой возле него.

Два вторых жреца выводят Самсона на возвышенное место между двумя колоннами, видимое всему народу. В толпе широкий гул и затем полное молчание. Верховный жрец, скрываясь в тени колонны, со злой усмешкой наблюдает за обрядом. Возле Самсона теперь остается только один третий жрец. Галиал стоит немного позади.

Жрец (протяжно). Раб милостивого царя нашего Рефаима, иудей Самсон, сын Маноя из Цоры, ранее бывший судиею и повелителем над нечестивым Израилем, желает преклонить колена перед народом и царем филистимским. Он просит позволения царя и народа.

Царь усиленно кивает головой, шепчет Ахимелеку.

Ахимелек (срывающимся голосом). Царь Рефаим снисходит на мольбы Самсона из Цоры. Пусть преклонит колена. Мы ждем!

Жрец. Самсон, сын Маноя из Цоры, преклоняет колена и униженно молит царя и народ филистимский простить его за содеянное зло. Кровь убитых на голове его и народа его до седьмого колена. (Негромко.) Становись же.

Самсон опускается на колени. В толпе гул восклицаний, смех, радость. Далила бледна, глаза ее гневно опущены.

(Тихо.) Теперь встань. (Громко и протяжно.) Слуга царев, верный Галиал, приблизься! Преисполни чашу скорби и унижений раба Самсона, князя израильского, и ударь его десницею твоею по ланите. (Негромко.) Бей же.

Галиал (в страхе шепчет жрецу). Этого не надо. Что ты еще придумал?

Верховный жрец (из-за колонны). Здесь я повелеваю. Бей!

Галиал (отступая). Я не стану, я не могу.

Самсон неподвижен, как будто не слышит. В толпе недоумение, гул. Ахимелек, встав, через головы гневно смотрит на Галиала.

(Нерешительно подвигаясь.) Самсон, ты позволишь мне… Самсон, клянусь, я сам не знал, они хотят погубить тебя и меня…

В толпе крики: «Бей же! Что же ты стоишь! Что ты медлишь! Он боится!» Толпа испугана.

Самсон, друг…

Нерешительно, точно обжигаясь, прикасается рукою к щеке Самсона. Тот неподвижен, как и прежде. В храме легкий вскрик и затем бешеный гул восклицаний, проклятий, хохота, женского визга. Царь слегка испуган. Далила с нескрываемой ненавистью смотрит на царя и народ.

Жрец. Молчание! Молчание! (Тихо.) Теперь стань сюда, обопрись о камни, так. (Громко и протяжно.) Раб Самсон! Ты показал нам степень смирения твоего и порадовал царя и народ филистимский. Теперь покажи силу твою. (Тихо.) Подними руки вверх. (Громко.) Разорви цепи, которыми ты окован, дабы видели мы несокрушимую и несокрушенную силу твою! Смотри, народ.

Самсон легким движением рук разрывает цепи: они падают со звоном. В первую минуту молчание испуга; почти все встали, но Самсон неподвижен, и снова своды храма сотрясаются бешеным воплем восторга. Громовой хор жрецов, покрывая голоса народа, возглашает славу Дагону и богам.

Жрецы (поют). Слава и сила Дагону! Перворожденному, отцу богов и людей! Сотворившему небо и землю! Слава светлоокой богине Иштар! Дарующей смех и любовь! Слава великому и мрачному Ваалу, господу зла и мрака, повелителю преисподней! Слава и сила! Слава и сила! Слава и сила! (Смолкают.)

Жрец. Молчание! Молчание! Самсон хочет говорить к Дагону, царю и народу филистимскому. Внимайте!

Самсон в недоумении молчит. Галиал также в недоумении и яростно смотрит на улыбающегося верховного жреца. Голос в дальних рядах: «Охрип, пес!» Смех. Самсон в недоумении ворочает головой и молчит. В толпе настойчивые крики:

– Говори, Самсон!

– Кайся!

– Пляши, Самсон!

– Палками иудейскую ослицу!

– У него вырвали язык, как и глаза! Зачем нам нужен немой! (Смех.) Несите палки – воловьими жилами бейте его!

– Говори, Самсон!

Самсон (громко и тупо). Что мне говорить?

Новый взрыв смеха, визга, проклятий. Некоторые из воинов и служителей храма тщетно стараются охранить порядок и восстановить тишину. Ахимелек, покраснев от обиды, гневно смотрит то на Самсона, то на кричащих.

Голоса. Пляши, Самсон!

– Расскажите ему, как плясали сегодня иудеи на базаре!

– Рря! – рря!

– Бейте его!

Галиал (кричит). Говори, Самсон! Вспомни! Дай знамение!

Самсон. Молчать!

Крики стихают. Самсон угрожающе делает шаг вперед.

Эй, вы, рабы филистимские, молчать!

Крики стихли. Одинокий голос: «Ты не царь, а мы не рабы». Короткий смех и молчание.

Я пророк, я меч, я жезл гнева господня! Волею бога Израиля и приказываю вам замолчать и в молчании внимать глаголу моему. Внимайте, народы! Внимай, небо и земля!

Галиал (в ужасе). Это молния Синая. Остановись!

Самсон. Господь сказал: «Я есмь господь бог твой, и да не будут тебе боги иные, кроме меня!»

Галиал (в ужасе кричит). Это молния Синая! Спасайтесь! Спасайся, Фара! Все погибло!

Амморей. Воины, за мной! Спасайте царя! Спасайте Ахимелека! За мной! Бейте его!

Устремляются к Самсону. Одни из воинов обнажили мечи и пробираются сквозь толпу, давя и тесня, другие натянули луки и целятся. Фара выхватил лук у воина и натягивает тетиву, спокойно целясь.

Самсон. Кто смеет поднять меч на пророка? Да падут мечи наземь. (Со звоном падают мечи.) Да разорвется тетива, как лен перегорелый! У меня нет очей, чтобы приказывать и повелевать, но взгляни на них Ты, боже Израиля, и одень их в неподвижность камня! Пусть станут камнями, окаменятся и станут безгласны и неподвижны, подобно камню стен и подпорок!

Два-три легких движения, вздох, и все каменеет. Еще пытается Фара сбросить страшное оцепенение и бессильно падает на одно колено; так застывает. Пал ниц Галиал, весь огненно-золотой, блистающий; увял, как ранний цветок на стебле, юный и прекрасный Ахимелек. Одна Далила, при начале успевшая близко подойти к Самсону, превозмогает силу наваждения, распластываясь, как под неимоверной тяжестью, подползает к Самсону и смотрит на него глазами поверившей. Застывает и она. Храм безмолвен, как кладбище.

Боже Израиля! Непреклонна Твоя воля, но сосуд нечистый избрал Ты для Духа Твоего, и недостоин я вести Израиля. Кто я, сын Маноя из Цоры, Самсон, которого бьют по щекам? Я полон скверны, я раб и собака, я люблю золото, вино и песни, – таковы ли Твои пророки, и мне ли возвещать Твои глаголы? Слепец на дорогах, куда приведу я Твой избранный народ? О, горе мне, горе, – я слеп и ничего не вижу. Что делать мне с силою Твоею? Ни храма Тебе я не создам, ни славы Твоей не умножу, – я слеп и ничего не вижу! – Почему все молчит? – Боже, ты здесь. Ты слышишь меня? Я, Самсон, я слеп и ничего не вижу. Ты слышишь меня? О господи боже, куда мне пойти с силою Твоею? Умри, душа моя, с филистимлянами. (Колеблет колонны, и храм рушится, погребая мертвых.)

Занавес