Я с тебя худею (СИ) - Донченко Татьяна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Он не узнает, — я обвожу рукой зал, — его здесь нет.
— И тебе не хочется узнать почему?
Я физически ощущаю тяжесть от упрека, с которым она смотрит на меня. Нашу игру в гляделки прерывает громкий смех Аксенова, Пантеры и «Бьюкенен».
— Ну и продолжай сидеть тут и проворачивать нож в ранах! — фыркает Маруська и встает, желая уйти, но ей мешает Стас.
Он с неловкостью отходит в сторону, а Маруська натыкается на него. Она издает громкий звук, похожий на рычание и шагает в другую сторону. И ровно в этот момент Стас делает то же самое. Маруська вновь на него натыкается.
— Стасян, если ты сейчас же не уйдешь с дороги, я покажу на тебе прием, которому обучилась на курсах самообороны! Говорят, у меня отличный удар правой.
Бедный сосед отскакивает от разъяренной девушки, неуклюже поправляя очки, сползающие с переносицы. Я давно говорила, что он похож на Безухова, которого сыграл Бондарчук в «Войне и Мир». А именно сейчас он — вылитая его копия. Только намного моложе.
— И кстати, — Маруська задерживается, наклоняется ко мне и тычет меня в грудь указательным пальцем, — он действительно хочет пригласить меня!
Я моргаю и провожаю ее ошарашенным взглядом. Стас виновато смотрит на меня, как будто чувствует, что все что произошло между нами с Маруськой — его вина. А что вообще между нами, блин, произошло?
Сижу и прокручиваю в голове последние пять минут и пытаюсь сообразить: стоит ли мне пойти к Маруське извиниться или потребовать извинений от нее?
Хочу отдать им обоим должное, им удалось отвлечь меня от Аксенова.
— Что-то ты притихла совсем, — замечает Мишина, возвращаясь за стол.
Я перевожу на нее рассеянный взгляд и не слышу, как она рассказывает о том, что творится на танцполе.
Ее красная помада и даже родинка над губой исчезли. Я невольно перевожу взгляд на ее парня и понимаю кто тому виной. Молодой человек садится рядом с ней и без стеснения вытирает свои губы салфеткой, на которых еще остаются красные следы.
— Голова разболелась, — с ужасом осознаю, что и на «Дейзи Бьюкенен» тоже давно нет помады. Да и вообще она и ее «принц в белом» куда-то уходят, незаметно для всех, не прощаясь. На глаза наворачиваются слезы, которые я держала в себе весь вечер.
— А может причина в… «кое-ком»?
Я таращусь на хитрое лицо Маши, не понимаю, когда и как успела себя выдать. Если хоть кто-то из «Цензоров» узнает о моих чувствах к преподавателю — мне конец. Мишина смотрит на мой сотовый, который я почему-то крепко сжимаю в руках.
— Все еще надеешься, что он появится?
Я моргаю. Перевожу взгляд на телефон. И на место рядом с собой, никем не занятое. Ах, вот оно что! Вздыхаю, чувствуя невероятное облегчение. Она думает, я расстроена из-за моего «плюс один». Я поджимаю губы, чтобы сдержать улыбку и с самым серьезным видом выдаю:
— Наверное, у него что-то вроде фобии выпускных.
Возможно, это даже близко к правде.
— Знакомая отговорка, — встревает в разговор Пантера. — Почти то же самое сказал Леша, когда я пригласила его пойти со мной сегодня.
От этих слов у меня по спине ползут мурашки. Я не двигаюсь, в надежде, что неправильно поняла Полину. Меня тревожит не то, что она настолько близка с Соколовым, а то, что фобия Леши может оказаться не выдуманной.
— Не удивительно! — Маша с пониманием оглядывает Пантеру. — После того, что произошло с ним накануне школьного выпускного…
— А что с ним произошло? — на меня накатывает едва ли не приступ паники, но я держу себя в руках.
— Ну, я плохо помню подробности, — Мишина поправляет прядь волос за ухо и с особым вдохновением, с которым обычно любят посплетничать девочки, рассказывает. — За пару дней до выпускного он и несколько его одноклассников поехали в ночной клуб. Это был его день рождения или не его… не помню. Мне мама рассказывала, она — лучшая подруга мамы его девушки.
Я запуталась на перечислении кто кому и кем приходится и попыталась сосредоточиться на сути.
- Ну, короче в тот вечер что-то пошло не так. Он сначала поругался со старшим братом его девушки, с Филом, а потом Фил спровоцировал Лешу на драку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})— Лешик? Он не мог полезть в драку, он профессиональный боксер! — с испугом в глазах, Полина вытаращилась на Мишину.
— Может, потому его и турнули из федерации спорта, — предположила Маша. — Он ведь ударил первым. Да еще как ударил! Филип впал в кому, а когда вышел — его родители увезли то ли в Польшу, то ли в Германию… Мама говорила, но я не запомнила.
Неожиданно экран моего телефона загорается, и я вижу сообщение от Тимура Хасанова, друга Леши:
“У нас — тоска смертная! А у вас?”
Он присылает селфи свое и Марьяши, где они оба сидят грустно смотрят на меня с экрана телефона. Я вспоминаю о том, что у Марьяны тоже сегодня выпускной.
“Если на вашей вечеринке веселее — мы едем к вам!”
У меня загудело в ушах. Голоса, звуки, музыка — все отошло на задний план. Я слышала только разговор Мишиной с Пантерой и собственное частое дыхание. Беспокойство за Соколова, снедавшее меня весь вечер, приобрело форму. Его конфликт с Филиппом в доме его родителей много лет назад, встреча с загадочной женщиной, его странное желание прийти на мой выпускной и то, что он в итоге не появился…
— Я… мне нужно уйти… — движимая необъяснимым порывом, я подрываюсь с места, хватаю сумочку и иду к выходу сквозь танцующую толпу. О туфлях уже не думаю, не до них.
— Эй, царевна Несмеяна, ты куда такой решительной походкой? — меня останавливает Стас. Я хватаюсь за сердце и медленно дышу, чтобы успокоить пульс, подскочивший вверх. Появился, как чертик из табакерки!
— Я должна кое-куда съездить, проверить… — у него что, фингал под глазом? И щека распухла!
— Куда? Ермакова, постой! — он хватает меня за руку, когда я порываюсь к выходу.
— Да отпусти ты! — я одергиваю руку и начинаю пристально осматривать его покрасневшую щеку. Под светом от светомузыки она выглядит ужасно. — Все-таки нарвался на хук справа?
Я вдруг понимаю, что не вижу своей подруги. Оглядываю зал и нахожу ее, танцующую медляк с Веремеевым. Я чувствую радость за нее, и сожаление за Стаса.
— Да, забей, — отмахивается Стас, трогает челюсть, открывает и закрывает рот, а мне больно на это даже смотреть. — Она права, не стоило мне начинать…
— А что ты хотел начать?
— Да так, ничего особенного, — он пожимает плечами с напускным равнодушием, но я вижу, что ему нелегко это дается.
Я понимаю его лучше, чем он думает.
— Руки-то не опускай, — я хлопаю его по плечу, — ты же ее знаешь: сегодня она злится, а завтра отойдет и будет просто душка…
— Ее тренер прав, у нее и правда классный удар, — кивает Стас и потирает щеку.
— Да, не хило она тебя! — хмыкаю я, перевожу взгляд от его разбитой физиономии на танцпол.
Мне никогда не нравился Веремеев, но я не говорила подруге об этом. Я всегда была в команде Стаса.
Я вижу, что Стасу очень больно. Не только физически. Жаль, что помочь я могу только с фингалом.
- Тебе нужен лед, — деловито говорю я и собираюсь пойти на бар или на кухню, чтобы попросить немного, но парень останавливает меня и не пускает.
— Да забей, говорю же! Сам виноват.
— Как скажешь, — поднимаю руки в знак уступки.
— Так куда ты убегала?
— О, да просто волнуюсь за…
— Соколова?
Надо бы поменьше рассказывать о нем Маруське. Похоже, все ее и мои секреты рано или поздно передаются Стасу. Надеюсь, на хранение.
— Да, за Соколова. Ты лучше позаботься о своем лице, а я возьму такси.
— Нет, я отвезу, — он крепче сжимает мое запястье, и я понимаю по его взгляду, что он хочет сбежать отсюда так же, как я.
Я едва заметно киваю и вот мы уже спешим к старенькой, грязной двенашке. А я молю бога, чтобы оказалось так, что мы волнуемся напрасно. Пусть лучше Соколов пропал, потому что забылся в объятиях какой-нибудь Марьяше-подобной девицы, чем все мои страхи окажутся оправданными
***