Ковчег изгоев (СИ) - Куницына Лариса

— Ладно, уговорил, — сдалась я. — Диваны могут остаться, а кальяны убрать. Вечером проверю.

— Курение вредно для здоровья, — не на шутку развеселился Хок. — Отбери сигареты у МакЛарена.

— Я тебе это поручу, когда подыщу себе менее болтливого старпома, — фыркнула я.

— Виноват… Слева аудитория на двенадцать человек, а на кухню вон туда, направо. Кстати, вон дверь твоей каюты. Видишь, номер первый… Не желаешь зайти?

— Позже… — ответила я и пошла искать кухню.

Кухня оказалась большой, современной и стильной. По периметру стояли монументальные английские буфеты, между ними — широкие столы со столешницами из морёного дуба и мрамора. Над столами висела коллекционная кухонная утварь, над каждым столом — отдельная коллекция, из меди, латуни, серебра и легированной стали с инкрустациями на самурайские темы. В центре размещалась большая плита и целый ряд разнообразных печей. В углах стояли два холодильника размером с одноместную спасательную шлюпку, посудомоечная машина и красивый, отделанный деревянными резными панелями в стиле Модерн, компьютер с мягким креслом, на котором лежали три подушки, украшенные вышитыми зверюшками.

На первый взгляд на кухне никого не было. Хок прошёлся вдоль одного из столов, разглядывая самурайские ножи для рубки капусты.

— Я не могу не восхищаться нашими людьми, — признался он, потрогав пальцем кончик одного из ножей. — Какая вера в искусственную гравитацию! Ладно, рыбки по салону летать начнут, но если ножи…

— А у меня никогда ничего так просто не летает, — раздался суровый голос, и из-за холодильника появилась невысокая женщина с тесаком в руке. Она была совсем молодая, среднего роста, но такая крепенькая, рыжая и решительная, к тому же тесак так завораживающе посверкивал стальным лезвием в её руке, что Хок невольно попятился в мою сторону. Женщина была в форме с лейтенантскими нашивками, но при этом на ней был белоснежный накрахмаленный передник, украшенный тонким ручным кружевом. Её личико, круглое и румяное имело суровое выражение, а голубые глаза посверкивали так же, как сталь тесака. — Я не люблю, когда кто-то без разрешения входит на мою кухню.

— Вы кок? — уточнила я, бросив быстрый взгляд на Хока.

Я понятия не имела, что на звездолёте есть ещё и кок. Хотя тут могли быть даже массажисты и опахальщики.

— Кок, — гордо кивнула она. — Бетти Фелтон.

— Очень приятно, — кивнула я, отодвинув Хока и пробравшись вперёд. — Я командир корабля, Дарья Северова. Это — старпом Родольфо Фалько. У вас красивая кухня…

Она окинула всё вокруг задумчивым взглядом.

— Я сама её проектировала, подбирала мебель и оборудование. Здесь всё сделано под меня, потому что именно мне приходится торчать здесь с утра до вечера, чтоб прокормить такую ораву. И все со своими капризами. Этому это подай, тот того не любит. А мне нужно накормить их так, чтоб они работали, а не спали и не бегали каждый час за всякими бутербродами и пирожками. К тому же у некоторых лишний вес, а девчонки слишком худые. Всё должно быть в норме. У вас есть какие-то особые пожелания?

— Нет, — покачала головой я. — Только я не люблю сладкого и жирного. А хлеб лучше ржаной.

— Понятно, — кивнула она. — Дамский спецназ… Это так рацион называется. Для каждой категории разработан свой рацион. У вас дамский спецназ. Наверняка любите морепродукты и овощи?

— Люблю, — кивнула я.

— С вами проблем не будет. Я того же придерживаюсь, и ещё несколько продвинутых дам. С мужиками — хуже, — она сурово взглянула на Хока и спросила: — Что вы предпочитаете?

При этом она вдруг резко опустила тесак, и он воткнулся в толстую разделочную доску почти на сантиметр. Взгляд Хока остановился на широком лезвии.

— Со мной тоже не будет, — проговорил он. — «Белый паладин».

— Серьёзно? — она недоверчиво взглянула на него. — Практикуете трансцендентальную медитацию?

— А что? — неожиданно смутился он.

— Трое на баркентине едят то же, что и вы.

— Одного я, похоже, знаю, — проворчал Хок.

— И все трое занимаются этим видом медитации. Ладно, готовить на троих или четверых — разница не велика.

— А какой распорядок на баркентине? — спросила я. — Когда завтрак, обед, ужин?

— Когда придут, тогда и едят, — хмуро проговорила Бетти. — Некоторые в пять утра являются и шуруют в холодильнике, бутерброды делают. Сразу на весь день. Вечером сползаются зелёные и помятые, как эндивий. По распорядку завтрак в восемь, обед в час дня, ужин в шесть вечера.

Хок взглянул на часы.

— Нам бы пообедать.

— Идите в зал. Микки принесёт, — она снова взялась за ручку тесака. — Только сразу хочу предупредить: вот в этих четырёх стенах командую я. Понятно?

— Понятно, — покладисто кивнул Хок.

— Ужин подавать в салон? — уточнила Бетти, взглянув на меня.

— А что за общество собирается в салоне? — с наивным видом спросила я.

— Общество, как общество… — пожала она плечами. — Кто хочет, тот и приходит.

— С этого дня все трапезы экипажа только в ресторане и только в установленные часы. Исключение делать для вахтенных в обязательном порядке. Остальное — на ваше усмотрение.

— Совсем другое дело, — наконец улыбнулась она.

— Улыбайтесь чаще, вам идёт, — усмехнулся Хок.

Мы прошли из кухни в ресторан и сели за столик на двоих. В зале было уютно, как в обычном ресторанчике на Земле. Деревянные стенные панели вишнёвого дерева, застекленные витрины с коллекционным серебром, привольно раскинувшие свои веерные и перистые листья пальмы. С потолка, отделанного деревянными балками, свисали светильники с яркими витражными абажурами. Уютные деревянные кресла и диванчики с желтоватой обивкой, и в конце зала — беседка-фонарь с маленькой подсвеченной оранжереей внутри. Чуть в стороне — барная стойка с мерцающими в свете люстр подвешенными бокалами и рюмками. Столики на компанию от двух до шести человек.

Едва мы сели, как откуда-то издалека выплыли звуки фокстрота, и я увидела, как Хок загадочно улыбнулся.

— По-моему, ты впервые довольна своей баркентиной, — заметил он.

— Тут уютно. Приятно будет встречаться здесь вечерами.

— Надеюсь, что это будет приятно не только нам.

— Тут есть официант? Этот Микки.

— В судовой роли об этом не было ни слова.

— Кстати, о судовой роли… — начала я и в изумлении замерла, потому что из двери на кухню вылетел большой плюшевый мишка в переднике и поварском колпаке с подносом на лапе. Он был на роликах и лихо подкатил к нашему столику, что-то насвистывая под фокстрот. Заложив изумительный вираж, он остановился, ловко составил на стол наши тарелки, ничего не перепутав, и смешно поклонился, растопырив лапы, после чего, снова насвистывая, умчался на кухню.

Мы ошалело смотрели ему вслед, а потом взглянули друг на друга и рассмеялись.

— Здорово, — кивнула я. — Мне здесь всё нравится, и кок тоже. Вкусно?

— Очень. Хочешь попробовать?

— Я не ем сырые злаки. Это не для меня.

— Конечно, лучше варёные креветки и водоросли.

— Для меня лучше. Мне нужен йод и белок.

— В злаках есть и то, и другое.

— Рауль, мне трудно серьёзно относиться к мужчине, который ест пищу для кроликов.

— Ах, да, — закивал он. — Тебе нравятся хищники. У Бетти будут проблемы с МакЛареном.

— Ошибаешься, с ним у дам проблем не бывает, особенно у дам, которые его кормят.

— Ясно, мне б его красоту и обаяние.

— Не прибедняйся.

— Ты говорила о судовой роли, — напомнил он.

— Да. Сколько у нас членов экипажа?

— Двадцать пять постоянных и пять стажёров из курсантов космошколы.

— Верно, — кивнула я. — А сколько человек мы видели?

— Четырнадцать, — сосчитал он.

— С нами — шестнадцать. Где ещё четырнадцать человек?

— В увольнении по случаю выходных, — ответил он, жуя лист салата.

— Кто их отпустил?

— Лейтенант Лю.

— Неужели? Он решился бы отпустить половину экипажа, зная, что вот-вот прибудет командир для приёмки звездолёта? К тому же в обход офицеров, имеющих более высокие звания, чем он. Это похоже на правду?