Очаровательное самоубийство в кругу друзей - Арто Паасилинна

Пииппо сокрушался, что ничего у него не вышло. Особенно плохо стало после ухода жены — тогда норки совсем заупрямились. Жена теперь выступала с двумя самыми способными зверьками в Пори и соседних городах — на базарах и торжественных открытиях магазинов. Она стала очень популярной. Успех приносили не столько норки, сколько очаровательный концертный костюм. Мужчины Похьялы толпами приходили посмотреть на госпожу Пииппо и ее норок. В конце концов жена нашла себе другого мужчину, дело шло к разводу. Она бросила норок и молотильню Пииппо и теперь жила в Лайтила с каким-то птицеводом. Говорят, что иногда она выступает перед лайтильским мужем в своих меховых танга. Вот такие слухи дошли до Пииппо.

Неудачливый директор цирка, наконец, понял, что зверьки никогда не станут цирковыми актерами. За полтора года усердной работы он погряз в долгах, заложил ферму, а результатов не было. На прошлой неделе он продал своих твердолобых учеников на соседскую ферму, но вскоре их и оттуда выгнали. Пииппо был гол как сокол, тосковал по пушистым зверькам и боялся ходить в деревню, потому что там всегда находились любители потрепать языком о трудностях цирковой жизни.

Официант Сорьонен и Онни Релонен предложили Пииппо присоединиться к группе самоубийц. Их путь лежал на север, и Пииппо мог бы ненадолго забыть о неблагодарных зверьках. С легким сердцем Са-кари Пииппо собрал свои пожитки и сел в автобус.

Глава 19

Рано утром полковник Кемпайнен и проректор Пуу-сари прибыли в Ювяскюля. Полковник показал Хелене свое жилище — просторную квартиру в многоэтажке, в самом центре города. На полу в прихожей стояла сумка, набитая газетами и письмами. Кемпайнен отложил газеты в сторону, собрал письма, отнес их в гостиную и задумался: что с ними делать? Это были служебные письма, счета и реклама. Он, не распечатывая, выбросил письма в мусорное ведро.

Большая комната была обставлена в традиционном стиле: старомодная мебель, на стенах-картины с реалистическими пейзажами, повсюду маленькие статуэтки. В библиотеке много книг по военной истории, классической литературы гораздо меньше. На одной из стен-коллекция старых мечей. Полковник немного смутился и объяснил Хелене Пуусари, что он не сторонник войны и не испытывает страсти к холодному оружию, просто ему все время его дарили, вот и накопилось на целую стену.

Спальня полковника была окутана мраком: он не спал здесь с тех пор, как умерла жена. Он приготовил постель для гостьи, а сам лег в большой комнате. Оба так устали, что сразу же заснули, ведь за сутки они проехали из Савонлинны через Карьялу в Котку, оттуда в Пори, а потом сюда, да еще по дороге два раза попали на похороны.

На следующий день полковник сообщил в службу энергоснабжения, что в его квартире можно отключать электричество. Позвонил в банк и сказал, что отправляется в долгое путешествие. Потом выключил телефон из розетки. Цветов в доме полковника не было, поливать нечего. С собой он взял паспорт, сберкнижку, бинокль, парадную форму и блестящие кожаные офицерские сапоги.

Окна зашторили. Вот как легко человек покидает дом, в котором жил многие годы. К многоэтажке не привыкают, тем более офицеры. Квартире в каменном доме нужна хозяйка, только тогда она станет настоящим домом. Если женщина уходит или умирает, дом становится просто жилищем, дырой в никуда, о чем полковник и сказал Хелене.

— Ты все еще скучаешь по жене? — спросила проректор, пока они спускались в лифте.

— Конечно. Тююне умерла от рака три года назад. Первый год бьш самым тяжелым. Я даже завел собаку, но никакая собака, даже породистая, не заменит жену.

Когда они покидали Ювяскюля, было облачно. В Куопио уже шел дождь, а в Иисалми началась гроза. Там в автобус взяли еще одного местного самоубийцу — сорокалетнего Тенхо Утриайнена, железнодорожного служащего. В начале июня он вышел из тюрьмы, куда попал по обвинению в избиении начальника и поджоге. Утриайнен не хотел вдаваться в детали, жаловался, что стал жертвой судебной расправы. Его несправедливо обвинили в том, чего он не делал. Сговорились и взвалили на него чужие грехи.

Да, он не раз дрался с начальником и даже побеждал, но это была бессмысленная борьба: босс очень хитер. Он поджег собственный дом и обвинил в этом Утриайнена. Все имущество Утриайнена пошло на возмещение ущерба, и его приговорили к полутора годам тюремного заключения без права на обжалование. Желание жить понемногу пропадало.

Ночь провели в Кайаани. На следующий день прибыли в Куусамо. Госпожа Пуусари и полковник Кемпайнен растрогались, увидев во дворе отеля Куусамо знакомый автобус Корпелы. Им показалось, что они вернулись домой.

Встреча была радостной. Релонен рассказал, что в Похьянмаа и Оулу подобрали еще пятерых потенциальных самоубийц. Их представили полковнику и проректору. Трое мужчин и две женщины; Сакари Пи-иппо из Нярпио, остальные из Вааса, Сейнайоки, Оулу и Хаукипутаа. Жизнь для каждого из них потеряла смысл. Самая грустная история была у рабочего с завода в Оулу Весы Хейкуры. В тридцать пять лет он был уже стопроцентным инвалидом. Его легкие превратились в лохмотья из-за того, что прошлой зимой он надышался ядовитым газом во время ремонта. Врач сказал, что в лучшем случае Веса доживет до осени, а в худшем — умрет через несколько недель.

— Одному Богу известно, когда это случится. Поживем — увидим.

Представили и Утриайнена. Его кандидатуру одобрили единогласно. Если у кого и были основания покончить с собой, так это у несправедливо осужденного «поджигателя», оставшегося без копейки.

В Куусамо группа самоубийц пополнилась еще одним членом, продавцом машин Якко Лямся двадцати восьми лет. Его вышвырнули из общины староверов за связь с продавщицей из отдела одежды в кооперативе Куусамо. Она, видишь ли, разведенная, да еще и неверующая. После всего этого у автоторговца угасло и желание жить. С тех пор он не продал ни одной машины.

В городе Кемиярви к ним подсел пограничник Тайсто Ряясейккойнен двадцати пяти лет. Он уже несколько лет страдал галлюцинациями и манией преследования, причем подозревал в шпионаже иностранные государства и страшно мучился.

В городке Киттиля автобус Корпелы остановился в местечке Алакюля, чтобы взять на борт последнего самоубийцу, крестьянина Алвари Курккиовуопио. Это был сорокалетний холостяк, всю жизнь проживший вместе со своей тетей Лемпи. Тетушка воспитывала мальчика в диктаторском режиме. Результат — взрослый мужчина, до сих пор плясавший под тетину дудку. Мятежные настроения, равно как и личное мнение, не допускались, не говоря уже о самостоятельных поступках. Тетя взвалила на Алвари всю тяжелую работу, и благодаря этому их ферма стала самой зажиточной в деревне. Лишь дважды Алвари удалось отдохнуть от теткиной тирании. В первый раз-двадцать лет назад, когда Алвари служил в армии в Оулу. Во второй раз — этим летом, когда он посетил семинар в «Певчих».

Такому человеку обязательно надо было помочь.

Когда Корпела спросил дорогу к Алвари, деревенские жители рассказали, что в доме Курккиовуопио на прошлой неделе были пышные похороны… Самоубийцы с тяжелым сердцем поехали туда — и к всеобщему удивлению обнаружили живого и здорового Алвари. Оказалась, что умерла его жестокосердная тетя Лемпи.

Алвари не был похож на человека, убитого горем. Лицо его сияло, он казался спокойным и уравновешенным. Он теперь свободен, и денег предостаточно. Будущее рисовалось ему обеспеченным и манящим. Мыслей о самоубийстве больше не возникало. В данном случае смерть одного человека означала жизнь для другого.

Ему пожелали удачи и оставили в Алакюля наслаждаться трауром.

Полковник Кемпайнен попросил Релонена немного повести машину. Он хотел проехаться в автобусе вместе с остальной компанией. Проректор Пуусари тоже пересела в автобус, а Релонену составил компанию автоторговец Якко Лямся. Они оба — бизнесмены, им будет о чем поговорить.

Корпела прикинул, что, если отправиться в путь немедленно, заночевать можно будет уже в Норвегии. Так и сделали. Серая мглистая Лапландия пролетала за окнами автобуса. Олени стояли у дороги, равнодушно глядя на проезжавших. На полях попадались избитые дождем сушилки для сена.

Проректор Пуусари задумчиво сказала, что их поездка напоминает роман Пенти Хаанпээ «Зимний турист». Там тоже большая компания едет на машинах на север.

— То путешествие было ужасно мрачным. Может быть, из-за страшного мороза. Впрочем, Хаанпээ вообще пишет довольно мрачно, — говорила проректор.

С задней площадки автобуса кто-то крикнул, что «Зимний турист» написал вовсе не Хаанпээ, а Илмари Кианто.

Разгорелся спор, но к единому мнению так и не пришли. Зато все были согласны с тем, что «Зимний турист» не реалистический роман. В такой ужасный мороз (в книге он очень выразительно описан) ни один дурак не поехал бы на север.[15]