Летняя ночь - Мэхелия Айзекс

– Внешние проявления могут быть обманчивы, – сдавленно произнесла Николь. – И ты сам это прекрасно знаешь. – Она судорожно не то вздохнула, не то всхлипнула. – И потом, как же насчет… Кристин? Ты не считаешь, что должен хранить ей верность?

– Не впутывай сюда Кристин, – нахмурился Райан.

– Это не я ее впутала, а ты. – Голос Николь стал жестким. – Или ее чувства тебе так же безразличны, как когда-то мои?

На мгновение пальцы Райана впились в ее талию, однако, к своему облегчению – или воображаемому облегчению, – Николь ощутила, как он отодвинулся и сразу стал чужим.

– Какое тебе дело до чувств. Кристин?

– Никакого. – К своему стыду, Николь поняла, что так оно и есть. – Но я надеялась, что хоть так смогу обуздать твое… возбуждение. Похоже, ничего больше на тебя не действует. Даже тот факт, что я не желаю, чтобы ты до меня дотрагивался. Ни сейчас, ни вообще когда бы то ни было.

И поскольку он отпустил ее, Николь сумела оттолкнуть его и выйти из комнаты, сохранив какое-то подобие достоинства. Однако только что они были на волоске. Оба.

8

Ночью Райан снова спал плохо. Похоже, это уже входит в систему, мрачно подумал он. И головную боль, с которой он проснулся, нельзя было свалить на пару коктейлей, выпитых накануне. Естественно, Райан считал, что после такого тяжелого дня он заслужил право расслабиться. Но этим никак нельзя объяснить то ощущение депрессии, которое охватило его, стоило ему открыть глаза.

Вчерашнее столкновение с матерью и Николь явилось для него полной неожиданностью. Он ведь вышел прогуляться, чтобы немного прояснилось в голове, и по чистой случайности, пересекая холл, услышал голос матери. Что это ей вздумалось втихомолку звонить из библиотеки, когда она спокойно могла сделать это в своей комнате? И в самом ли деле она звонила подруге? Почему-то объяснение Амелии не показалось ему правдоподобным.

Ему хотелось знать, поверила ли ей Николь. Она ведь пробыла в комнате дольше его и наверняка услышала больше. Интересно, если бы он заподозрил мать во лжи, сказала бы ему Николь, что ей удалось услышать? Впрочем, теперь, после того что случилось после ухода Амелии, Райан в этом сомневался. И зачем ему вздумалось ее целовать?

Райан сердито нахмурился, глядя в тарелку с яичницей, которую поставила перед ним тетя Беатрис. Черт побери, ведь Николь прямо обвинила его, будто он бессовестно использовал ее отца, а потом прикинулась овечкой, решив, что так ей удастся его утихомирить. Беда в том, что он-то знал о завещании, обнаруженном Амелией, и сама мысль о том, что Николь может без каких бы то ни было оснований бросаться голословными обвинениями, привела его в бешенство. Ему захотелось наказать ее, поэтому он и поцеловал ее. Но стоило ему обнять Николь, как он обо всем забыл и каким-то образом утратил над собой контроль. Все, что он задумал, пошло прахом, и хуже всего пришлось ему самому.

Разумеется, он ждал, что Николь станет сопротивляться. Он этого желал хотя бы ради того, чтобы доказать ей, кто здесь хозяин. Но через несколько мгновений их близость захватила ее так же, как и его, и, когда ее губы раскрылись, он окончательно потерял голову. Кровь застучала у него в висках. Он воспламенился мгновенно и уже не мог себя контролировать…

– Ты собираешься когда-нибудь есть эту яичницу?

Более чем земной голос тети Беатрис сбросил Райана на грешную землю, и он почувствовал себя школьником, которого застали за рассматриванием порножурналов под простыней.

– Я что-то не очень хочу есть, – сказал он, отодвигая тарелку. – Но все равно спасибо.

На лице Беатрис отразилось неодобрение.

– Тебе надо есть, – строго сказала она. – Я заметила, что аппетит у тебя все время неважный. Не могу поверить, чтобы виной тому была смерть Уильяма, и не думаю, чтобы у мужчины твоей конституции были проблемы с лишним весом.

– Это комплимент? – покосился на нее Райан.

– Это правда, – твердо произнесла тетя Би. – Ты не знаешь, твоя мать собирается вставать сегодня утром? Магнус Харди сказал, что приедет в десять, а сейчас уже около десяти.

– Правда? – удивился Райан. Оказывается, он засиделся над яичницей дольше, чем полагал. – Насколько я знаю, мать собирается встретиться с Магнусом. – И нарочито небрежно спросил: – А Николь уже встала?

– Николь встала давным-давно. – Беатрис начала убирать со стола. – Она позавтракала со мной на кухне в семь утра.

– И где же она? – Голос Райана прозвучал неожиданно резко, но он ничего не мог с собой поделать. Он вдруг испугался, что Николь могла решить, что все позади, и уехать.

– Откуда мне знать? – Тетя Би не любила, когда с ней разговаривают в таком тоне. – Она ушла около часа назад. Я не спрашивала куда.

– Но вы ведь знаете. – Отодвинув стул, Райан поднялся. – Полагаю, вам известно, что Харди захочет видеть и ее тоже?

Беатрис собрала на поднос последние приборы и с вызовом посмотрела на Райана.

– По-моему, она пошла в церковь. Хотела увидеться со священником перед отъездом.

– А, – с облегчением вздохнул Райан. – Ну понятно. Так она скоро вернется?

– Вероятно, – отозвалась Беатрис. – Да, кстати, Мари сейчас начнет убираться в спальнях. Вчера я не велела ей приходить. Из-за похорон, – добавила она после паузы.

Райан кивнул. Мари приходила убирать дом несколько раз в неделю, с тех пор как Амелия и Уильям поженились.

Тетя Би удалилась с подносом на кухню, и Райан, выйдя из столовой, отправился в библиотеку проверить, хорошо ли там горит камин. Магнус боится холода. Райан знал, что, несмотря на бравый вид, старика в холодную погоду частенько мучит артрит.

Кроме того, он хотел хоть как-то отвлечься от воспоминаний о прошлом вечере. Однако, несмотря на свою решимость, он так и не смог избавиться от мыслей о Николь. Сидя за покрытым кожей столом, глядя в окно на голые деревья, снова почерневшие, после того как растаял снег, Райан отдался видениям прошлого. Он пытался вспомнить, когда впервые стал замечать, что Николь становится взрослой…

Кажется, ему было около семнадцати, когда он впервые понял, что Николь уже не ребенок. Правда, в то время она его не слишком привлекала, скорее даже мешала: вечно допытывалась, куда он идет, портила ему отношения с девочками и вообще путалась под ногами. Райан только и делал, что пытался отвязаться от Николь, впрочем он и тогда старался не обижать сводную сестру. В отличие от матери, он никогда не считал, что Николь маленькая стерва.

Наверное, ему повезло, что в то лето, когда Николь исполнилось пятнадцать, он на каникулах получил работу в соседнем городке и уехал. Работал он в кафе, находившемся поблизости от железной дороги, а в свободное время общался с ребятами, путешествовавшими автостопом. Наверное, именно тогда у него и развился интерес к подобного рода путешествиям, оказавшийся впоследствии таким прибыльным делом.