Миры Айзека Азимова. Том А - Айзек Азимов

Беззвучно, одними губами Фарук произнес несколько слов. Скрестив руки на груди, Харлан в упор посмотрел на Расчетчика. Тот смущенно поерзал на стуле и в замешательстве отвернулся. «Понимает, что и сам не без греха», — злорадно подумал Харлан.

— Послушайте, — обратился Фарук к Социологу, — раз уж вы здесь, объясните, что мне делать с этим ворохом запросов на противораковую сыворотку? Сыворотка есть не только в нашем Столетии. Почему все запросы адресуют только нам?

— Другие Столетия загружены не меньше. Вы это прекрасно знаете.

— Так пусть, Время их побери, вообще прекратят присылать запросы!

— Интересно, как мы можем их заставить?

— Легче легкого. Пусть Совет Времен перестанет с ними цацкаться.

— Я не командую в Совете.

— Зато вы вертите стариком.

Харлан машинально, без особого интереса прислушивался к разговору. По крайней мере это отвлекало его от «хихиканья» Анализатора. Он знал, что под стариком подразумевался Вычислитель, стоящий во главе Сектора.

— Я уже разговаривал со стариком, — ответил Вой, — и он запросил Совет.

— Чушь! Он послал по инстанциям обычную докладную записку. Ему надо было проявить твердость. Давно пора коренным образом изменить нашу политику в этом вопросе.

— Совет Времен в наши дни не склонен рассматривать какие-либо изменения в политике. Вы ведь знаете, какие ходят слухи.

— Еще бы! Они, мол, заняты важнейшим делом. Каждый раз, как только они начинают тянуть волынку, возникает слух, что они заняты важнейшим делом.

Будь Харлан настроен иначе, он, пожалуй, не смог бы удержаться от улыбки.

Фарук погрузился на несколько секунд в мрачное раздумье и вдруг взорвался:

— Разрази меня Время! Когда эти олухи поймут, что сыворотка от рака — это не саженцы и не волновые двигатели? Мы все знаем, что даже щепка может отрицательно повлиять на Реальность, но ведь от сыворотки зависит человеческая жизнь, и тут все в сотни раз сложнее и запутаннее.

Нет, вы только подумайте, сколько людей ежегодно умирает от рака в тех Столетиях, которые не имеют своей противораковой сыворотки. Умирать, разумеется, никому не хочется. И вот земные правительства из каждого Столетия бомбардируют Вечность запросами: «Помогите, просим, умоляем, срочно вышлите семьдесят пять тысяч ампул для спасения жизни людей, чья смерть явится невосполнимой потерей для науки, искусства, культуры. Анкетные данные и биография прилагаются».

Вой торопливо и умиротворяюще кивал головой, но Фарук еще не излил накопившуюся в нем горечь.

— Читаешь эти биографии, и каждый человек — герой. Каждый совершенно незаменим. Делать нечего, садишься считать. Сначала считаешь, что будет с Реальностью, если они выживут поодиночке, затем — что произойдет, если они — Время их побери! — выживут в различных сочетаниях.

За прошлый месяц я рассчитал 572 запроса. В семнадцати случаях — вы обратите внимание, всего в семнадцати — отрицательные эффекты отсутствовали. Заметьте, что не было ни одного случая, который повлек бы за собой благоприятное Изменение Реальности, но Совет постановил, что и в нейтральных случаях следует давать сыворотку. Они, видите ли, гуманисты! И вот за месяц семнадцать человек из разных Столетий спасены от смерти.

А что дальше? Разве Столетия стали хоть капельку счастливее? Чепуха! Излечили одного, а десятку, сотне в то же самое Время, в той же стране дали умереть. И всех, конечно, интересует: а почему именно он? Может быть, сотни умерших были славными ребятами, которых все любили и уважали, а единственный спасенный нами счастливчик занят только тем, что избивает свою престарелую мать, а в немногие свободные минуты колотит своих детей. Ведь Времяне не подозревают об Изменениях Реальности, и мы не можем даже намекнуть им.

Помяните мои слова, Вой, мы сами накличем на себя беду, если Совет Времен не примет решения давать сыворотку только в случае желательного Изменения Реальности. Наша единственная цель — улучшать Реальность. Либо излечение этих людей ведет к этой цели, либо нет. Вот и все. И не надо болтать ерунду насчет того, что, дескать, «хуже не будет»…

Социолог, слушавший его со страдальческим выражением лица, попробовал возразить:

— Но представьте себе, Фарук, что это вы умираете от рака…

— Не стройте из себя дурачка, Вой. Разве мы можем позволить, чтобы сентиментальная жалость влияла на наши решения? Да мы никогда не произвели бы ни одного Изменения Реальности. Ведь всегда найдется бедолага, которому не повезет. Представьте себя на его месте, а?

И подумайте заодно вот над чем. Всякий раз, когда мы совершаем Изменение, все труднее и труднее становится найти следующее, которое было бы благоприятным. С каждым биогодом возрастают шансы, что случайное Изменение приведет к скверным последствиям. Следовательно, и число исцелений будет уменьшаться. Оно уже уменьшается. Скоро у нас будет не больше одного исцеления за биогод, даже с учетом нейтральных случаев. Не забывайте об этом.

Харлану наскучил этот разговор. Подобный «загиб» был своего рода профессиональным заболеванием. Психологи и Социологи в своих редких работах, посвященных Вечности, называли его «отождествлением». Люди отождествляли себя со Столетием, в котором они работали. И заботы века то и дело становились их собственными заботами.

Вечность прилагала титанические усилия для изгнания беса отождествления. Никто не имел права работать или находиться ближе двух Столетий к Времени своего рождения. При назначении на работу предпочтение отдавалось Столетиям, уклад жизни которых как можно больше отличался от привычного с детства. (Харлану невольно вспомнился Финжи, работающий в 482-м). Более того, при первых же подозрительных признаках Вечного немедленно переводили в другой Сектор. Харлан не дал бы и ломаного гроша за то, что Фарук удержится на своем месте больше одного биогода.

И все же люди упорно стремились найти свое место во Времени, обрести в нем себе новую «родину». Одержимость Временем — кто не слышал о ней? По каким-то необъяснимым причинам эпохи космических полетов вызывали к себе особенно сильную привязанность. Давно уже следовало бы изучить причины этого, не страдай Вечность хронической боязнью оглянуться на самое себя.

Еще месяц назад Харлан презрительно обозвал бы Фарука тряпкой и сентиментальным идиотом, распускающим нюни из-за утраты электрогравитации и отводящим душу в наивных выпадах против Столетий, не умеющих лечить рак.

Он мог бы даже сообщить о нем куда следует. Более того, долг Вечного обязывал его сделать это немедленно. Ясно как день, что на этого человека уже нельзя полагаться.