Перст судьбы - Елизавета Дворецкая

Она даже отвернулась, чтобы скрыть волнение. Что Стеня ревнует — это видно. Но неужели он прав? Неужели Хрёрек привез своего сына, чтобы посвататься… к ней, Велемиле? По своему роду она — вполне достойная невеста даже для сына конунга, в этом ничего необычного нет. Женился же киевский князь Аскольд на ее родной сестре Дивомиле, и она теперь — его княгиня. Но откуда они узнали о ней и ее семье? Впрочем, ясно откуда, сама себе тут же ответила Велемила. От князя Ольга! Он-то знает, что у ее отца есть еще дочери, и мог сказать об этом мужу своей сестры. И вот они приехали… Ну, точно как в саге о Франмаре! Тот был знатен, но не богат и не имел никаких владений. Хрёрек тоже, хоть и ведет род от самых могучих древних конунгов, не имеет угла, где перезимовать. Брак с дочерью какого-нибудь из влиятельных людей — для него единственный способ прилично устроиться. Не для того же Франмар Викинг стремился к Ингебьёрг, чтобы один раз ее поцеловать! Да он ее и не видел ни разу до этого, может, она страшна была, как марушка нечесаная.[13] Нет, он стремился к владениям и власти ее отца, зная, что у того нет других наследников. А что с тех пор изменилось?

«Ничего у тебя не выйдет!» — мысленно поддразнила Хакона Велемила. Она уже сговорена, и желающим к ней свататься сперва придется разобраться с тем, кому она предназначена. А лихо было бы, если бы два князя из-за нее передрались! Тогда все знали бы, что и она не хуже Дивляны!

Воодушевленная этой мыслью, Велемила сквозь опущенные ресницы тайком рассматривала Хакона. Пусть из этого ничего не выйдет, но она мысленно примеряла к себе этого жениха, как платье из миклагардского шелка: хорошо ли будет? Метнув взгляд на сидевшего напротив Стеню, она увидела на его лице выражение такой досады и несчастья, что ей даже стало смешно, и она поспешно прикрыла рот ладонью.

Но вскоре она забыла о сватовстве: Витошка, Хакон и Бирнир стали втроем подбивать ее еще раз выйти и посмотреть, не сидит ли теперь на своей могиле старый воевода.

— Да ты боишься! — шептал Витошка, стараясь, чтобы не услышали старшие. — Вцера цьуть подол не обмоцьила, больше ведь не пойдешь, ты ведь не дура, да?

— Сам ты портки обмоцьил! Чудо чудинское! — как бывало Велем, поддразнила его Велемила. Сын чудинки, Витошка «цокал», как многие дети от смешанных браков. Домагость в таких случаях давал ему подзатыльник и приказывал говорить правильно, но сейчас отца не было рядом и Витошка не следил за речью.

— Ты, должно быть, одарена особенной способностью видеть духов! — подпевал ему Хакон, в душе озорной и любопытный, даром что сын конунга. — Никто из нас не видел привидения на этих могилах, а мы ведь провели здесь девять или десять ночей! Мы видели только синие огоньки, но сам тот мертвый хёвдинг показался только тебе! Сходи, может быть, он захочет еще что-то передать вам от богов!

— Он больше ничего не будет говорить. Его душу обогрели, накормили и указали дорогу в Ирий.

— Куда?

— Ну, можете считать, что в Валгаллу. — О Валгалле она знала от Вологора. — Он ведь знатного рода и погиб в битве.

— А раз он уже там, то и бояться нечего! — обрадовался Бирнир. — Ты смело можешь выйти и убедиться, что его там нет!

— И вы, доблестные мужи, можете выйти со мной и тоже убедиться, что его там нет! — отозвалась Велемила. — Идемте! Или боитесь портки обмоцьить? — Она бросила ехидный взгляд на Витошку.

— Мы ничего не боимся! — на двух разных языках, но очень дружно ответили те двое.

— Тогда идемте.

— Ты первая! Если он там все-таки есть, то мы не будем выходить, — помрачнев, добавил Витошка. — А то вдруг он сидит, а мы не увидим и будем стоять рядом с ним, как дураки.

Велемила хотела сказать, что они и есть дураки, но промолчала. Еще откажутся, а одна она не пойдет и будет потом всю ночь мучиться: сидит воевода на могиле или не сидит?

Она незаметно поднялась и стала, спиной вдоль стеночки, просачиваться к двери. И уже возле самого порога кто-то вдруг крепко взял ее за руку. Хорошо, что она еще была внутри дома и видела огонь, горящий в открытом очаге посередине. Иначе и правда могла бы что-нибудь «обмоцьить».

— Ой! — Вздрогнув, она обернулась и увидела рядом хмурое лицо Стейна. — Сдурел, что ли! — Велемила даже рассердилась. — Ты чего — подкрался, как букушка страшная!

— Куда это ты собралась? — Стейн метнул быстрый подозрительный взгляд на Хакона, который тоже явно намеревался выйти и ждал подходящего случая.

— А твое какое дело?

— Мое дело… Мне-то никакого дела! — злобно ответил Стейн. — Но только я вижу, и люди видят, что ты весь вечер шепчешься с этим парнем, а теперь вы еще вдвоем с ним собрались прогуляться в темные сени! Снаружи-то ведь слишком холодно для таких дел!

— Что ты несешь! — Велемила в гневе вырвала руку. — Как ты смеешь!

— А ты как смеешь? Ты с ним знакома второй день, а уже собираешься с ним целоваться! Или у вас более широкие замыслы?

— С тобой я была знакома один день, а ты тоже был явно не прочь со мной поцеловаться! — сердито прошипела Велемила ему в лицо, чтобы больше никто не услышал. — А больше ты ничего такого никогда не дождешься! И не лезь в мои дела! Ты мне не воспитатель! И тем более не его сын! — Она усмехнулась, вспомнив, что ей говорил Хакон.

Вот Хакон насчет Стени был прав. А Стеня вообразил себе невесть что!

— Цьто ты к ней пристал? — между ними протиснулся Витошка, силой оттирая Стейна от своей сестры.

— Он не пускает меня из дома!

— А ты, похоже, готов отпустить твою сестру гулять в темноте с этим парнем? — Стейн глазами показал на Хакона, который вдоль той же стеночки продвигался к ним.

— Да ты цьиво подумал? — оскорбленный Витошка попытался взять Стейна за рубаху на груди, но Стейн был на три года старше, а в этом возрасте это еще важно, и без труда отодвинул отрока от себя. — Морда варясьская!

Велемила не выдержала и засмеялась.

— Теперь буду тебя дразнить мордой варясьской! — сказала она брату.

— Так мы идем? — К ним наконец протиснулся Хакон. — А то на вас уже все смотрят.

Все четверо обернулись к столу: старшие действительно посматривали на них.

— Хакон, ты ведь не вздумал подраться с кем-то из этих достойных молодых людей? — заботливо осведомился Хрёрек.

— Или вам в нужник надо, а выйти боязно? — усмехнулся Доброня.

— Мы все вместе пойдем, и нам не страшно будет! — Велемила невинно улыбнулась и шепнула, не поворачивая головы: — Ну, пошли же, дураки!

Она взяла одной рукой за рукав Витошку, другой — Стейна, и дружной связкой все четверо вывалились в сени. С воплем: «И я с вами!» — к ним метнулся Бирнир, и старшие проводили его смехом.